— А как же… ведь у нас собаки, с которыми надо гулять?
— А мы и погуляем недолго сначала, а потом, вы отведёте Ральфа и придёте, а? Соглашайтесь!
— Ну… право не знаю… Хорошо, я постараюсь справиться со своими домашними делами…
— Договорились! — радостно произнесла Катерина. До встречи вечером!
И они разошлись по домам.
Настроение у Жени было просто восхитительным: «Похоже, искра промелькнула между нами! Значит, я ей тоже понравился!». Евгений оценил себя в домашнем трюмо. «А что? Вроде ничего ещё! Ты прости меня, Маринка, это не измена, ведь душой я — всегда только твой! Но не могу же я подвести, сделав несчастной, прекрасную незнакомку?» И, подхватив с ходу портфель и сунув Ральфу миску с едой, Женя помчался к автобусной остановке.
На работе Евгению Ивановичу было не до посторонних мыслей. Только ближе к вечеру список дел был почти весь испещрён жёлтым маркером как сделанный. Сабит появился после перерыва, пробыл на работе около часа и исчез, предупредив секретаря, что сегодня его не будет. «Что ж? Само провидение, видно, создаёт мне условия для предстоящего свидания!» Собрав свои бумаги в портфель, Евгений покинул кабинет:
— У меня встреча с партнёрами. Сегодня вряд ли смогу появиться. До завтра!
— Всего доброго, Евгений Иваныч!
Через полчаса он уже поднимался на свой этаж. Прежде всего, навестил старушку:
— Муленька, как ты тут, живая? Небось, голодная, да? Прости, дорогая, не удалось в обед приехать тебя покормить. Сейчас я — мигом. Женя рысью помчался на кухню, достал из холодильника приготовленные вчера заготовки — начищенную картошку и тушёное мясо, быстро поставил мясо на маленький газ, кастрюльку с картошкой тоже поставил вариться. «Так. У меня есть пятнадцать-двадцать минут. Успею принять душ и побриться!»
Ринулся метеором в ванную, схватив электробритву, выгладил щёки, сделав их мягкими, почти нежными, затем ополоснулся под душем: «Так, порядок! Теперь еда». Молниеносно растолок картофель, добавив масло и горячее молоко, сделал пюре. Накормил бабулю, напоил молоком, приготовил еду для Ральфа, который уже стоял в дверях кухни, переминаясь с ноги на ногу, в нетерпении ожидая прогулки.
— Так, Ральф, пошли! — через пять-семь минут они уже подходили к вольеру. Катерины ещё не было. Ральф обвёл внимательным взглядом всю площадку для выгула, Ладки не обнаружил и, поникнув, медленно побрёл обнюхивать траву. Спустя минут десять примчалась запыхавшаяся Ладка, а следом шла быстрым шагом Катя. Какое-то смущение сквозило в её взгляде. Он вновь почувствовал щемящее душу волнение. Обычная беседа не клеилась. Катерина большей частью молчала, сосредоточив свой взгляд на собаках. «Вот те номер! — подумалось Жене, — похоже, она передумала», но он промолчал. Обычно, собакам этой породы необходимо гулять не меньше часа, но, спустя минут двадцать, Катерина позвала Ладку, пристегнула поводок и как-то странно посмотрела на Евгения.
— Вы уходите сегодня раньше? — спросил он, едва сдерживая грусть.
— У меня сегодня есть дела, сами понимаете…
— Да-да… я понимаю…
— Евгений, так вы придёте? Вы не передумали?
У Жени отлегло с души, и он, едва прикрыв радость спокойной маской на лице, спросил:
— А я вам точно не помешаю?
— Ну, мы же, кажется, уже договорились утром? Приходите через час, — она назвала номер дома и квартиры. Они пустились с Ладой рысцой, а Женя всё смотрел им в след, пока они не скрылись из виду. Без Катерины и Лады на площадке двум особям мужского пола стало вдруг невыносимо скучно.
— Ну, пошли, что ли? — и, пристегнув пса на поводок, Евгений быстро пошёл к себе. Дома, погладив чистые брюки и рубашку, начистив туфли до зеркального блеска, почистив зубы и надушившись парфюмом, подаренным ему кем-то на день рождения, Женя причесал волосы и оглядел себя в зеркале с ног до головы. «Вроде, ничего!» — подумал он и, зайдя к бабушке, сказал:
— Муленька, я ухожу, тут у тебя на тумбочке стоит стакан с водой, если пить захочется. Я не очень надолго. У нас на работе мероприятие…
— Конечно, Женя! Обо мне не беспокойся! Занимайся своими делами!
Выйдя из дома, он купил у какой-то бабушки букет пурпурно-красных гладиолусов. Через десять минут Евгений Иванович стоял на пороге Катиной квартиры.
Глава 14. НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЁРТ, КАК ЕГО МАЛЮЮТ!
Вчера, вернувшись поздно из поездки вдоль побережья океана, все легли спать в первом часу ночи. Марина убедилась, что здешняя жизнь набирает обороты по вечерам и ночью. Днём, спасаясь от невыносимой жары, люди избегали показываться на улице. Мужчины работали весь рабочий день, а женщины, в основной своей массе не работающие, занимались домашними делами, воспитанием детей, весьма многочисленных в каждой семье. В полдень, самое жаркое время, освежившись под душем и прочитав азан под напевно исполняемую молитву муллы, женщины, старики и дети укладывались спать под непрестанно работающими вентиляторами. Спали часов до четырёх-пяти, затем вставали, пили чай, младшая сноха (в данном случае, Яна, или как её теперь называли, Амна) шла готовить ужин для всей семьи, а все остальные просто сидели и болтали о чём-то на своём языке. Праздность была непривычной, удивляла Марину, хотя она и понимала, что причиной её — климатические условия. Лично она спать в дневные часы не умела. Но приходилось подчиняться общему порядку. Поплескавшись под почти тёплым душем, она позволяла себе полежать под осушающим ветерком, чтобы замедлить непрестанно выделяющийся пот.
В окнах не было стёкол — одни решётки, поэтому в комнату на первом этаже дома любой прохожий мог заглянуть с улицы: тут уж не до раздеваний донага. Спали в той же одежде, что и принимали гостей — шальвар-камизах, переодеваясь только перед очередной молитвой, азаном, которая звучала с минаретов пять раз в день.
Вот, и сегодня Марина легла на кровать и пустилась в столь любимые ею размышления. Сначала с беспокойством думала, как там её ненаглядный Женя. Трудно ему одному! Потом она стала размышлять об их отношениях с мужем в последние годы. Они, нужно в этом признаться, постепенно перестали быть яркими и радостными. Слишком много на них обоих навалилось проблем. А в последнее время, с переездом к ним Мули, супруги даже спят в разных комнатах! Разве это нормально? С другой стороны, как-то так получается, что в конце дня нет ни сил, ни желания любить и ласкать друг друга, да и, опять же, условий нет для этого! Во всех комнатах — народ. «Ну вот теперь, когда вернусь, всё изменится! Всё наладится, теперь у нас будет отдельная комната, хоть и не спальня, но мы ночью там будем одни. Яна будет жить в этой стране, все заботы о них со Стеллочкой исчезнут… «И вернутся силы, и воспрянут чувства». Она лежала и вспоминала их прежние, полные любви ночи… Женька был превосходным любовником, не думая о себе, всегда старался, прежде всего, сполна доставить удовольствие жене. И только потом думал о себе. А она, совершенно счастливая, буквально плавящаяся от любви, гладила его мокрый лоб, проводила пальцами по влажным волосам, шептала ему сокровенные слова…
О сколько тысяч ярких дней ты смыслом жизни был моей и столько пламенных ночей дарил мне свет своих очей! Всегда ты пекся обо мне — и этим дорог мне вдвойне — ты никогда не ревновал, и сам мне повод не давал. Я так старалась, как могла, быть для тебя, как два крыла, всегда я ввысь тебя звала, тобой дышала и жила! Всегда гостей был полон дом — столы ломились в доме том. Нас окружала доброта и чувств, и мыслей чистота. Мы так прожили много лет, мы отцвели, как яблонь цвет, и у плодов уж — семена: так сладки внуков имена…
