Где-то через час к ней в комнату прибежала Яна.
— Мамочка, я только на секунду. Нельзя, чтобы он меня хватился и понял, что я к тебе пошла. Короче, он заставлял меня искать паспорт, а я сослалась на головную боль и сказала, что завтра поищу. Он кинулся искать сам, всё перерыл и, естественно, не нашёл. Я таким злым в жизни его не видела! Сказал, что, если завтра до вечера, когда он придёт с работы, я не найду документ, то… он отправит меня с тобой на все четыре стороны. Без детей, конечно. Мамочка, что делать?
— Утро вечера мудренее, дочка. Посмотрим завтра. А сейчас ложись спать, тебе сейчас, как никогда, нужны силы и спокойный разум.
Так закончился этот беспокойный день.
Марине удалось забыться сном только перед утром. Разбудил её мулла, запевший молитву на минарете.
В этот день Янина свекровь никуда не пошла. Её присутствие создавало проблему, ведь нужно было, во-первых, отвезти деньги за авиабилеты руководителю тургруппы, во-вторых, отправить сумки с вещами в Русский дом: Яна уже договорилась с Люсей. Но свекровь, как назло, пришла в спальню к Яне и сидела там, что было странно, так как она обычно проводила время дома или в гостиной, или у себя. Яна выскочила к матери:
— Представляешь, она уселась и сидит, как надзиратель, и молча смотрит, что я делаю.
— А, может, это твой муж настроил её, чтобы она следила за тобой?
— Не исключено. Но что делать-то? Вещи при ней никак не вывезешь, это ясно, а деньги… А если я скажу ей, что мне надо к портнихе или что-то в этом роде? Мам, пойдём ко мне, посиди ты там, может, она тогда быстрее уйдёт? Придётся сочинять что-то на ходу, ты можешь мне понадобиться. Я уйду, а ты вскоре приди, ладно?
Когда Марина вошла в Янину спальню, та разговаривала со свекровью. Выслушав Яну, Амина-ханум отрицательно покачала головой. «Возражает… вот, ведь наказание… что же делать?» Яна что-то объясняла ей спокойным голосом, затем кивнула в сторону матери, и, как показалось Марине Михайловне, убедила в чём-то. На вопросительный взгляд матери Яна объяснила, что в «ателье к портнихе» Амина-ханум хотела ехать с ней, мотивируя это тем, что её невестку могут по дороге обидеть, что молодой женщине быть без провожатого нельзя, с чем Яна согласилась, но ответила, что тогда с ней поедет её мама. Амине-ханум нечего было возразить.
— Так что, мама, собирайся, берём детей, ты с ними побудешь, пока я дела улаживаю.
Через полчаса они уже ехали в такси к столь знакомому Марине отелю. Больше в этот день ничего полезного в приготовлении к побегу сделать не удалось. Оставшееся время женщины жили в напряжённом ожидании вечера, когда Саид вернётся с работы и вновь начнёт требовать от Яны паспорт. Ответить ему будет нечего. Самое интересное, что и получив паспорт через два дня, его нельзя будет предъявить Саиду, поскольку в нём будет красоваться вписанная туда Марьям, и это красноречивее слов скажет ему о том, что жена его посмела за спиной мужа предпринять самостоятельные шаги в оформлении ребёнка. А для чего ей это нужно? Естественно, чтобы иметь возможность вывезти его из страны. Последствия происходящего, в любом случае, могли вырваться из-под контроля и стать непредсказуемыми.
Остаток дня прошёл в нервном ожидании, от которого Марину Михайловну даже знобило. Однако то ли пока небо отводило от них беду, то ли по другой причине, но Саид приехал вечером со встреченным где-то другом, с которым он давно не виделся, и весь вечер посвятил ему. Здесь, в силу климатических условий, принята ночная жизнь, и друг засиделся у них допоздна. Потом Саид повёз его домой и вернулся далеко за полночь, когда в доме все уже спали. А с утра были обычные сборы на работу, всё — бегом, и тема Яниного паспорта не поднималась.
… До вылета оставалось два дня. Сегодня было крайне важно тайком отправить вещи в Русский дом, а завтра, если курьер не подведёт и с утра привезёт паспорт, нужно было отправиться в миграционную полицию, чтобы там поставили в документ все необходимые печати, разрешающие выезд. Вывезти багаж можно было только в отсутствие свекрови, и не слишком верующая Марина Михайловна мысленно молила бога помочь им.
Часов в одиннадцать Амина-ханум, действительно, куда-то собралась и даже сказала, что уезжает проведать кого-то из родственников. С душ беглянок свалился невыносимый груз, и они понимающе переглянулись. Оставшись одни, они мгновенно собрали детей, прихватив бутылку с молоком для Марьяшки, вытащили все сумки и пакеты на улицу и стали ловить какой-нибудь транспорт. Им опять повезло. Погрузив вещи в машину, они быстро сели в неё, назвав адрес Русского дома. Когда добрались на место, оставили вещи в кабинете председательницы Люси, сказав, послезавтра их рейс, следовательно, нужно, чтобы она была на месте — только так они смогут забрать свои пожитки. Люся поинтересовалась — хватает ли денег, вырученных за браслеты. Яна ответила, что денег на руках почти не осталось. Тогда Люся достала из своего портмоне все деньги, какие у неё были с собой, и протянула их Яне. Яна растерянно смотрела на купюры и, покачав головой, сказала, что не может их принять, поскольку уезжает насовсем, и вряд ли сможет их вернуть позже. Но Люся ответила, что ничего ей отдавать не надо, что она просто искренне хочет помочь Яне. Молодая женщина растроганно поблагодарила всё понимающую подругу и обняла её. Люся предложила после того, как Яна получит паспорт, отвезти ее с Мариной в полицию на машине мужа — опять же будет экономия.
— А как он воспримет то, что я сбегаю от своего мужа-пакистанца? Вдруг из чувства национальной солидарности расскажет всё Саиду?
— О, нет! Он знает от меня вашу историю и считает вашего супруга, Яна, извините, дураком, за то, что он не ценит русскую жену как редкое счастье, выпавшее ему. Сам виноват, что довёл дело до такой развязки.
— Ну, что ж, огромное спасибо, Люся! Мы действительно воспользуемся вашей помощью в этой ситуации. Что бы мы вообще без вас делали? Низкий вам поклон!
— А сейчас мы с мужем отвезём вас домой. — У растроганной молодой женщины на глазах выступили слёзы благодарности.
Глава 33. ПОДБИТОЙ ПТИЦЕЮ ДУША УПАЛА
Евгений поднимался по лестнице Катиного подъезда, вспоминая, как они вчера преодолевали эти ступени и к чему они привели в результате. Его душа пела. Поднявшись на четвёртый этаж, он попытался исполнить звонком игриво звучащий мотив: «трам-там-тата-там». Улыбаясь в предвкушении встречи, он отстранился от двери, чтобы его не было видно в глазок, подставив к нему букет хризантем. Но… дверь молчаливо внимала его улыбке.
Летала окрылённая душа, презрев реальность, в небесах парила, обнять могла земной прекрасный шар в лучах закатных солнышка-ярила. Придумала она себе любовь, чтоб жить на свете было интересней. Развеять миф, столь хрупкий, мог любой, кому любовь казалась глупой песней. Душе, признаться, было всё равно: был для неё один лишь отклик важен — тот, что во сне влетал в её окно, что искрой был в костре любовной блажи. На миг ей показалось как-то раз, что выдумки её почти реальны — не так истолковала пару фраз… Но как ей знать, где правда, где банальность? Душа в восторге взмыла в синь небес… и там на миг звездою засияла. Вдруг выстрел прогремел, и свет исчез. Подбитой птицею душа упала. Ей показалось, смерть её пришла… Душа бессмертна, только… очень больно! Вновь выстрел! И, расправив два крыла, душа затихла, застонав невольно…
Что такое? Может, Катя вышла на балкон и не слышит? Давя на кнопку звонка, он повторил бравурную мелодию, а уж потом разразился длинными пронзительными звонками. Наконец послышались тихие шаги, дверь отворилась, и на пороге возникла Катя. Ему показалось, что глаза её заплаканы.
— Катюша, что-то случилось?.. Слава богу, ты дома, а то я уже подумал, что вместо любимой
