… Марина Михайловна раскладывала по местам раскиданные в спешке вещи. Вот Костины носки и шарф, галстук Евгения… Нет чтобы встать минут на десять раньше! Тогда бы им не пришлось собираться впопыхах… Ах, вы мои дорогие засони!.. Мысли хозяйки дома снова обратились к сыну и дочери. Как бы счастлива была она, если бы судьба детей сложилась удачно, если бы каждый, и Костик, и Яна, прочно встали на ноги, обрели настоящую любовь. Настоящую… Марина не просто верила, а на собственном опыте знала, что это великое, всеохватное чувство существует. Есть оно. Правда это! Сама познала его.
…Свою любовь Марина встретила в институте, оказавшись со своим будущим избранником в одной группе. Поначалу этот парень как-то прошёл мимо её внимания. В их студенческом коллективе юношей и девушек было поровну. Парни почти все уже отслужили в армии. Крепкие, возмужавшие, они вступили в тот возраст, когда молодые мужчины особенно активно интересуются прекрасным полом. То один, то другой сокурсник приглашал Марину в кино или театр, посидеть в кафе. Она не ломалась, откликалась на приглашения, однако всё это были мимолётные встречи, лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт. Постепенно сформировался круг её друзей-товарищей без претензий на что-либо большее. В дружном студенческом коллективе сложилась традиция вечеринок, здесь вскладчину собирали деньги на дни рождения и по другим поводам, бывало и так, что вся группа вдруг снималась с лекции и удирала в кино.
Однажды во время семинара Марина почувствовала спиной чей-то упорный взгляд, обернулась и встретилась глазами с парнем. Она знала, что зовут его Евгением. За непродолжительное время их совместной учёбы он показал себя в группе неглупым и компанейским человеком. Любит веселье, розыгрыши. Со своим другом Валентином (про них говорили «два сапога — пара!») они подшучивали и над преподавателями. Заранее готовились и при всём «честном народе» задавали им каверзные вопросы, близкие к теме лекции. Были страшно довольны, если доцент, а то и сам профессор вдруг тушевались, что- то мямлили в ответ, боясь признаться, что попросту не знают ответа. Приколисты и хохмачи, Женя и Валентин прослыли среди студентов всезнайками и тем заслужили себе авторитет.
Евгений уже давно положил глаз на Марину, однако до поры до времени не показывал этого. Но даже если бы он и «обнаружил» себя, то натолкнулся бы в лучшем случае на недоумение девушки, которая была не готова к чему-либо большему, чем приятельство. Конечно, сейчас, спустя уже много лет, ей кажется смешным аргумент, препятствовавший тогда её сближению с Женей, рост молодого человека. Он был где-то метр семьдесят, метр семьдесят три. Не маленький, не большой, средний, короче. Но Марине всегда нравились… «Алёши Поповичи», рослые широкоплечие ребята с внушительной мускулатурой.
…На этот раз, встретившись глазами с Мариной, Евгений не отвёл, как обычно, своего взгляда — и у неё ёкнуло сердце: неспроста он смотрит так!.. Тут же мелькнула мысль: ну и пусть себе смотрит!.. Зачем он ей? Во-первых, Жека намного старше, ему целых двадцать пять. Да и внешность у него… заурядная.Он был не в её вкусе, а раз так — Марина демонстративно отвернулась и мысленно приказала себе: «Забудь о нём!..».
Впрочем, парень и не навязывался ей, боясь получить «от ворот поворот». И только спустя много месяцев, набравшись однажды смелости, он подступил к ней с вопросом-просьбой, можно ли рассчитывать на её внимание. Чтобы не обидеть отказом, Марина предложила молодому человеку дружбу. А дальше, решила она, видно будет.
…С тех пор, как Евгений вошёл в её жизнь, они много времени проводили вместе, корпели над чертежами, решали задачки, списывали пропущенные лекции с чужих конспектов. На этой стадии их отношений она воспринимала Женю сугубо прагматично. Видела в нём хорошего товарища, отзывчивого друга, не более. Оставшись наедине, она, как и многие девушки её возраста, мечтала о статном красавце-мачо, хотя и слова такого, мачо, тогда еще не было в обиходе. Женя подозревал о таких «мечтах» подруги и старался соответствовать образу: был одет в соответствии с тогдашней модой, носил узенькие брючки, всегда представал перед ней чистеньким и опрятным, этаким мажором с всегда цветущей на лице белозубой улыбкой. Вот только бы забыть про эти чёртовы сантиметры, (всего-то их пять или шесть), на которые он был выше, да, да, именно выше, а не ниже Маринки. Но ведь вот какое дело. Если учесть, что она носила модный в то время начёс и туфли на шпильках, то при этом невольно ощущала себя каланчой, свысока взирающей на своего спутника. По крайней мере, ей так казалось. На самом же деле, они идеально подходили друг другу по росту.
Ну ладно с ростом, ещё ей не нравилась его речь, прорывающееся косноязычие. Женя был из рабочей семьи. Его отец работал печником, а мать была домохозяйкой, в прошлом простой деревенской женщиной. Проучилась в школе всего два класса. Соответственно и разговаривала. В её лексиконе были не редкостью словечки «булгахтер», «ведмедь» и, конечно же, сын набрался такого, с позволения сказать, фольклора. который ужасно коробил Марину. Она выросла в интеллигентной семье, обладала, как говорила её учительница по литературе и русскому языку, врождённой грамотностью, почерпнутой не только в школе, но и из огромного количества прочитанных книг.
Правда, чего не отберёшь от Евгения, так это то, что он был очень интересным собеседником, много знал и был начитан не менее её. Писал, правда, как курица лапой, делая множество ошибок.
Познакомившись с Мариной ближе, Евгений рассказал ей о своём трудном предвоенном детстве и отрочестве — он родился за четыре года до начала Великой Отечественной. Жила их семья бедно, нередко впроголодь. А в сорок первом на свет появилась младшая сестрёнка. Мать выбивалась из сил, чтобы хоть как-то прокормить детей. Какое там воспитание? Дети были предоставлены самим себе. Жили они тогда в бараке, где на всё про всё у них была комната метров восемнадцать. Четвёртую часть площади занимала печка с плитой. Ещё с ними жил тогда старший брат матери.
По соседству, через стенку, ютились такие же простые работяги с кучами детей, предоставленных, как и Женька, самим себе — своей изменчивой и тяжёлой судьбе. Что только ни вытворяли пацаны из их барака! Слушая рассказы Жени, Марина не переставала удивляться, как такое могло случиться, что из этого хулиганистого парнишки, рано научившегося материться, вырос, по сути, надёжный и порядочный человек. Узнав, что Марина на дух не переносит нецензурной лексики, Женя напрочь исключил из своей речи жаргонные словечки и мат. Постепенно, общаясь с ним, Марина обнаружила, что, как ни странно, её друг очень начитан, иногда мог блеснуть перед ней знанием произведений, о которых она и слыхом не слыхивала. Удивительно, но факт!
Марина обрела в Жене сильного и знающего помощника в учёбе. А учиться в Политехе да, к тому же, на самом престижном тогда факультете автоматики и вычислительной техники, оказалось очень непросто. Женя помогал девушке разобраться в различных, часто малопонятных женскому уму схемах мультивибраторов, трансформаторов, прочих электрических «закавык», в которых Марина без помощи Евгения, как сказала бы нынешняя молодежь, «совсем не шарила».
С лекций ребята отправлялись к Марине домой и наскоро поев, принимались за чертежи, вечером, когда голова совсем уж не «варила», бежали развеяться в кинушку. После сеанса Женя провожал её домой. По дороге они нередко спорили, обсуждая различные стороны жизни, бывало, злились друг на друга, но, попрощавшись, мирно расходились по домам.
Женя утвердился в её сознании основательным, надёжным парнем, с ним было приятно дружить, на него во всём можно было положиться. Провожая Марину до дома, Женя пытался иногда поцеловать её. Она не увёртывалась: его поцелуи были ей приятны.
Ах, поцелуя первый трепет… когда ещё не жарок он, когда похож на нежный лепет прикосновений робких сон… И сердца гулкие удары, и словно крУгом голова… и будто громкие фанфары, звучат признания слова… Ах, этот сонм переживаний! Ах, эта сладостная дрожь, миг неосознанных желаний с зарёю утреннею схож.
Мариночка была ещё не разбуженной женщиной. Всё, что с ней происходило, было внове. Начитавшись прекрасных романов, она ждала любви, но эти отношения с Женей… разве это любовь? Она
