Варшавскому Дионисию (Валединскому) удалось вернуться к церковному руководству. Он пользовался поддержкой некоторых германских ведомств, прежде всего генерал-губернатора Франка и МИД. Весной 1941 г. митрополит попытался восстановить свою власть над приходами, вошедшими в состав Германской епархии РПЦЗ. 18 марта группа церковных дел при правительстве генерал-губернатора написала в РКМ о необходимости практического осуществления юрисдикции митр. Дионисия над 15 общинами, территориально отошедшими к Германии, и запросила мнение министерства о том, каким образом это лучше сделать — через назначение викарного епископа или декана. Ответ РКМ от 29 марта гласил, что все предложенное не осуществимо, так как указанные общины уже перешли в юрисдикцию архиеп. Серафима и больше не подчиняются митр. Дионисию. Для подкрепления своего недостаточного авторитета чиновники министерства сослались на согласие с этим переходом рейхсфюрера СС Гиммлера. Следует отметить, что в марте 1941 г. в РКМ обратился ряд бывших польских православных общин (в Сосновицах, Лодзи и т. д.) с просьбой оставить их в составе епархии архиеп. Серафима. Первый отказ не остановил правительство генерал-губернатора, и 17 апреля оно повторно предложило пересмотреть этот вопрос, ссылаясь на канонические права митр. Дионисия. 13 мая 1941 г. и сам митрополит написал в РКМ, настаивая на том, что именно он должен управлять 15 отошедшими общинами. Но в конце концов министерству удалось отбиться от этих претензий, и 23 июня оно прислало в правительство генерал-губернатора окончательный отказ[150].
Архиепископ Серафим стремился оказать помощь и священникам-беженцам из бывших польских и румынских областей Украины, занятых советскими войсками. 6 декабря 1940 г. он известил Архиерейский Синод РПЦЗ, что таких православных священников скопилось в Германской епархии свыше 80 и их материальное положение крайне тяжело. Архиепископ просил устроить для них сбор пожертвований в Югославии и известить о ситуации патриарха Сербского. Глава Сербской Церкви откликнулся на просьбу и 21 декабря сообщил о своем желании оказать помощь и добиться разрешения на въезд в Югославию части священников. 8 мая 1941 г. архиеп. Серафим обратился в РКМ с ходатайством о срочной поддержке переселившихся из Буковины и бедствующих православных. Эта просьба также оказалась успешной, и согласно ответу министерства от 18 июля 1941 г. определенные пенсионные выплаты были выделены[151].
Для деятельности архиеп. Серафима было характерно и стремление всячески смягчить национальные конфликты, в частности пойти на определенный компромисс с оказавшимися на территории его епархии украинскими православными священниками и мирянами. Этому мешали различные обстоятельства, в том числе Постановление карловацкого Архиерейского Собора 1938 г. о введении обязательного поминовения российского царствующего дома во всех храмах РПЦЗ. Эта, по сути, политическая акция, несомненно, являлась ошибкой. В письме митр. Анастасию от 9 января 1939 г. архиеп. Серафим с горечью сообщал: «Постановление Архиерейского Собора оттолкнуло от нас прежде всего всех украинцев, включая приверженцев бывшего гетмана П. Скоропадского, который раньше посещал наш Берлинский кафедральный собор, а теперь отошел от нас… Переговоры, которые я вел с украинцами, готовыми признать меня, пришлось прекратить, так как они не согласны поминать российский царственный дом. Все богослужебные постановления последнего Архиерейского Собора осуществлены в наших церквах в Германии, поэтому наша епархия в Германии фактически русская православная епархия»[152]. Особенно остро эта проблема встала в конце 1939 г., после присоединения приходов бывшей Польской Православной Церкви. В дальнейшем обязательное поминовение дома Романовых было отменено, и, как ярко показало епархиальное собрание в январе 1942 г., удалось найти действенный компромисс с украинскими общинами.
Планы РКМ относительно дальнейшего расширения Германской епархии осуществились лишь частично — в Бельгии, Люксембурге, Лотарингии, а позднее в Словакии и Венгрии. Другие нацистские ведомства все более и более явно выступали против них и в конце концов сделали невозможным осуществление стратегической линии министерства на создание в Германии одного из влиятельных центров православного мира. В этом смысле показательна неудачная попытка создать в Третьем рейхе православный Богословский институт.
Первоначально наибольшую активность в данном вопросе проявляла Германская комиссия «Про Део». Еще в ноябре 1935 г. она выдвинула предложение об организации подобного института в целях противодействия большевизму и распространения влияния Германии в балканском регионе. 21 августа 1936 г., после государственного признания Германской карловацкой епархии, комиссия снова обратилась с той же идеей к различным ведомствам, утверждая, что новое учебное заведение станет противовесом парижскому православному Богословскому институту Св. Сергия, который якобы денежно поддерживают евреи и масоны. Но в тот период только МИД поддержало ходатайство комиссии «Про Део» написав 25 августа министру пропаганды, что «это предложение очень заслуживает внимания по пропагандистским соображениям»[153].
Вопрос снова приобрел актуальность через два года. Теперь инициатором выступил крупнейший германский специалист в области изучения православных церквей — директор Восточно-Европейского института в Бреслау профессор Ганс Кох. 10 октября 1938 г. он написал в РКМ, что открытие в Третьем рейхе Богословской православной академии имело бы очень благоприятное психологическое воздействие в связи с попыткой Англиканской Церкви завязать связи с Восточными. Руководителем академии Кох предлагал назначить православного профессора из Кенигсберга Н. Арсеньева. В этом письме англичане явно рассматривались как противники в борьбе на «церковном фронте». Предложение Коха встретило в РКМ положительную реакцию. В. Гаугг в своей заметке от 24 ноября уже анализировал возможности практического осуществления идеи и пришел к выводу, что в Бреслау институт создать было бы легче, чем в Вене[154].
Вскоре РКМ удалось убедить министра народного образования в необходимости учреждения института православной теологии при Бреславском университете. Последний запросил санкции у Партийной канцелярии, указав на культурно-политическое значение такого предприятия, в котором православные богословы Балканских стран «наполнялись бы немецкой культурой и дружбой к рейху». Но решающая инстанция — заместитель фюрера по партии рейхсминистр Гесс ответил 13 января 1939 г. в целом негативно: «С учреждением государственного института православной теологии я не могу согласиться… Я глубоко убежден, что было бы возможно углублять и расширять германское культурно-политическое влияние на Балканах другим путем. Против допущения частного института православной теологии особых возражений не имеется»[155].
В РКМ увидели в последней фразе этого ответа возможность в завуалированной форме осуществлять создание запланированного института, который в принципе нельзя было бы назвать частным. 26 января министерство сообщило Гессу, что предусматривается учредить не государственный, а свободный православный институт, но при Восточно-Европейском институте в Бреслау, который бы оказывал помощь в организации учебного процесса. В качестве преподавателей намечались епископы Германской карловацкой епархии Серафим, Василий, профессора Арсеньев, Кох и др.[156]. При этом, вероятно, подразумевалась и финансовая поддержка государства, так как РПЦЗ не имела достаточных средств на подобное дорогостоящее предприятие.
Карловацкий Синод в свою очередь, исходя из своих целей, отнюдь не совпадающих с германскими, также планировал создание учебного заведения на территории Третьего рейха. С этой целью в ноябре 1938 г. в Берлин был переведен служить магистр богословия архим. Василий (Павловский), бывший декан Богословского факультета института Св. Владимира в Харбине. Вскоре состоялась его хиротония во епископа Тегельского. 17 января 1939 г. еп. Василий представил в РКМ разработанный им устав православного теологического факультета при Восточно-Европейском институте в Бреслау. В планировании организационной и учебной деятельности преосвященный руководствовался уставами российских духовных академий. Деканом факультета должен был стать представитель православного духовенства, предусматривалось также 12 профессоров и 3 лектора, срок обучения намечался 4-летний, языком преподавания — русский. Ряд положений проекта устава, в частности русский, а не немецкий язык преподавания, вызвали критические замечания Коха, которые он изложил в письме РКМ от 23 января 1939 г. Гаугг в основном согласился с ними и 2 февраля сообщил профессору о мнении Гесса, указав, что в ближайшее время единственно возможным практическим решением является создание свободного учебного заведения в помещениях Восточно-Европейского института. В этом плане надежда еще оставалась, и Гаугг
