Нераспустившейся не в том смысле, что юной и непорочной, а в том, что ей пока просто не от кого произвести на свет детей, чтобы, как и положено женщине, способствовать продолжению этого самого рода. Как и нечего предложить будущему отцу ее детей в качестве приданого за себя…
Кажется, она запуталась в собственных словесах, каковые плела и плела, ровно кружева.
Но с другой стороны, кто мог подумать, что так все обернется. Совсем недавно Соня радовалась, что рядом с нею мужчина, который может защитить ее от многих жизненных трудностей. Да что там о сиюминутном! Княжна собиралась с помощью Патрика решить проблемы и далекого будущего, как то — превратить имеющееся золото в полновесные монеты, отчеканенные королевским казначейством.
Интересно, а если бы она — вернее, они с Патриком придумали такое приспособление, чтобы можно было чеканить монеты самим? Нет, нет, не думать об этом, выбросить преступные мысли из головы… Это же надо, до чего она дошла! Маменькина дочка, всю жизнь за печкой просидевшая… В последнее время Соня частенько себя вот так мысленно бичевала, чтобы не витать без толку в облаках.
Она же только что вспоминала о Патрике. Представляла себе, как приедет с ним в Петербург сказочно богатая, как нанесет визит брату Николаю… И не подумала, кстати, что он, будучи зол на сестру, на ее непослушание и на бегство из России, может не захотеть ее видеть… Нет, об этом — не стоит. Как сказала бы покойная маменька, будет день — будет пища…
Словом, она думала о смерти Патрика, такой нежданной, такой невозможной, и не заметила, как заснула. И приснилось ей, будто она не заснула, а, наоборот, спустила с кровати ноги, прихватила с собой свечу, горевшую в ее спальне, и зачем-то пошла в гостиную.
Во сне она шла медленно, тяжело, словно у нее не было сил даже на ходьбу. Ко всему прочему во сне идти ей не хотелось, но ее упорно звал почему-то голос покойного же графа Воронцова:
— Соня! Соня!
И вот она вошла и увидела стол — к вечеру Шарль по ее поручению привез гроб, и Патрик лежал в гробу. Шарль привозил и католического священника, потому что Соня, к стыду своему, не успела узнать, какого ее бывший возлюбленный вероисповедания.
«А в постель с ним прыгнуть успела!» — презрительно высказался ее собственный внутренний голос, который прежде не был с нею так строг.
Итак, она открыла дверь в гостиную и медленно подошла к гробу. Понимала, что должна посидеть возле покойного. Она без сил опустилась на стул, но смотреть в лицо Патрику не могла, как и днем.
Однако и опущенными в пол глазами она уловила вдруг какое-то легкое движение. Взглянула на усопшего и, холодея от ужаса, увидела, что Патрик тоже на нее смотрит. Но понимала, что такого быть не должно, ведь Патрик умер!
— Зачем ты отравила меня, Софи? — строго спросил он.
— Это не я, — с трудом выдохнула она, — не я…
— Разве не ты дала мне ту фляжку?
— Это Вивиан!
— У тебя всегда другие во всем виноваты!
Патрик выпростал из-под накидки, которой был прикрыт, странно костлявую и длинную руку и цепко схватил ее за ворот платья.
— Каждый должен нести ответ за свои деяния!
Он тянул ее к себе, обдавая тошнотворным запахом тления.
Даже во сне она понимала, что со дня смерти Патрика прошло слишком мало времени, чтобы появился такой вот запах. Так не должно быть, это не правда, это не Патрик! Это какое-то неведомое зло, поселившееся в умершем и теперь заставлявшее его пугать Соню.
За что? Что она кому сделала плохого?!
— Я не хочу уходить один.
Патрик зловеще улыбался и продолжал тянуть ее к себе. Яростно трещал шелк ее платья, Соня пыталась вырваться и не могла.
— Давай уйдем вместе!
Она пыталась отклониться назад, задержать дыхание, чтобы не вдыхать этот отвратительный запах, но Патрик тянул ее к себе все ближе…
— Ты умрешь! На тебе прервется род Астаховых!
«У меня есть еще брат, — мысленно пыталась успокоить себя Соня. — У него родятся дети…»
— Твой брат погибнет на дуэли, а его жена родит мертвую девочку, — мерзко улыбнулось Зло в образе Патрика.
Оно почти вплотную подтащило Соню к своему жутко оскаленному лицу.
— А-а-а! — голос княжны сорвался на крик.
И почти тут же в дверь ее спальни застучали.
Соня проснулась от этого стука, с радостью поясняя бешено бьющемуся сердцу: сон, это был всего лишь страшный сон!
— Ваше сиятельство! Что случилось? Откройте, это я. Мари!
Наверное, никогда еще невнятная речь Мари не вызывала у кого-нибудь такого чувства облегчения и даже радости. Соня резко вскочила с кровати и чуть не упала — у нее закружилась голова.
А когда открыла дверь и увидела на пороге Мари со свечой в руке, едва не бросилась ей на грудь.
— Вы кричали, — сказала та.
— Ты услышала мой крик в своей комнате?
— Нет, здесь слишком толстые стены. Я приложила ухо к двери.
— Почему ты не спишь?
— Я выспалась днем…
— Господи, какой страшный сон мне приснился!
— Покойник в доме, — коротко сказала Мари. — Хотите я посижу рядом с вами?
— Хочу, — не скрывая радости, кивнула Соня.
— Но сначала я принесу вам теплого молока. От него проходит стеснение в груди и сон становится легким и чистым.
Мари как-то неуловимо изменилась с той поры, как ее привезли в замок, слабую и измученную голодом. Наверное, она привыкла работать, ощущать себя нужной и сейчас чувствовала себя в своей стихии, прислуживая Соне.
— Откуда ты все это знаешь? — подивилась княжна, как-то отстранение подумав про себя, что Мари далеко не так проста, как кажется, и, возможно, более близкое знакомство с нею сулит исследователю ее души много интересных открытии.
А пока Мари вернулась из кухни и напоила Соню молоком, поставила стул у ее кровати и сказала:
— Спите, мадемуазель Софи. Я охраняю ваш сон.
Соня и вправду почти тут же заснула, и сон пришел облегчающий, так что она слегка покачивалась на легком облаке невидимого эфира. У нее было ощущение, что у кровати сидит большой преданный пес, рядом с которым можно ничего не бояться. Не грех ли сравнивать с собакой девушку, пусть и такую ужасную ликом, как Мари!
Наутро Соня проснулась отдохнувшей. По крайней мере, она чувствовала, что сегодняшний день сможет пережить достойно, выполнить все, что от нее потребуется, и не свалиться с ног, чего она до этого опасалась. Удивленно воззрилась на Мари — та, кажется, во всю ночь так и не сомкнула глаз.
— Сегодня будет трудный день, а ты почти не спала, — пожалела девушку Соня.
— Ничего, я выносливая, — почти гордо сказала Мари. — Распорядитесь, что мне делать.
— Иди на кухню, помоги Оде… Она уже встала?
— Встала. Я слышала, как она гремела дровами.
— Наверное, сегодня будут приходить какие-то люди и кого-то надо будет покормить. В общем, побудь на кухне. Если понадобится, я тебя там найду.
— Пойду. Только помогу вашему сиятельству одеться.
Спустя час в замке появился лейтенант Блесси.
Вид он имел озабоченный, но на вопрос Сони, что его беспокоит, пробурчал:
— Ерунда, это все моя работа.
