– Есть такое! - проговорил Мирошка с набитым ртом.
– Замуж меня зовешь, - осторожно начала нужный ей разговор Катя, - а сам воевать собрался. Небось, в поход пойдете.
– Придется повоевать, - согласно кивнул он. - А идти... куда ж? Мы потому в чистом поле встали, что город наш крепостной стены не имеет, а потому и самой малой осады не выдержит. Попробуем татарина здесь задержать. Сколь могли - в Велыни и окрест собрать выев - столь и выставили. Понадобится - все здесь умрем.
Он проговорил это буднично, словно уже приготовился к смерти, и Кате странно было слышать подобные речи от своего сверстника.
'Наверное, мужчины в старину взрослели раньше, чем в двадцатом веке. Кто заставляет этого мальчика взваливать на свои плечи такую тяжелую ношу? Но он не только не ропщет, а и счастлив осознавать себя защитником отечества'.
За окном стемнело, и Катя зажгла припасенную лучину.
– Как думаешь, далеко от нас до Рязани? - спросила она Мирошку; вряд ли он увидит за её интересом что-нибудь более обычного любопытства человека несведущего.
– Верст дванадесять будет, - проговорил он задумчиво. - Ты сама не из рязанских?
– Матушка говорила, вроде, сестра её там жила.
– Хочешь кого-никого из своих найти? - понимающе кивнул он. - Можно было бы, да не теперь. Татарин, говорят, совсем уж близко. Вчера наблюдатели с холма пожары видели - опять нечистые какое село пожгли...
– Может, все ещё образуется? - проговорила она и, заметив, что он больше не ест, сказала. - Пора тебе идти, Мирошка.
– Как же ты одна, в лесу?
– Наладил песню, так хоть тресни! - рассердилась Катя. - Говорю же тебе: привыкла.
– А каких защитников ты князю поминала?
– Домовой у меня свой! О чем не сказывают, о том не допытывайся.
– Оттого спрашиваю, что теперича за тебя переживать стану. Думать- гадать, не обидел ли кто. Собачку тебе в другой раз принесу. Хочешь? Наша лайка ощенилась.
– Лайка! На охоту мне с нею ходить, что ли?
– Не скажи, она чужого издаля учует. И тебе лучше, живая душа рядом.
– Ладно, приноси, - согласилась Катя, выходя с юношей на крыльцо.
– Запрись покрепче! - крикнул он ей уже издали.
– Запрусь, непременно запрусь, - проговорила Катя, тут же начиная ладить свою оборону. Видел бы Мирошка, чем она занимается, не усомнился бы, что колдует.
Может, и вправду черные историки её след потеряли, а только недаром говорится:'Берегись бед, пока их нет!'
Наверное, её ловушке позавидовал бы и минер, а всевозможных рогаток и колючек не смог преодолеть опытный десантник.
По большому кругу, в центре которого находился её дом, Катя пустила клубочек, который воздвиг невидимую,но сплошную ограду из колючек попрочнее стальной проволоки. Тот, кому бы удалось её преодолеть, рисковал свалиться в глубокую яму, вырытую кротом размером с хорошую собаку, которого сотворила девушка из маленького зверька.
Но и этого ей показалось мало. Если бы кто-то из предполагаемых врагов попытался встать на крыльцо, оно ушло бы из-под ног, сбросив незванного гостя в яму, заполненную болотной жижей. А сам дом тут же стал бы сплошной стеной без окон и дверей...
Катя вошла в дом и села на лавку, чувствуя усталость во всем теле. Она только что проползла с палкой вокруг своего защитного сооружения, проверяя его прочность.
Погасив лучину, Катя позвала домового:
– Антип!
– Чего тебе? - он вылез из-за печки как обычно всклокоченный и чем-то недовольный.
– Опять сердишься? - с досадой спросила она. - Ну а теперь-то на что?
– Парня морочишь. Нехорошо это. Ведь не люб он тебе.
– Ты для чего со мной отправился, для этого? - возмутилась девушка. Чтобы за мной шпионить да нотации мне читать?
– Слова говоришь непонятные, я таких не знаю, - угрюмо пробурчал Антип. - А пошел с тобой для догляду. Ты - девка глупая. Вместо дела подолом вертишь да парней завлекаешь.
– Я подолом верчу?! - Катя от возмущения чуть не задохнулась. - Да знаешь ли ты, что Мирошку я как раз для дела и зазвала? Кто еще, кроме него, мог сказать, где мы находимся? Или ты знал?
– Не знал, - насупился домовой, - а парня жалко. Он к тебе с добром...
И в эту минуту раздался колокольный звон тревоги. Катя подхватила Антипа на руки и подошла с ним к окну.
Обычные с виду слюдяные окошки дома, если смотреть сквозь них в определенной точке, увеличивали не хуже цейсовского бинокля, но теперь и без увеличения было видно, что какая-то светящаяся прозрачная фигура медленно проплывает между колючками ограды. Снаружи сигнал тревоги не мог быть слышен, потому пославшие своего разведчика и не подозревали, что обнаружены.
– А я-то ловушек понастроила, - огорчилась Катя. - Два часа змеей ползала и все зазря! Быстро же черные историки нас отыскали...
– Это не человек, - проговорил Антип. - И не призрак. Не оборотень... А что, не пойму.
– Зато я понимаю, - вздохнула девушка. - Это - сгущенный луч.
– Опять мудрено говоришь.
– Для тебя объясняю: черные историки взяли лунный свет, сильно его сжали, потом чуть распрямили - получилась фигура, похожая на человечью. Дунули на неё своим духом, чтобы могла двигаться и пустили к дому. Теперь сидят гле-то поблизости и наблюдают, какие препятствия эта фигура высвечивает. Понимаешь?
– Научила тебя Венуста, - с уважением произнес Антип. - А в дом этот луч не пролезет?
– Не пролезет. Мощности у него на такое не хватит.
– Тогда ничего. А ты знала, что они сегодня полезут?
– Откуда бы я такое узнала?
– Чего ж тогда защиту городила?
– Предчувствие у меня было. А и не было бы, все равно предосторожность необходима. Как говорится, береженого Бог бережет.
– А я тебя глупой девкой называл... Не глупая, просто молоденькая еще.
– Мой папа говорит, что этот недостаток со временем исправляется.
– Мудрый у тебя батюшка, - кивнул домовой. - А теперь чего задумалась?
– Когти рвать надо.
– У кого?
– Темный ты. Бежать. Скрываться.
– Ночью?
– Нет, дня подождем. Опять я тебя в доме запру, да на шею повешу.
Антип завозился на руках.
