растет под её руками…
Флинт был счастлив, каким чувствует себя выздоравливающий человек, избавившийся наконец от ночных кошмаров или удушающего кашля.
Они спустились к карете и устроились на ночлег подле нее, сделав ложе из веток, сухой, травы и шерстяных одеял. Флинт ухаживал за Ольгой, как за маленьким ребенком. Он сам одел её потеплее, хотя она утверждала, что ей жарко. Молодой моряк не слушал её — у моря так обманчиво ночное тепло! Девушка сразу заснула на его плече, а он ещё долго лежал без сна, смотрел на низко висящие звезды. Ольга вдруг застонала во сне, и он испуганно прижал её к себе — все же не надо было торопиться! — и стал укачивать… Сон начал медленно подкрадываться к нему, как вдруг Флинту показалось, что где-то вверху, на горе, хрустнул сучок. Таня паслась совсем в другой стороне, и чуткий юноша слышал даже, как она прядает ушами. Он приподнялся, вслушиваясь: под чьей-то неосторожной ногой посыпались с тропинки вниз мелкие камешки. Флинт понял: чуть правее места, где они расположились на ночлег, кто-то крадучись спускался с горы.
Флинт разбудил возлюбленную:
— Оленька, вставай!
— Саша, — она сонно обняла его, — а мне приснилась наша лодка!
— Тише, Оленька, тише, как бы нам этот штиль штормом не показался там кто-то идет! Где твой револьвер?
— В саквояже, в карете.
— Постарайся не шуметь. Осторожно возьми его и стань за дерево у тропинки. Мой кортик со мной, хотя оружие может и не понадобиться. Бог даст, они пройдут мимо. Послушай, может, они о чем-нибудь будут говорить. Я иду к Тане: не дай бог, заржет!
Теперь и Ольга услышала: с горы спускались люди. Вот один из них зацепился за камень и с шумом поскользнулся.
— Жереба, ты — неуклюжий медведь! — прикрикнул на него кто-то другой.
Еще один презрительно фыркнул:
— Одно слово — штабной! Пытать да расстреливать, больше ничего не умеет!
— А вы любите бравых вояк из себя разыгрывать! — огрызнулся споткнувшийся. — Крысы окопные… Чего здесь-то, в глуши, хорониться? Целый день по горам шли — никого не встретили. Так нет, и ночью крадутся… Следопыты! Да я бы вас по запаху нашел! Месяц не моетесь, скунсы вонючие!
— Что ты сказал? — идущий впереди так резко остановился, что тот, кого называли Жеребой, с разбегу налетел на него. — Что ты сказал?!
— Да это же и ко мне относится! — заюлил тот и сказал в сторону, словно специально для затаившей дыхание Ольги: — Попался бы ты мне пару месяцев назад!
— Господи, — тихо простонал ещё кто-то из них, — доберемся ли мы до этого проклятого Новороссийска…
Фигуры медленно продвигались по тропинке. Ольга насчитала восемь человек. Вскоре их шаги затихли…
— Саша! — кинулась назад Ольга. — Это белые, и один из них — Ямщиков, тот самый контрразведчик, что расстрелял Вадима.
— А если ты все-таки ошиблась? — мягко спросил Флинт.
— Тогда это означает, что я — замужем и не могу быть твоей женой! — твердо сказала Ольга.
— Нам надо их догнать, — решил Флинт.
— Но их же восемь! — простонала Ольга.
— Многовато, — согласился он. — Вступать с ними в бой нет никакого резона…
Моряк на миг задумался и шутливо боднул Ольгу головой в плечо.
— Да и не нужны они нам, все восемь! Значит, правильно! Надо украсть этого Ямщикова. Взять в плен!
— Правильно! — воскликнула потрясенная девушка. — Неужели я могла о таком хотя бы подумать? Это чистейшее безумие!.. Что же нам, красться следом за ними?
— Зачем красться? У нас есть карета, мы поедем…
— Но ты же сам сказал, что в карете нам всех следует опасаться!
Флинт вздохнул.
— Давай договоримся: ты мне веришь и не задаешь больше никаких вопросов!.. Сейчас нам можно ещё часика три поспать. Начнет светать — я тебя разбужу… Да, и попрошу: меня не обнимать!
— Почему?
— Потому, что тогда мы не заснем!
Ольга смутилась.
— У вас, Александр Романов, одни глупости на уме!
— И не уговаривай! Спать и только спать! — он надолго приник к её губам и оторвавшись, чтобы скрыть нахлынувшее желание, легонько хлопнул её пониже спины.
Княжна Лиговская стремительно повернулась, чтобы отвесить ему затрещину, но Флинт быстро отбежал в сторону и вспрыгнул на их постель.
— Лежачего не бьют!
Ну что с ним поделаешь!
Утро выдалось прохладным. От низких облаков веяло сыростью, а невидимое за деревьями море с шумом штурмовало берег.
Они наскоро позавтракали и уложили вещи в карету. Таня — тихая, незлобивая лошадь — покорно позволила себя запрячь. Флинт не пожалел для неё овса, а Ольга расчесала гриву. Девушка полезла было в карету, но Флинт её остановил.
— Придется тебе сегодня, как и мне, ехать снаружи.
— Сидеть рядом с тобой?
— Нет. Я уже вытащил из кареты сиденье и приспособлю его на запятках.
Его устройство стало напоминать дачный стул. По крайней мере, сидеть Ольге было удобно. Флинт даже веревки поперек натянул, чтобы она от толчка не свалилась.
— Ты у нас будешь назадсмотрящий! — Моряк дал ей в руки кусок веревки. — А это — сигнальный конец. Чуть что подозрительное увидишь — дергай, я сразу с дороги съеду… Знаешь, как солдаты по пристрелянному месту передвигаются? Короткими перебежками. Вот и мы по дороге с оглядкой поедем: возникнет опасность — в кусты, и нет нас!..
Автомобиль вынырнул из-за дальнего выступа дороги так неожиданно, что Ольга испугалась и задергала веревку: скорей, опасность! К счастью, дорога на Новороссийск вилась у подножья гор, так что вся никак не просматривалась, только от выступа до выступа. Все же Флинту, чтобы завернуть за скалу, пришлось ещё некоторое время ехать по открытому месту, так что Ольга вконец извелась от страха. Но её возлюбленный съехал с дороги в лес, и через несколько минут, замаскировав свою колесницу, они могли услышать, а потом и увидеть, как по дороге пылит автомобиль, полный матросов.
Водитель вел машину после долгой бессонной ночи: он тоже принимал участие в боевой операции — в Верхнебаканском взбунтовались казаки… Теперь он боялся, как бы не заснуть за рулем; тем более что сидевший рядом с ним матрос Бойко бессовестно храпел, вместо того чтобы помогать шоферу бороться с охватывающей его дремотой…
Он изо всех сил старался смотреть на дорогу, но она все больше теряла отчетливость, превращаясь в сплошную серо-коричневую ленту… Что же там такое темнеет впереди? Да это же карета! Водитель тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, но карета не исчезала. Она медленно и нахально завернула за поворот и скрылась из виду. Водитель резко надавил на тормоза. Дремавшие в кузове матросы встрепенулись, а бравый, подтянутый, несмотря на усталость, старшина перегнулся через борт и строго спросил:
— Нечипоренко, почему стоим?!
— Да понимаешь, там, на дороге, карета…
— С гербом?
— Чего?!
