но раскаты грома как будто отдавались к югу.
Не успели они добраться под тропическим ливнем до лестницы, ведущей на нижнюю террасу, как промокли до нитки. Быстрые потоки воды неслись по скользким каменным ступенькам. Сражаясь с дождем и ураганным ветром, добрели до главных ворот древнего города. Новицкий отыскал узкую, ухабистую лесную дорожку, ведущую вниз по склону. Они вошли в лес. Здесь напор ветра немного ослаб, только слышался шум бегущей вниз воды, ноги увязали в грязи. Дорожку окружала темная лесная чаща. Чем ниже они спускались, тем мощнее становились деревья, лианы густо оплетали их кроны, а вверху совсем закрывали покрытое грозными тучами небо.
Новицкий старался ускорить шаг, но это давалось ему с трудом. Ноги скользили, увязали в расползающейся земле, спотыкались о корни, мокрые ветки хлестали по лицу. В лесной чаще ветер несколько ослабел, но раздающийся временами шум от падающих деревьев говорил о силе продолжающейся бури. Однако Новицкий упорно шел вперед, лишь иногда оглядываясь, чтобы удостовериться, успевает ли за ним Смуга. К счастью, им не приходилось соблюдать осторожность. Дождевые потоки размывали следы, ветер заглушал все звуки.
Долго брели они так через джунгли, промокшие и озябшие. И вдруг дождь прекратился столь же внезапно, как и начался. Затих ветер, умолк гром. В просветах густой зелени над дорожкой замигали звезды. Через переплетения ветвей там и здесь проникали лунные лучи. Темный лес заполнился свежим ароматом тропических растений.
Новицкий остановился, перевел дыхание.
– Давай немного отдохнем, – сказал он Смуге. – Нога меня подводит, мокрые штаны натирают рану.
– Слава тебе господи, буря кончилась, – приглушенно отозвался Смуга. – Мне тоже надо передохнуть. В первый раз, как попал в плен, приходится идти в таких тяжелых условиях. Как, мы обошли уже селенье?
– Конечно! Оно там, на юго-западе, – подтвердил Новицкий. – Если не будем канителиться, так на рассвете будем уже у реки. Я возьму твой мешок, Янек, тебе будет легче. Вот тропики-тропики, а прямо пронизывает насквозь.
– Я уж думал, сейчас град начнется. Здесь больше разница между температурой дня и ночи, чем лета и зимы.
Отдохнув самую малость, они снова двинулись через джунгли. Мокрая земля, скользкая, пропитанная влагой зелень, колючий бамбук, лианы – все мешало продвижению вперед. Все же беглецы упорно спускались по склону, который постепенно терял свою крутизну. Ночную тишь нарушало лишь мирное кваканье больших жаб, живущих в прибрежных болотах. Вскоре послышался шум быстрого течения реки.
Новицкий остановился.
– Слышишь, Ян?
– Слышу, река уже близко. Вода сейчас поднялась после бури.
– Как пить дать, так оно и есть. Идем, вот-вот уже рассветет.
Тропинка постепенно расширялась. Беглецы увязали в болотистой грязи, ровная поверхность земли не давала стечь собравшейся во время грозы воде. У самой реки лес был вырублен, но идти от этого легче не стало. Густые кусты, так буйно разрастающиеся в горных долинах, закрывали человека с головой и даже не прогибались под ногами.
На открытом пространстве ночь уже отступила. Звезды побледнели, далеко на востоке на темно-синем небе появились кроваво-красные отблески. Берег и взбудораженную реку окутывал молочно-белый туман. Где-то в лесной чаще раздался крик птицы, тут же в ответ раскричались попугаи, им стали вторить хриплые, пронзительные голоса ревунов, «карканье» цапель, клекот аистов, посвист ястребов. Джунгли пробуждались от ночного сна. Светало…
Новицкий начал поиски в прибрежных зарослях, там кампы хранили лодки. Агуа так настаивала на том, чтобы они бежали к реке, как будто была уверена, что там найдется подходящая лодка. И предположения Новицкого скоро подтвердились. В зарослях у самой воды обнаружилась выдолбленная из ствола лодка с плоским дном. В ней лежали два крохотных весла, на них были выжжены оригинальные узоры, позволяющие определить, кому они принадлежат. И еще там была длинная гладкая жердь для отталкивания от мели. Новицкий взглядом знатока окинул лодку, оценил ее солидность, надежность.
– Прямо садись и плыви!
Путаясь в зарослях, обнаружил еще две лодки побольше, в них не было весел. Вернувшись к первой лодке, Новицкий начал сталкивать ее на воду. Труда ему это не составляло, после ночного ливня в горах быстрое течение скоро подхватило лодку.
– Ян! – позвал он.
Тут же и Смуга с мешком и покуной оказался рядом с лодкой, уже погрузившейся носом в воду.
– Да, капитан, признаю, твоя индейская симпатия оказалась на высоте, – одобрительно заметил Смуга. – А другие лодки здесь есть?
– А как же! Две, и большие, только без весел.
– Индейцы весел не оставляют, это их частная собственность, – пояснил Смуга. – Раз ты нашел весла в лодке, значит, кто-то хотел помочь нам бежать. Ладно, об этом поговорим потом, а теперь двигаем!
– Янек, в экспедиции, как в армии, должен быть командир, – отозвался Новицкий. – Вообще командир ты, но уж позволь, на воде командовать буду я. Река разбушевалась, вода прибыла, всякое может случиться. Видишь ли, я с водой на «ты» с раннего детства. Вырос над нашей любимой Вислой, а в ней столько предательских омутов, переменных течений, мелей. Я еще мальчишкой уже спасал утопленников.
– Все в порядке, капитан! Видел, какой ты мастер там, на Амуре [20]. Приказывай!
– Добро! Штуцеры ремнями укреплены на спинах. Патроны под рубашки! Обвяжем лианами, чтобы они не выпали. В случае чего у нас под рукой будут кольты. Если вдруг перевернемся, плыви к ближайшему берегу, мешками и покуной займусь я. А теперь садись на нос, бери весло, загребай слева. И держи весло как следует, если выпустишь, нам конец.
Смуга кивнул, уселся на указанном ему месте. Он прекрасно отдавал себе отчет, что плавание по бурной реке требует немалого умения, смелости, отваги и силы. Всеми этими добродетелями в полной мере обладал великан – моряк с Повислья. Новицкий прежде чем сесть в лодку, внимательно огляделся кругом…
Совсем уже рассвело. Цикады завели свои хоры. Туман расступался, таял в ярких красках восхода. Бурные, мутные, желтые воды реки несли пальмовые ветки, тростник, пучки водорослей. А в глубинах таились электрические и ядовитые скаты, прожорливые пираний, похожие на небольших угрей, рыбки канеро, заползающие в отверстия тела человека, крокодилы, сотни разных других, опасных, и не очень, существ. Принудительное купание для неудачливого моряка могло кончиться весьма плачевно.
По обоим берегам реки густо росли деревья, стройные пальмы, бамбук и тростник. Переплетенные корни покрывали недоступные берега, спускались в воду. Сверху, как зонт, свисали громадные ветки, затеняя реку у берегов. Если бы плыть в таком натуральном туннеле, лодку трудно было бы заметить, но скрываться под покровом растительности тоже было небезопасно. С ветви могла спуститься ядовитая змея или могучая анаконда, притаившаяся над водой в ожидании добычи, на лодку мог напасть рой противных лесных муравьев или ядовитых ос. Поразмыслив, Новицкий сказал:
– Сдается мне, Янек, этот коротышка Тасулинчи со своими дикарями далеко не уплыл. Наверно, буря загнала их на берег. Не слишком ли рано мы выплываем вслед за ними?
– Сам о том же думаю, – откликнулся Смуга. – Смерть идет за нами по пятам.
– Плыть по середине реки было бы быстрей, но тогда эти с Тасулинчи нас тут же заметят. Спокойнее, но медленнее будет плыть недалеко от берега, там, если надо, можно быстро пристать. Что думаешь, Ян?
– Погоня для нас опаснее, – ответил Смуга. – Лодки у кампов большие, гребцов много. Могут нас догнать. А Тасулинчи может пристать только где-нибудь на песчаной отмели, берега-то неприступны, мы такую отмель увидим издалека. Пока поплывем посередине, а потом прижмемся ближе к берегу.
Новицкий срезал несколько гибких лиан, они перевязались ими, чтобы не выпали коробки с патронами, спрятанные под рубашками. Разместил мешки и покуну на дне лодки, столкнул на воду и вскочил на корму.
