Данилов взял и понес. В «аппаратной» их уже ждали остальные интерны. Как ни странно, но на празднование дня рождения Абгаряна осталась даже Бурчакова. «Не иначе как для того, чтобы выбрать подходящий момент и подсыпать имениннику яду, — подумал Данилов. — Или слабительного».
Двоих интернов вырвала из рядов начинающаяся эпидемия гриппа, поэтому на празднике, вместе с именинником присутствовало восемь человек. Четверо мужчин и четверо женщин — идеальная пропорция для вечеринки. Сильный пол помимо Данилова и Абгаряна представляли интерны Коростылев (кличка «Буратино») и Майоров (кличка «Тормоз»). Женщины делились на два если не враждующих, то по крайне мере противостоящих лагеря (ох уж эта милая черта повсюду создавать группировки!) — Бурчакова со своей задушевной подругой Леной Аникановой, анемичной девой с глазами в пол-лица, против двух Оль — Смирновой и Барановой. Оли были москвичками, Бурчакова и Аниканова — провинциалками, Оли были те еще язвы, а Бурчакова и Аниканова страдали гипертрофированной обидчивостью. И к тому же все четверо боролись за негласное звание «Мисс интернатура»… В общем, противоречий хватало.
Однако противоречия не помешали девушкам усесться рядком на самое удобное место — застеленную койку, оставив парням два стула и подоконник.
Предусмотрительный Абгарян купил все, что подлежало нарезке, уже нарезанным, поэтому стол (вернее — тумбочка) был накрыт очень быстро — минуты за две. В три этажа. Бутылки из конспиративных соображений поставили в угол.
— Джаст э момент! — Именинник сложил в один из освободившихся пакетов бутылку водки, бутылку шампанского, батон хлеба, по упаковке с колбасой и сыром, баночку оливок и скрылся за дверью.
— Пошел вносить арендную плату, — пошутил Коростылев.
Игорь Коростылев был высок, коренаст и немного звероподобен. Кличку «Буратино» он получил не за внешний вид и не за какие-то черты характера, а только благодаря отчеству. Дед Игоря, убежденный коммунист, назвал своего первенца Карлом в честь основоположника Карла Маркса. Ну а кто был сын папы Карло? Конечно же Буратино!
— Разве был такой уговор? — удивился Сережа Майоров.
Вот он-то, в отличие от Коростылева, заработал кличку «Тормоз» своим собственным умом, вернее — некоторой его недостаточностью. Наблюдая за Тормозом, Данилов не переставал удивляться тому, какая ирония судьбы занесла этого увальня в анестезиологи-реаниматологи, специальность, в которой постоянно приходится быстро соображать и быстро действовать. Ему бы в рентгенологи. Сиди себе, снимки описывай да динамику оценивай.
— Это закон жизни, — снисходительно пояснил Коростылев. — Тебя уважили — и ты уважение окажи. А то твой день рождения придется в подвале праздновать.
— У меня день рождения в июле. — Тормоз мечтательно закатил глаза. — Мы как раз в отпуске будем… Неужели лето снова наступит?
За окном, словно в ответ на глупый вопрос, пошел снег.
— Все в порядке, — известил вернувшийся Абгарян. — Гудеть можем хоть до утра, только чтоб тихо.
Трудное искусство гулянок в медицинском учреждении к окончанию института постигается в совершенстве.
Гулять надо с душой, с размахом, так, чтобы было что вспомнить, но при всем том не шуметь, чтобы не привлекать внимания пациентов. Ну, и администрации тоже.
Хорошо патологоанатомам — сидят они обычно в отдельно стоящем корпусе, клиентура у них спокойная, ни на что не реагирующая, родственники не досаждают… Гулять можно на всю катушку! В реанимации так уже не развернешься — во-первых, далеко не все здесь не реагируют на звуки, тем более громкие, а во- вторых, на соседних этажах могут услышать шум.
Отсюда вывод — учитесь осваивать спецнавыки. Говорить тихо (а когда выпьешь, это ой как нелегко!), посудой не звенеть, сексом на скрипящих предметах обстановки не заниматься. Будь невидим и неслышим, тогда твоему празднику никто не помешает.
Разумеется, шампанское открывали тихо, без хлопков и выстрелов в потолок, что не помешало трем бутылкам закончиться очень скоро. Пили не из фужеров, а из чашек и кружек, своей обыденной посуды. Предусмотрительный Абгарян не забыл и про одноразовые стаканчики, но все дружно сочли, что пить алкоголь из пластика «невкусно».
— Хорошее шампанское, Артурик, — похвалила Бурчакова. — Пьется так хорошо…
— Это брют, — Абгарян послал ей персональную улыбку, — мой самый любимый сорт шампанского.
— И мой тоже, — ответила Бурчакова.
«Еще немного, и они подружатся, — подумал Данилов. — Как мало надо людям для того, чтобы найти общий язык. Впрочем, не так уж и мало — почти по триста грамм шампанского».
От выпитого в головах приятно зашумело.
— Какой ты молодец, Артурик! — восхитилась Смирнова. — Такой день мерзкий, настроение мерзкое, а ты нам праздник устроил! Дай я тебя поцелую!
Именинник с удовольствием подчинился и был перецелован всеми дамами. Крупная и сильная Баранова так сжала его в объятиях, что послышался хруст.
— Ты ему ничего не сломала? — поинтересовалась Бурчакова.
— Это у него молния на ширинке лопнула, — не моргнув глазом, парировала Баранова. — Мужчины любят энергичных женщин.
— Покажи ширинку! — потребовал купившийся Тормоз.
— Разбежался, — проворчал Абгарян, направляясь в угол, к бару.
Он вернулся с бутылкой коньяка.
— Молдавский, — извиняющимся тоном объявил он, разливая коньяк по сосудам. — Армянского не было.
— Один хрен, все в Подмосковье разливают, — махнул лопатоподобной ладонью Коростылев.
Завязалась тихая, но ожесточенная дискуссия о сравнительных особенностях коньяков разных стран. Данилову даже пришлось придержать именинника, чтобы тот не набросился на флегматичного Коростылева.
Флегматичный-то он флегматичный, а махнет рукой — и привет Артурику, двадцать шесть лет отмечать уже не придется.
Тормоз, опровергая свою кличку, среагировал мгновенно и по делу — открыл вторую бутылку коньяка.
— Как сказал поэт Уитмен, чем ругаться, лучше выпьем! — сказал он. — За дружбу и корпоративную солидарность!
— Не путай! — строго одернул его Буратино. — Дружба и корпоративная солидарность — это совсем не одно и то же.
— Я знаю.
— Тогда как можно пить за них разом? Только порознь!
Порознь — так порознь. Выпили сначала за дружбу, а следом — за корпоративную солидарность.
— Надо немного прибраться, — озаботилась Аниканова.
Она встала, намереваясь собрать пустые лотки из-под еды, но пошатнулась и рухнула на колени Барановой.
— Ортостатический коллапс! — констатировал Абгарян.
— Я в полном порядке. — Совместными женскими усилиями Аниканову усадили на койку. С одной стороны ее подпирала Бурчакова, а с другой — Баранова. — Это просто голова закружилась. Бывает.
— Страшно вспомнить, сколько времени я не курил! — Абгарян встал и похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли сигареты и зажигалка.
— Я с тобой! — Тормоз слез с подоконника.
Данилов и Буратино как некурящие остались развлекать дам. Развлекали долго, рассказывали анекдоты, вспоминали студенческую жизнь, обсудили пару новых фильмов, выпили, закусили, еще выпили и только тогда спохватились, что курильщиков нет уже более часа.
— Тормоз он на то и тормоз, чтобы тормозить, — сказал Коростылев. — Но на Эдика это не похоже.
Данилов освежился, умывшись холодной водой, и отправился на поиски. В токсикореанимации царило
