Аллилуев работал и делал революцию, а его жена меняла кавалеров и поражала окружающих. Поговаривали, что и Коба пользовался ее благосклонностью. Но, несмотря ни на что, после каждого следующего романа жена возвращалась к терпеливому и покладистому мужу. Это была классическая пара — ветреная легкомысленная роза и трудолюбивый всепрощающий жук.
Коба стал другом Аллилуевых. Он не только трудился на благо революции бок о бок с Сергеем, но и дружил с ним. Настолько, насколько он был вообще способен дружить. Он писал Аллилуевым из Туруханки, жалуясь на свое бедственное положение. Они даже выслали ему немного денег. В ответ Коба написал: «Прошу только об одном: не тратьтесь на меня, вам деньги самим нужны, у вас большая семья... Я буду доволен и тем, если вы время от времени будете присылать открытые письма с видами природы... В этом проклятом краю природа скудна до безобразия, и я до глупости истосковался по видам природы, хотя бы на бумаге».
По возвращении из ссылки Сталин остановился у Аллилуевых. Они давно уже переехали в Петербург, где глава семьи работал мастером в Обществе электрического освещения и попутно вел подрывную работу в самом сердце самодержавия, под боком у царя. Примечательно, что в июльские дни 1917 года в квартире Аллилуевых несколько суток скрывался и сам Ленин, которому отвели небольшую комнату дочери Сергея, гимназистки Надежды.
Здесь, на квартире у Аллилуевых, и встретились двое — восторженная шестнадцатилетняя гимназистка и изрядно побитый жизнью революционер.
Ей было всего шестнадцать лет, ему — тридцать восемь. Подобно матери, дочь отдала свое первое чувство не сверстнику, а зрелому мужчине.
Надежда была младшим ребенком в семье. Старше ее были два брата — Павел и Федор, а также сестра Анна. Федор в 1918 году тронулся рассудком. То ли по вине некоего жестокого розыгрыша, учиненного над ним небезызвестным Камо, то ли еще по какой причине. В Надежде смешалось много кровей — русская, цыганская, грузинская, немецкая... Однако внешностью она напоминала грузинку или цыганку: тоненькая, грациозная девушка, смуглая, черноволосая и кареглазая. Сталину такие женщины очень нравились.
После Октябрьской революции Сталин, еще в 1914 году написавший по поручению Ленина брошюру о национальном вопросе, получил пост наркома по делам национальностей. Надежду Аллилуеву он взял к себе секретаршей. Вместе со всем большевистским правительством она перебралась в Москву, вступила в партию и стала жить вместе со Сталиным, даже ездила вместе с ним на Царицынский фронт. Затем она перешла на работу в секретариат Совнаркома, поработала и в личном секретариате Ленина, в частности, была дежурным секретарем у него в Горках.
Невероятно, но в 1921 году во время очередной чистки (большевики постоянно очищали свои ряды от «чуждого элемента», была у них такая традиция) коммунистку Надежду Аллилуеву исключили из партии с позорной формулировкой «за недостаточную общественную деятельность». В дело вмешался сам Ленин, который счел необходимым обратиться к руководителям комиссии по чистке с письмом в защиту Надежды Аллилуевой.
Возле Ленина Надежда Аллилуева оставалась до самой его смерти. Вполне возможно, что ее переход в секретариат Ленина был организован Сталиным, ведь каждому политику пригодится свой человек в аппарате вождя. Борьба за власть — это прежде всего борьба за информацию: кто больше знает, тот и выигрывает.
Не исключено, что Надежда Аллилуева могла попутно играть еще одну роль — роль бдительного стража при заболевшем Ленине. Ни для кого не секрет, что жадные до власти «товарищи» при первой же возможности убрали Ленина с политической арены, буквально сослав его в Горки якобы для поправки здоровья. Товарищ Сталин был одним из главных организаторов «ссылки» Ленина и, несомненно, должен был использовать близость Надежды Аллилуевой к вождю в своих целях. Искусно манипулируя всеми, кто встречался на его жизненном пути, он ни за что бы не упустил подобную возможность, а скорее всего — заблаговременно и предусмотрительно создал бы ее, что он, впрочем, и сделал.
После смерти Ленина Аллилуева перешла на работу в редакцию журнала «Революция и культура», своеобразного приложения к газете «Правда», затем начала учиться на факультете искусственного волокна в Промышленной академии, где секретарем партийной ячейки был молодой Никита Хрущев, недавно приехавший в столицу из Донбасса. Тот самый Никита Хрущев, который при жизни Сталина был верным проводником его политики и, кроме того, превосходным исполнителем гопака на кремлевских пирушках в узком кругу, а после смерти «отца народов» развенчал культ его личности и предал мертвого вождя партийной анафеме.
Вот что воспоминал Никита Хрущев о второй жене Сталина: «Когда она училась в Промышленной академии, то очень мало людей знали, что она жена Сталина. Аллилуева и Аллилуева. У нас еще один был Аллилуев — горняк. Надя никогда не пользовалась доступными ей привилегиями. Она никогда не ездила в Промышленную академию на машине и не уезжала из академии в Кремль на машине. Нет, она приезжала трамваем. Она ничем не выделялась в массе студентов. Ограниченный круг людей знал, что Аллилуева — жена Сталина. Это было умно с ее стороны — не показывать, что она близка к человеку, который в политическом мире среди друзей и врагов считается человеком номер один».
Бежавший за границу и там опубликовавший свои воспоминания секретарь Сталина Бажанов писал, что Иосиф Сталин и его жена были совершенно несхожи характерами: «Надя ни в чем не была похожа на Сталина. Она была очень хорошим, порядочным и честным человеком. Она не была красива, но у нее было милое, открытое и симпатичное лицо.
Когда я познакомился с Надей, у меня было впечатление, что вокруг нее какая-то пустота — женщин- подруг у нее в это время как-то не было, а мужская публика боялась к ней приближаться: если Сталин заподозрит, что ухаживают за его женой, — сживет со свету. У меня было явное ощущение, что жена почти диктатора нуждается в самых простых человеческих отношениях...
Домашняя ее жизнь была трудна. Дома Сталин был тиран. Постоянно сдерживая себя в деловых отношениях с людьми, он не церемонился с домашними. Не раз Надя говорила мне, вздыхая: «Третий день молчит, ни с кем не разговаривает и не отвечает, когда к нему обращаются, необычайно тяжелый человек». Но разговоров о Сталине я старался избегать — я уже представлял себе, что такое Сталин, бедная Надя только начинала, видимо, открывать его аморальность и бесчеловечность и не хотела сама верить в эти открытия».
Но нельзя утверждать, что Сталин и Аллилуева с самого начала совместной жизни были несчастны. Отнюдь. Их роскошный дом (бывшее подмосковное имение нефтяных королей Зубаловых, на чьих заводах в Баку Коба когда-то организовывал стачки) был полон гостей — сподвижников и соратников. Все были веселы, полны сил и с надеждой глядели в светлое будущее. Всем казалось, что тюрьмы, подпольная работа, террор остались позади...
Надежда родила Сталину сына Василия (1921 г.) и дочь Светлану (1926 г.), которых Сталин, казалось, искренне любил в отличие от своего первенца Якова. Яков жил вместе с ними, и, надо сказать, Надежда его не любила. Она писала Марии Сванидзе, сестре своей предшественницы — первой жены Сталина Екатерины: «Я уже потеряла всякую надежду, что он {Яков. — А. Ш.) когда-либо сможет взяться за ум. Полное отсутствие всякого интереса и всякой цели... Очень жаль и очень неприятно за Иосифа, его это (при общих разговорах с товарищами) иногда очень задевает».
Неприкаянный Яша попытался было зажить самостоятельно и решил жениться, но Сталин не разрешил, и Яша с горя попытался застрелиться. Вспоминает Светлана Аллилуева, дочь Сталина и Надежды Аллилуевой: «Доведенный до отчаяния отношением отца, совсем не помогавшего ему, Яша выстрелил в
