Предусмотрительные и осторожные, они не держали в руках оружие, чтобы оно не производило шума, выпадая из ослабевших во время сна рук. Оружие клали рядом. Всю ночь стражи валялись на полу недалеко от двери и громко храпели, в унисон с прочими боевиками.
Так что для Джен не составило особого труда пробраться вскоре после того, как стемнело, в разрушенную Церковь Апокалипсиса и тихо-тихо открыть расположенный за кафедрой потайной люк, которым обычно пользовался для того, чтобы попасть в подвал, Дэйв. Чувак уже был полностью готов. Дождавшись, когда все обитатели подвала заснут, он при помощи шпильки, провозившись около десяти минут, открыл замок и высвободил руку. А затем отвязал от трубы обезьяну. Теперь лишь закрытый люк отделял их от свободы. Как только он открылся и в нем показалась морда Чампа, Микки стремглав кинулась по лестнице наверх. Чувак почти так же проворно последовал за нею. Едва он вылез из подвала, как бросился обнимать Джен. Они слились в долгом поцелуе. Чувак забыл обо всем на свете и отпустил крышку люка, которую придерживал рукой. Раздался громкий стук. И вдруг Джен бросилась к лестнице, ведущей на третий этаж. Чувак за ней. Чамп и Микки настороженно переглянулись и последовали его примеру.
Усама, проснувшийся от странного звука, выскочил в подвал, но беглецов уже не было. На водопроводной трубе покачивались наручники Чувака. Усама вернулся к себе и начал лихорадочно собираться — надел жилетку, обмотал голову белой материей, сунул за пояс два пистолета, а в карманы штанов — по гранате. Отъезд Дэйва, утренний визит Джен и сегодняшнее бегство пленников связались в его голове воедино, а интуиция подсказывала, что дело пахнет большими деньгами. Выйдя в подвал, он прошел между спящими людьми, остановился около сладко спавшего привратника и ткнул его в бок своим железным пальцем.
— Проснись. Умар!
— А! — вскинулся тот. — А, это ты, господин.
— Дай ключ!
Белый прямоугольник пластика лег в руку Усамы.
— Пленники убежали! — мрачно сказал Усама. — Я взгляну, как там наверху, и вернусь.
Умар покивал заросшей кудлатой головой.
«Совсем обленился от безделья, оброс как баран», — неприязненно подумал Усама.
У двери его раздражение возросло, когда он увидел часовых, спавших в обнимку, словно двое влюбленных. Усама на ходу отвесил нерадивым стражам по пинку, пообещав себе жестоко наказать их по возвращении.
Выйдя наружу, он обошел здание и через главный вход проник внутрь. Здесь уже успели навести порядок — на полу не было ни трупов, ни мусора, но стены еще хранили на себе пятна крови и следы от пуль. Усама напряг слух — откуда-то сверху ему послышались шаги. Он подошел к лестнице и снова прислушался. Да, шумели наверху. Усама достал один из револьверов, снял с предохранителя, зажал в правой руке и начал осторожно подниматься наверх. Двигался он плавно и бесшумно, но, тем не менее, был обнаружен противником — одолев один пролет, он получил страшный по силе удар по затылку и кубарем скатился по ступеням. Если бы не тюрбан, он, наверное, потерял бы сознание. Рядом с грохотом упала бита, которой, как он понял, и был нанесен предательский удар.
Поднявшись на ноги, Усама увидел в пяти шагах своего врага — отвратительную обезьяну, которую он намеревался использовать в собственных целях, но так и не успел. Обезьяна держала в лапах револьвер и с интересом его разглядывала. При этом она противно раздувала щеки и столь же противно била хвостом по полу.
Опасаясь, что обезьяна поднимет шум и предупредит врагов, Усама направился к выходу из Церкви, одновременно доставая правой рукой из-за пояса другой ствол. Он слышал, как обезьяна идет за ним, волоча револьвер за собой по полу. Выйдя наружу, Усама тут же кинулся вправо и замер, нацелившись туда, откуда, по его расчетам, должна была появиться обезьяна. Вечерние улицы Катарсиса, по обыкновению, были пусты. Лишь на противоположной стороне проезжей части стоял розовый автомобиль, без водителя и пассажиров. Усаме показалось, что под автомобилем мелькнула какая-то тень, но он решил, что ему померещилось. Проклятая обезьяна и не думала появляться на улице.
«Заснула она там, что ли?» — подумал он, осторожно подошел к двери, приоткрыл ее и заглянул внутрь. Вокруг ни души — ни людей, ни обезьяны. Он вернулся в молельный зал, прислонился к стене и огляделся. Ничего, только, кажется, опять какие-то шаги доносятся со стороны лестницы, ведущей наверх. Усама направился туда, но вдруг услышал громкий стук в противоположном углу зала, скрытом в полутьме, так как туда не доставал свет из окон.
Усама бросился на звук. Он бежал быстро, но его остановил очередной удар по голове. Обезьяна очень любила метать различные предметы и делала это мастерски, особенно с высоты. На сей раз это был тяжелый револьвер Усамы. Гений террора рухнул без сознания на пол как раз в тот момент, когда Чувак и Джен начали спускаться по лестнице с третьего этажа.
— Пошли, Микки! — свистнул обезьяне Чувак, сгибаясь под тяжестью большого розового чемодана.
Чемодан принадлежал Джен. Она давно уже возила его в багажнике своего «форда» в ожидании лучших времен. Лучшие времена наступили — в чемодане лежало много денег. Миллион двести тысяч баксов плюс на тридцать штук купюр россыпью, не перетянутых банковской бандеролью или резинкой.
Чувак тащил чемодан и не переставал удивляться двум вещам — во-первых, тому, как просто они завладели деньгами Дэйва, а во-вторых, тому, что он не испытывал никаких угрызений совести, ограбив дядюшку. Он еще не забыл того, как легко Дэйв его предал.
Все действительно прошло на удивление гладко. Сначала Джен открыла ключом одну дверь, затем провела его по длинному залу, где в два ряда стояли какие-то агрегаты, а пол был завален картинками с изображениями обнаженных женщин и мужчин. В конце зала была еще одна дверь, похожая на круглый люк подводной лодки или космического корабля, — массивная, со штурвалом посередине. Джен набрала код на замке, затем указала Чуваку на круглый переключатель в стене сбоку и сказала:
— Повернешь вправо на счет «три»! Только не ошибись!
— Понял. — Чувак положил правую руку на переключатель.
— Раз, два… — Джен сделала глубокий вдох и скомандовала: — Три!
Чувак тут же повернул переключатель. Дверь плавно распахнулась. За ней в голубом сиянии возникла стенка, сложенная из пачек банкнот. Потом Чувак держал чемодан, чтобы Джен было удобнее наполнять его. Потом Джен высказала сожаление по поводу того, что свободного места в чемодане много, а денег в сейфе больше нет. Потом они закрыли чемодан, и Чувак накинулся на Джен с поцелуями, а потом они спустились вниз. Вот и все.
Около машины их ждал Чамп. Его оставили сторожить сумку Чувака и розовую машину, от которой сейчас зависело успешное окончание операции. Чувак остановился с чемоданом возле багажника, но Джен отрывисто скомандовала:
— В салон!
В салон так в салон. Чувак дождался, пока Джен откроет ему заднюю дверцу, швырнул на заднее сиденье чемодан, запустил внутрь Микки и Чампа, после чего захлопнул дверцу, открыл переднюю и прыгнул на переднее пассажирское сиденье как раз в тот миг, когда со стороны Церкви Апокалипсиса до него донесся дикий крик:
— Хинзир!
— Сматываемся! — Чувак хлопнул дверцей так, что машина задрожала.
Джен не надо было уговаривать. Ей хватило одного взгляда, чтобы узнать приближающегося Усаму, хотя тот и прикрывал лицо правой рукой: кровь ручьями стекала со лба, заливая ему глаза.
Увидев, как проклятый враг снова ускользает от него, Усама рванул что было сил к машине, но добежать не успел: Джен резко, с визгом покрышек, стартовала с места. Машина в одно мгновение исчезла из виду.
Усама надвинул на лоб тюрбан, чтобы остановить кровь, и оглянулся по сторонам в поисках подходящего транспортного средства. Оно нашлось сразу же — какая-то прихожанка Церкви Апокалипсиса
