седьмой подстанцией.
Тихий зуммер известил о том, что у секретаря есть, что сказать начальнику.
— Да? — Сыроежкин нажал кнопку громкой связи.
— Прыгунов уже в пути. Он сам собирался сегодня быть у вас.
— Спасибо, — поблагодарил Валерий Иосифович. — Зайди ко мне через минуту.
— Хорошо.
— Есть ли у вас вопросы? — поощрительно улыбнулся Сыроежкин.
Он вообще старался как можно чаще улыбаться людям, помня, что улыбка — лучшая из масок.
— Вы, Валерий Иосифович, сказали о графике отдыха медэвакуаторов, — заговорила одна из женщин. — А как обстоит дело с отдыхом у других сотрудников?
— Практически все сотрудники оперотдела, кроме меня, — Сыроежкин развел руками, мол, что поделать, положение обязывает трудиться без отдыха, — имеют право на перерывы после полутора-двух часов работы, а также могут отдыхать до четырех часов ночью.
Больше вопросов не было.
— Марина, проводи наших гостей к Ольге Ивановне, пусть она покажет воочию все то, о чем я рассказывал. А я с вами прощаюсь… до вечера.
Как только кабинет опустел, Валерий Иосифович позвонил главному врачу.
— Я освободился, Михаил Юрьевич.
— Жду!
Сыроежкин вышел из своего кабинета, миновал небольшую приемную, прошел до конца коридора и, потянув на себя одну из двух массивных дверей, оказался в большой приемной главного врача Станции.
Секретарша главного — старая грымза Майя Константиновна, молча указала глазами на дверь начальственного кабинета, давая понять, что путь свободен.
Валерий Иосифович глубоко вздохнул, словно решаясь, и взялся за отполированную до блеска медную ручку.
Против ожидания, шеф был не так уж сердит. Скривившись по обыкновению в своем огромном кресле, он читал какую-то бумагу. Взглянув на вошедшего, он взмахнул левой рукой, приглашая его заходить и присаживаться, после чего вновь углубился в чтение.
Усевшись напротив главного врача, Сыроежкин смог увидеть, что тот читает карту вызова.
«Опять шестьдесят вторая!» — мелькнуло в его голове.
Догадка оказалась ошибочной. Шестьдесят вторая подстанция здесь была ни при чем.
— На, ознакомься… — окончив чтение, главный врач протянул карту вызова заместителю.
Тот взял ее в руки и не смог сдержать улыбки. Там, где полагалось быть жалобам больного, его анамнезу, данным осмотра и проведенному лечению, дрожащим почерком было написано нечто вроде стихотворения:
— Ранний Маяковский? — Сыроежкин недоуменно повертел карту вызова в руках.
Карта была самой обычной. Подстанция, дата, бригада, повод, адрес… Все графы были заполнены как положено.
— Доктор Криворучко, четвертая подстанция, — ответил главный врач. — Там указано. Сижу вот и гадаю — как подобный субъект мог оказаться в числе выездных врачей московской «скорой помощи»? И не просто оказаться, а проработать на «скорой» четыре года? Он же или сумасшедший, или наркоман!
«А как ему удалось проработать четыре года на глазах у всей подстанции, включая заведующего и старшего врача?» — хотел спросить Сыроежкин, но сразу же отказался от этой идеи, решив, что гораздо благоразумнее будет промолчать. Пусть главный врач поскорее «выпустит пар» и успокоится. Так будет лучше для всех, и в первую очередь для самого Валерия Иосифовича.
— Гнать его на все четыре стороны сегодня же! По статье! Чтобы он больше не выехал ни к одному больному! — Михаил Юрьевич привычно дал волю руководящему гневу.
Выволочка по поводу невнимательности и верхоглядства при приеме на работу новых сотрудников не оставила главному врачу времени на разбор состояния дел на шестьдесят второй подстанции. На часах было без четверти два, а в половине третьего главного ждали в мэрии, где ему предстояло сделать доклад на совещании, посвященном подготовке к очередному Дню города.
— Ты поучись налаживать работу, не тасуя кадры, — сказал Сыроежкину главный врач, словно тот был новичком в деле управления персоналом. — Вникни, разберись и прими меры. Послезавтра доложишь.
— Будет сделано, — ответил Сыроежкин и ушел к себе…
Проводив контролеров из департамента здравоохранения, Дмитрий Александрович заперся в своем кабинете, открыл окно и медленно, со смаком выкурил сигарету. Курить систематически он перестал давно, лет семь назад, и теперь позволял себе побаловаться табачком лишь в экстраординарных случаях.
Сегодня как раз выдался такой случай.
Всего-то и потребовалось пошуметь разок на подстанции, когда доктор Сафонов на четыре минуты замешкался с выездом, проверяя готовность аппаратуры к работе и самому же рассказать об этом. Сведения, переданные «на ушко» бывшему однокурснику, протиравшему штаны в самом низу департаментской «пирамиды власти», мгновенно докатились до ее вершины, благодаря тому, что «скорая помощь» всегда находилась под пристальным вниманием руководителя департамента здравоохранения, Альберта Леонидовича Целышевского.
Как и ожидал Дмитрий Александрович, на подстанцию явились двое контролеров из департамента.
