обрамлении желтых прокуренных зубов. Несколькими секундами позже Данилов понял, что это за окровавленная тряпка в руке Сабутина.
Само по себе лицо с точки зрения врача-патологоанатома не было жутким. Пугала неожиданность зрелища и бессмысленный вандализм. Патологоанатомы не портят трупы – они их вскрывают, исследуют и относятся к ним с уважением, что бы ни твердили об этом анекдоты. Доктора понимают, что когда-нибудь сами будут так же лежать на секционном столе с валиком, для удобства подложенным под спину…
— Алексей? — вопросительно протянул Данилов, не понимая, в чем дело. — Что происходит?
С Сабутиным он был поверхностно знаком: они звали друг друга по именам, здоровались при встрече, обменивались парой-тройкой фраз. Сабутин был любимчиком заведующего кафедрой и считался перспективным аспирантом, который не ограничится защитой одной лишь кандидатской диссертации.
На вид Сабутин был типичным «ботаником» – худым сутулым очкариком; и еще он вечно шмыгал носом – докучал аллергический насморк.
— Я не Алексей… — негромко сказал Сабутин, глядя в пол. — Алексея здесь нет, и я не знаю, где он. Отстаньте от ме… него!
Данилов с напарником одновременно шагнули к Сабутину, но тот проворно обежал стол и замер с другой стороны, выставив вперед руку с ножом.
— Отойдите! — срывающимся голосом потребовал он. — Подальше, подальше…
В его голосе слышалось отчаяние. Данилов переглянулся с напарником, и оба они начали пятиться назад. Поворачиваться к Сабутину спиной было бы глупо. Пятились медленно, чтобы не упасть, обошли один стол, затем другой…
Дальше, чем на дюжину метров отойти не получилось – мешала стена. Встали поближе к двери. Данилов пожалел, что она открывается внутрь, а не наружу – даже минимальная потеря времени при бегстве грозила обернуться большой бедой. «Ботаник» Сабутин оказался весьма резвым молодым человеком. «А нож ведь и метнуть можно, — думал Владимир. — Малый ампутационный нож конечно же не сбалансирован, но ведь недаром говорится, что дуракам везет. Всадит под левую лопатку – и все, сам будешь завтра лежать на железном столе. Только вскрывать тебя станет не патологоанатом, а судмедэксперт. Как и положено криминальному трупу».
Отступая назад, Данилов не отводил взгляда от Сабутина и успел заметить, как тот несколько раз передернул плечами. «Почесаться хочется, а руки заняты», — отметил Данилов, и кусочки пазла сложились в картину. Вечный насморк, денежный достаток (отец Сабутина занимал не самый маленький, но и не самый большой пост в Департаменте здравоохранения), нынешнее весьма странное поведение, кожный зуд…
— Кокс, — негромко сказал Данилов товарищу по несчастью.
Тот кивнул: тоже догадался.
Кокаиновый психоз – очень неприятное состояние как для больного, так и для окружающих. Развивается он при длительном употреблении кокаина. Больные испытывают сильную тревогу, переходящую в панический страх. Им кажется, что их кто-то преследует; их посещают пугающие видения; им слышатся угрозы и оскорбления. Состояние ухудшается изнуряющим кожным зудом. В подобном состоянии самые спокойные люди становятся агрессивными и опасными.
— Не подходите ко мне, — негромко, но очень убедительно попросил Сабутин, с размаху вонзая нож в бок вскрытого, но еще не освобожденного от органов трупа.
Очки легли рядом с ножом, уцепившись за него дужкой. Сабутин с видимым наслаждением почесал грудь и шею, а затем обеими руками расправил снятую с лица покойника кожу и попытался натянуть ее на свое лицо, но у него ничего не вышло. «Маска смерти» полетела на пол, очки вернулись на свое место, а нож – в правую руку Сабутина.
Данилов окончательно пришел в себя. Он рыскал глазами по секционной, пытаясь сообразить, при помощи чего можно было бы отключить сбрендившего наркомана. Не выходить же против него с большим ампутационным ножом в одной руке и долотом в другой. Металлический винтовой стул тоже не годился – если попадет в голову, то не оглушит, а убьет. Отсидка за превышение самообороны, пусть даже и не очень долгая, совершенно не входила в планы Владимира…
— Надо оставлять завязочки, — подумал вслух Сабутин, переходя к соседнему столу.
Он посмотрел на пленников так, словно видел их впервые. «Зомби из ужастика», — поразился сходству Данилов. Сабутин и впрямь был похож на ожившего мертвеца: зеленоватый оттенок лица, местами испачканного кровью, черные ямы глаз, скованные движения.
Смысл действий Сабутина был вполне ясен: терзаемый манией преследования, он решил замаскироваться, сделать себе новое лицо.
«Сейчас будет снимать маску с нашего покойника, — догадался Данилов. — Хорошо, пусть отвлечется». Данилов посмотрел на своего напарника и взглядом указал ему на дверь. Тот кивнул. «Понял ли? Не переспросишь ведь…»
— Подержите кто-нибудь голову, — попросил Сабутин и пообещал. — Я быстро…
«А мы – еще быстрее», — подумал Данилов, но вслух сказал:
— Да, да, конечно, уже иду…
Вместо того чтобы подойти к столу Сабутина, Данилов бросился к двери и рванул ее на себя, открыв настежь и оказавшись между дверью и стеной. Напарник не подвел – пулей выскочил в коридор и истошно заорал там, призывая помощь.
Не подвел и Сабутин – попробовал выскочить вслед за беглецом. Данилова, укрывшегося за дверью, он не увидел, и, скорее всего, решил, что в коридор выбежали оба. Как только Сабутин подбежал к проему, Данилов резко и сильно толкнул дверь всем телом, а не только руками. Он очень боялся опоздать, но успел. Удар дверью сбил Сабутина с ног и отшвырнул в коридор. Пока спятивший наркоман пытался встать на ноги, Данилов оказался сверху, заломил Сабутину руки за спину, сел на него верхом и держал до тех пор, пока на шум не прибежала охрана и не собрались доктора.
Охранники надели на возмутителя спокойствия наручники и утащили его к себе, обмякшего и апатичного. Поднявшись на ноги, Данилов сдернул с рук перчатки, а с лица – маску, отер пот со лба и поискал глазами сабутинский нож – инвентарь все-таки. Нож валялся у стены. Данилов собрался было наклониться за ним, но в последний момент передумал: а вдруг милиция, а вдруг понадобится.
— Вы в порядке? — к нему подошли сразу двое – профессор Каштанова и заведующий патологоанатомическим отделением.
Они взяли Данилова под руки и участливо заглядывали ему в глаза.
— В полном, — заверил Владимир. — А вот один из трупов серьезно подпорчен.
Заведующий оставил Данилова и вошел в секционную. Мгновением позже оттуда донеслась отчаянная ругань.
— Что это Павел Андреевич так нервничает? — недоуменно поиграла бровями Каштанова.
— Сабутин содрал кожу с лица у одного трупа, — объяснил Данилов. — Подбирался и ко второму, но не успел…
— Вот оно что… — протянула Каштанова.
Заведующий отделением имел право быть недовольным: трупы положено вскрывать так, чтобы, лежа в гробах, они выглядели нетронутыми. Покойник без лица – это чрезвычайное происшествие, у него могли быть тяжелые и неприятные последствия, если родственники начнут жаловаться. Судя по степени начальственного гнева, это было вполне возможно.
— Как я ее обратно прилеплю?.. — в поток ругани случайно вклинилась приличная фраза.
— Грим здесь не поможет! — немного позже последовала вторая.
— Такой способный мальчик, — вздохнула Каштанова, выпуская руку Данилова. — Кто мог подумать, что он болен… Такая приличная семья…
— В неприличных семьях, Светлана Сергеевна, денег на кокаин не бывает, — сказал Данилов.
— Кокаин?! Вы уверены?
— Похоже на то. Но пусть с ним разбираются психиатры.
— Разбирайся не разбирайся, а ничего хорошего не выйдет, — Каштановой явно хотелось поговорить об этом, Владимир же предпочитал поскорее забыть о происшествии.
— Пойду на свежем воздухе постою… — сказал он и добавил, чтобы избавиться от собеседницы: – Я в
