аллюминиевых дворцах, среди балов и пиршеств “сознательный пролетариат” станет разводить чужих жён и мужей по отдельным кабинетам…
Надо ли повторять, что как в пропаганде, так и в масонстве верховодит прежде всего “избранный народ”, члены которого одновременно торгуют и “презервативами” всякого рода, и публикациями о секретных болезнях, и конституциями, и бомбами.
Увы, за период Средних веков и в голову никому не приходило, что еврейский вопрос есть проблема социально-политическая и притом — чрезвычайной, исключительной важности. На пути XVIII столетий, арийские народы пребывали в заблуждении, будто дело идёт только о свободе совести, а потому и вынуждены были допустить свободное от совести вторжение к себе жидовства. Заражение арийского мира жидовским создало теорию “индивидуальной свободы”, которая в действительности оказалась лишь социальной наглостью. Практические последствия этого невыносимы. Ннреи не только сами эксплуатируют простоту и убожество, но через шайки “вольных маклеров” своих и проституированную прессу подстрекают других “рантьеров”, которых затем, разумеется, обирают в свою очередь.
“Грабители грабителей!” — излюбленное, всё оправдывающее, самонаименование и самовосхваление героев иудейских.
XX. Соображая всё приведённое выше, позволительно спросить: неужели в долгий период Средних веков, т. е., в эпоху наиболее могучего преобладания своего, даже католическая церковь в лице своих первосвященников — римских пап, не предпринимала ничего, хотя бы на собственную от талмуда защиту?… Ведь этого, очевидно, быть не могло, а следовательно, и не должно быть предполагаемо.
Вглядываясь же в ход событий, мы обязаны признать, что опасность глубоко сознавалась Римом. Для него, без малейшего сомнения, не способно было пройти незамеченным. В частности, столь знаменательно суммирующие факты данной категории историческое совпадение, что почти одновременно с выходом из печати в Венеции первого издания талмуда, Лютер прибил свои тезисы к вратам собора в Виттенберге… Да и вообще говоря, разве не из арсеналов синагоги в эту эпоху, как и во все времена, поставлялось оружие, которым враги христианства пытались сокрушить его?!…
Таким образом, в стремлении оградить церковь от переносимых ею испытаний, равно как от ещё опаснейших грядущих невзгод, римский престол в средние века не вправе был останавливаться и перед крайними мероприятиями. Во времена бедствий, в неистовствах революции, наступлению которых евреи нередко содействовали анархическими речами и писаниями, а также своими хищничеством и коварством, они же являлись открытыми врагами существующего порядка, не отказываясь водружать и само красное знамя. Именно в роковые минуты истории с ужасающей силой разоблачается факт, что евреи, действительно считают иноплеменников не за людей, а единственно — за орудие своих целей. Но едва только волны переворота успокаивались, а жизнь принимала вновь обычное течение, как те же сыны Иуды спешили покинуть это знамя и начинали уверять каждого, кто хотел их слушать в своём патриотизме и дружбе с государством. Тем не менее, мы видим, что и сейчас, т. е. более сотни лет спустя после “великой” французской революции, монополизированной “угнетённым племенем” в свою пользу, большинство иудейских депутатов в парламентах сидит как раз на левой стороне, иначе говоря, неуклонно пребывает во вражде с любым из режимов и со всяким правительством. Но если такова политика “избранного народа” в области светских дел, то она несравненно упорнее и язвительнее в сфере религиозной. Командуемое собственной потаённой властью, иудейство стремится разрушить, прежде всего, главные крепости гоев. Посему его основная атака издавна направляется, главным образом, к разложению папства, а за ним и христианства вообще.
Таковы были и средневековые условия, когда в тяжкой сомообороне, первосвященники Рима двинули на всемирный кагал два воинствующих ордена: доминиканский и иезуитский.
Демаскирование потаённых евреев, как соглядатаев и провокаторов, и уничтожение их почти злодейского богатства, как самого опасного из орудий борьбы, поручено было инквизиции. В течение нескольких столетий, доминиканцы специализировались на ней, причём один Торквемада произвёл на последователей талмуда, быть может, не меньший эффект, чем Навуходоносор, Антиох Эпифац и Ричард Львиное Сердце, вместе взятые. Однако, силы были всё-таки не равны, и на поддержку доминиканцев был призван Игнатий Ллойола.
Иезуиты понимали евреев и, в сущности, действовали лишь строго согласно их же рецептам. Сознавая, раньше всего, что еврей рождается, а иезуит только вырабатывается, и памятуя о преимуществе, которое сынам иуды даёт наследственность, иезуитский орден, раз навсегда краеугольным камнем своей организации воздвиг безусловное исключение сынов Иуды.
“Совет ордена постановил и объявил, что это узаконение имеет силу не только первоисходного, а и неустранимого правила. — Отсюда следует, что, не говоря уже о ком бы то ни было из высших членов ордена, но и сам первенствующий генерал не в праве допускать здесь каких-либо послаблений. Посему настоящий закон должен быть исполняем в точности, как коренной и нерушимый.”[34]
Направляясь, в свою очередь, к мировому господству, иезуиты систематически и прозорливо, казалось бы, воевали с евреями. Увы, встретив на своём пути бесстрашного маркиза Помбаля, орден Иисуса потерпел крушение, да ещё начиная с такой маленькой страны, как Португалия приблизительно в тот самый момент, когда через “великую революцию” кагал достиг ещё никогда небывалого торжества. Ничего в свою очередь решительного не добились, в борьбе с еврейством и отцы доминиканцы…
Одна из серьёзных тому причин заключается в суровой междуусобице, которую ради собственного величия, но на гибель общей цели развивал каждый в свою очередь из названных выше, невидимому, столь испытанных жизнью, а в самом учреждении своём так мудро построенных орденов.
Тем не менее, отчаиваться совсем не следует. Наоборот, в виду совершенной неизбежности дальнейших мероприятий защиты от всемирного кагала, важно было бы подвергнуть разностороннему изучению доминикано-иезуито-еврейскую эпопею. Глубокая, величественная тема! Она ждёт и несомненно встретит, не далее, как уже в наши дни, новых, более прозорливых пионеров…
XXI. Вообще же говоря, проследить ходы иудейского пронырства в религиозных усобицах Средних веков, объяснить роль иешиботов в таких явлениях, как ожидовелые ереси альбигоская и орлеанская, либо как секта явно жидовствующих, раскрыть выгоды, полученные сынами Иуды от Крестовых походов, определить их зловещую роль в мракобесии через алхимию, магию, каббалу и разные иные виды человеческого бессмыслия, равно как их мероприятия на развращение и погибель ордена тамплиеров или же для процветания морских разбоев на Средиземном море, установить махинации талмуда в судорогах генуэзской и венецианской республики, с одной стороны, и в кровопролитиях Реформации, с другой, дать панораму тлетворного влияния кагала на судьбы Польши, начертать магистральные линии, по которым двигался “избранный народ”, приготовляя своё нынешнее владычество, — таковы важные и многосложные, но поучительные и благородные задачи государственного человека, который желал бы уразумить действительный смысл истории Средних веков.
XXII. Рассуждая, как сказано, мы знать не хотим шаббесгоев но и не закрываем глаз перед лицемерным скептицизмом тех обманутых обманщиков, у которых, за недостатком звонких аргументов кагала, руководителем является собственное невежество. На них, horror judaicus — страх, вызываемый еврейством, как бы ни пытались они его замаскировать, разоблачается неудержимо той печатью рабства, которой они уже отнюдь не могут скрыть. На факты и аргументы логики они вынуждены отвечать деланными, бессмысленными улыбками…
Но у евреев никогда не водилось и, разумеется, не будет друзей безкорыстных либо искренних вообще. Твёрдо памятуя об этом и лучше нас понимая мотивы явления, да и по самому существу иронии талмуда не желая перемены, евреи только радуются тупоумию своих “идейных” поклонников… Ни одному гою еврей не верит!
Indocti discant et ament meminisse pertiti!…
Будучи сведена к защите от финикиян, а затем, что, впрочем, строго говоря, одно и то же, от сынов Иуды, борьба палладина арийцев, древнего Рима, против семитизма, ещё с большей, если возможно, яркостью носила именно такой характер в период Средних веков. Продолжая и в эту эпоху представляться угнетённой невинностью, еврейство хотя безустанно, как и раньше, подкапывало устои арийского мира, тем не менее, вело своё дело по-прежнему втайне, ибо замыслы с его силами, очевидно, несоразмерные
