задачам в Азии, равно как интересам неизменно дружественного до того времени Китая; неиспользование нами права строить железные дороги в Персии; неиспользование крайних затруднений в Англии во время бурской войны; уклончивое отношение к авансам со стороны Германии; поощрение английской военной контрабанды за время войны с Японией; терпимость к английскому шпионству в большей степени, чем это разрешается каким-либо тупоумием… Это — во внешней политике.
Во внутренней политике: поощрение организации иудейской политической армии, призванной господствовать в России под протекторатом Англии; преследования цензуры против охранительных и антисемитических органон печати рядом с невыразимой распущенностью иудейской прессы; бездействие властей против иудейских демонстраций, политических убийств и открытых возмущений, и параллельно с этим, суровое подавление всякой попытки благомыслящего населения обуздать столь непрошеных реформаторов уклада русской народной жизни: проведение иудеев без всякой нужды в Государственную Думу и, наоборот, отклонение разумного требования сословных выборов, и проч.
На Кавказе, где ни татары, ни лезгины, ни чеченцы, ни осетины, ни даже изменявшие нам в последнюю турецкую войну абхазцы не мечтают о воссоздании самостоятельных государств, а лишь просят, чтобы над ними властвовал русский, потому что русский их победил, а отнюдь не армянин или грузин, на Кавказе русские люди позорно изгоняются, а милость власти сперва ещё колеблется между армянами и грузинами, мечтающими о Великой Армении и самостоятельной Грузии. В конечном же результате предпочтение отдаётся именно армянам, увы, не только более враждебным России и сильнее организованным, но и воочию пользующимся поддержкой Англии. Власть как бы сама желает создать под британским протекторатом армянское владычество на Кавказе…
С другой стороны, не может быть никакого сомнения в том, что совершающееся на наших глазах отложение Финляндии от России при недавнем ещё ослеплённом попустительстве русского генерал- губернатора есть равным образом плод английского влияния на нашу внутреннюю политику и на её руководителей.
В виду изложенного, само собой напрашивается вопрос: неужели во всех государствах целые массы лиц, подчиняющихся влиянию Англии и работающих на её пользу, являются продажными изменниками своему государству, сознательными предателями собственной родины? Нет.
Большинство этих “шаббесгоев” великобританских козней сами оказываются жертвами обмана, слепыми орудиями в руках адской махинации, куда нередко вступают по легкомыслию или неведению, увлекаемые миражем свободы и “просветительных” целей вообще. Затем они незаметно отклоняются на преступные пути уже собственными выгодами, а о сатанинских целях самой организации большинство её адептов так и не узнаёт никогда. Те же немногие, которым эти цели открываются, в большинстве случаев “надёжные”, испытанные преступники, для которых отступление немыслимо!…
III. Этого мало. Как всякий иной замысел человеческий, так банкирская конституция англичан призвана была в собственной кульминации найти себе гибель. Если злодеяния Ост- Индской компании в лице хотя бы Уоррена Гастингса удостоились от суда верхней палаты британского парламента лишь нежного оправдательного диплома; если вердиктом человечества был по праву дан Франклину в гербе девиз — “eripuit coelo fulmen — sceptrumque tyrannis!…”; если перед ужасами нового монгольского нашествия именно против нас был создан casus belli из-за нескольких выстрелов самозащиты адмирала Рождественского от лютого предательства “английских” рыбаков на Собачьей отмели в Ла-Манше; если, вообще говоря, джин и эль дали Англии больше лордов, чем все открытия её учёных и любые успехи её полководцев, то в возмездие должен был, наконец, возникнуть и невиданный раньше промысел торговли социальной революцией, прежде всего угрожающей, конечно, самой же Англии. Бессмыслица и варварство событий 1905 г. у нас, развиваясь через иудео-масонов crescendo, отразились на Турции, Персии, Португалии и Китае, без сомнения, не для того, чтобы миновать Великобританию. Отогретый Кромвелем и вскормленный под Ватерлоо, всемирный кагал “послужил” Англии, как Азеф России, но ещё в более широком масштабе. Оставаясь на сцене истории свыше четырёх тысяч лет, еврейство видело немало и кое-чему научилось. Сопутствуя масонству и расчищая ему дороги из Англии во все другие страны, “избранный народ” пользовался близорукостью самообмана её государственных людей, но, уже разумеется, не мечтал превратиться в их орудие. Сыны Иуды лучше, чем кто-нибудь, понимали, что означает переименование Вениамина д'Израэли в лорды Биконс-фильды и не позабудут предъявить к платежу тяжкие обязательства, отсюда для порабощённого ими Альбиона проистекающие, как только, при его же “благословенном” содействии, закончат свои мероприятия вне его пределов… Само собой разумеется, что, излагая приведённое выше для осведомлённых и прозорливых читателей, мы не имеем ни времени, ни возможности развивать эти положения, как бы они того ни заслуживали. По общему плану настоящей работы, мы отказываемся равным образом и от подробного анализа происхождения либо развития масонства, как не придаём значения ни его толкам, ни ритуалу. Желающие благоволять обратиться к специальной литературе[69]. Мы вынуждены ограничиться суммированием данных и их синтезом по направлению к нашей основной идее: кагал и ожидовленное им масонство эксплуатируют нынешнее повторение социальной революции, как путь, ведущий еврейство к мировому господству, помогают ускорению процесса анархии, а где он медлит появиться, — фабрикуют его. В частности, масонство, будучи в элементарной форме “сообществом взаимного продвигания”, равно как застраховки своих членов от народного гнева, переходит далее в заговор политиканствующих шулеров для фальсификации главным образом парламентских выборов, в заключение же наряду с кагалом становится потаённым и анонимным, значит, безответственным и тираническим международным правительством, для которого народы и государства только пешки в этой сатанинской игре, а биржа и пресса — всесокрушающие средства повеления массами.
IV. Чтобы не ошибаться в сынах Иуды, надо твёрдо помнить следующее, как руководящий, основной принцип.
У них два цикла понятий, не только различных, а и ровно ничего общего между собой не имеющих. Один — для внутренней жизни еврейства; другой — для отношений к остальному миру. Получив от Иеговы всё окружающее в свое распоряжение на праве собственности, сыны Иуды ведут себя, как непререкаемые, безотчётные хозяева или, лучше сказать, как рабовладельцы.
Из тысячи четырёхсот лет своего политического существования евреи сами провели тысячу лет в рабстве у иноплеменников. С другой стороны, весь строй иудаизма обусловливается тиранией “старейшин многострадальной синагоги” над еврейскими массами и в наши дни. Такая “конституция” не только основана на учении, что воля раввинов есть повеление Иеговы, но и на необходимости сковать иудаизм воедино — pcrinde ас cadaver, в виду его нрава и задачи, сокрушив гоев, властвовать над ними. Отсюда неизбежна идея, что, если все евреи вместе и каждый порознь — рабы Иеговы, то прочие народы рабы его рабов. Рассматривая же себя, как обер-раба, иудейство не могло не усвоить и даже не превознести гармонирующих с этим качеств характера, а затем не приурочить их же и к споим рабам. Этим объясняется, между прочим, та срамная гнусность побуждений, которые предполагаются любым евреем у противника во всякой, а особенно, в газетной “аттестации”, где “угнетённые Иуды столь неподражаемы в наглости опозоривания. Здесь же, коренится и причина факта, что евреи неизменно и повсюду становились поработителями, когда сами не бывали порабощены.
Установив изложенное, мы поймём и неизбежность результата, что, если ещё мыслима для еврея невозможность физическая, то нравственной невозможности для него не существует. Самое презренное унижение только одна из форм его неутолимой гордыни. Nihil est Judaeo misternis aut superius!…
Оскорбить еврея гой не способен de jure, а покарать гоя за это еврей по своему же закону обязан, так как в лице каждого из сынов Израиля наносится обида самому Иегове. Отмщение неустранимо. Впрочем, здесь наблюдается лишь частный случаи применения того принципа, по которому сын Иуды не должен осмеливаться на “посрамление Имени” (Бога иудейского). В общей же формуле это означает, что, так либо иначе, а мудрец в талмуде повинен всегда оставаться правым. Талмид-хохиму, как мы уже знаем, всё дозволено, однако, под условием “не осквернять Имени”, т. е. не попадаться.
Отсюда, само собой, вытекает, что иудаизм призывает иметь соглядатаев для производства, так сказать, предохранительных рекогносцировок заблаговременно, и, наоборот что в лоне Израиля таковые истребляются беспощадно.
Вполне очевидно, что лучшая в мире полиция кагала состоит прежде всего из членов “избранного народа”. Но это лишь генеральный штаб. За ним уже следуют иноплеменные добровольцы — шаббесгои всех
