Капитан пожал плечами.
— Всё целиком будет зависеть от тебя. А теперь, юнга, пойдите к старшине и скажите, чтобы на вас заготовили аттестат. Идите.
У старшины Курочкина Андрейка не выдержал и заплакал.
— Чего ты плачешь? — говорил старшина. — Правильно командир решил. Скоро вон лёд так сдаст, что на корабль будет не пройти. А пропускать уроки в последней четверти невозможно. Да, я слышал, не одного тебя списывают. Начальник политотдела приказал собрать всех юнгов вместе, создать условия.
— Я не хочу совсем уходить с корабля!
— А кто тебе сказал, что совсем? Перейди с хорошими отметками в седьмой — всё будет в порядке.
Провожать Андрейку пошёл тот самый комендор, который удивлялся, что командира корабля вызывают в школу из-за юнги.
— Только давай идти рядом, — попросил Андрейка, — а то матросы ещё подумают, что ты меня на гауптвахту ведёшь.
Комендор рассмеялся.
— Между прочим, — сказал он, — я, не хвалясь, хорошо знаю географию. Если хочешь, буду приходить в свободное время и помогать.
— Ну да, так тебя и отпустил Орешкин! — усомнился Андрейка.
Но уже на другой день в кубрик, в который по приказу начальника политотдела поместили на время экзаменов юнгов со всех кораблей, явился комендор-географ и с ним молодой сигнальщик из пополнения.
— Вот рекомендую — знаток русского языка. Старшина Курочкин считает, что вам не повредят несколько дополнительных уроков по основному предмету! — торжественно произнёс комендор. — Только не думай, Андрейка, что мы за тебя будем уроки делать: мы больше проверять будем, ну и объяснять, если что не поймёшь.
Чем ярче светило солнце, чем сильнее зеленели луга за Амуром, тем больше волновался Андрейка. Приближались экзамены. Но Андрейка не экзаменов боялся. Он мог теперь на любой немой карте отыскать всё, что пожелает. И по другим предметам всё было повторено. Боялся Андрейка другого, да и не он один, а все юнги: Амур уже вскрылся и корабли в любой день, в любую минуту могли сняться и уйти в поход. А когда наступит этот день, не знали даже командиры кораблей, знал только адмирал. Все юнги хотели одного: чтобы их корабли ушли в поход не раньше последнего экзамена.
Наконец экзамены начались. Наступил и последний день.
На экзамене по географии Андрейку вызвали первым.
Андрейка встал, подошёл к столу и, не выбирая, взял билет. Он был спокоен и уверен в себе. Перед тем как прочесть билет, он взглянул в окно, на затон, как бы приглашая всех моряков полюбоваться на него в эту минуту. И его точно током ударило: корабли один за другим выходили из затона в Амур.
— Ну, какой у тебя вопрос? — весело спросила учительница географии Мария Тимофеевна.
Но Андрейка не слышал её. Он бросился к окну.
— Сажин! Что за выходки? — удивился Павел Максимович.
— Павел Максимович, корабли уходят… Мне нужно… Понимаете, нужно на корабль. Я потом сдам… Я всё знаю…
В голосе Андрейки было столько отчаяния, что все — и учителя и ученики — повернулись к окнам. Корабли уже вышли в Амур, на большой рейд, и шли один за другим кильватерным строем.
— Павел Максимович, разрешите! — просил Андрейка.
Павел Максимович, казалось, сам был удивлён, что корабли уходят. Но он приказал всем ребятам сесть по местам, а Андрейке сказал:
— Во-первых, Сажин, у тебя нет приказания явиться на корабль. Потом, корабли уже ушли, и пешком ты их не догонишь… Так что самбе благоразумное — это продолжать занятия. Что у тебя за вопрос?
С трудом отвёл Андрейка глаза от окна и посмотрел на свой билет. Там значилось: «Мадагаскар. Климат, флора и фауна». Он сразу вспомнил: «…Плывём мы, значит, по океану. По Северному, заметьте…»
Воображение Андрейки перенесло его на корабль. Он увидел смеющихся комендоров, старшину Орешкина…
Как ни старался он думать о климате Мадагаскара, ничего не получалось. «Теперь уже всё равно! Корабли ушли!»
Юнга долго молчал, пока Павел Максимович не сказал ему:
— Иди, Сажин, на место и подумай над ответом.
Опустив голову, Андрейка поплёлся к своей парте.
«Всё будет зависеть от тебя», — вдруг пронеслось у него в голове, и он вспомнил командира. «Провалился. Не видать мне теперь корабля!» — подумал Андрейка. Он приподнялся, чтобы ещё раз взглянуть в окно, далеко ли ушли корабли. И тут у него даже в ушах зазвенело от радости.
По другой стороне улицы по деревянному тротуару, попыхивая трубкой и поглядывая на окна школы, ходил старшина Орешкин. «Меня ждёт, волнуется, — подумал юнга. — Не могли корабли уйти! Орешкин здесь не мог остаться, если бы корабли ушли в поход! Значит… значит, просто они вышли в рейд».
Второй ученик обдумывал вопрос и ещё не отвечал. Андрейка вскочил и поднял руку:
— Мария Тимофеевна! Я всё вспомнил… Разрешите ответить?
— Ну вот, давно бы так! — засмеялся Павел Максимович. — Иди к карте…
Последний экзамен окончился. Уходя из класса, Павел Максимович сказал Андрейке:
— Сажин, зайди в учительскую.
У Андрейки ёкнуло сердечко: не будет ли нагоняя за поведение?
В учительской сам директор школы торжественно поздравил юнгу с переходом в седьмой класс и вручил табель.
— А почему сегодня табель? — удивился Андрейка. — Всем сегодня выдадите?
— Нет, только юнгам. Вы люди военные. Как в песне поётся: «Нынче здесь, завтра там…» Передай привет товарищу Молодцову.
Старшина Орешкин всё ещё стоял на тротуаре. Андрей подошёл к окну, и Орешкин увидел его. Старшина торопливо сунул трубку в карман и что-то крикнул. Но Андрейка не расслышал и помотал головой. Тогда Орешкин растопырил пятерню и потряс ею в воздухе. Андрейка вспомнил про Мадагаскар и экзамен, вспомнил, как Орешкин всегда подшучивал над ним, и… отрицательно помотал головой. Тогда старшина, всё ещё улыбаясь, показал четыре пальца. Андрейка в ответ поднял два.
Орешкин махнул рукой, чтобы Андрейка вышел к нему. Тот пустился со всех ног, но, выходя из дверей, постарался сделать виноватое лицо.
— Командиру не терпелось порадоваться твоим успехам, — сказал Орешкин, — и он дал команду сразу же после экзаменов доставить тебя на корабль. Воображаю, какое у него будет выражение лица, когда он увидит твой табель!
На этот раз Орешкин не выдержал своего язвительного тона. Он вдруг перестал улыбаться и заговорил очень огорчённо:
— Послушай, Андрей, как тебе не стыдно? Ну с какими глазами ты явишься на корабль? Что ты скажешь? Ведь тебя там ждут все! Понимаешь, ждут, волнуются. Кок для тебя пирожков напёк, форму тебе новую сшили… Ребята уверяли, что ты всё знаешь, что ты выдержишь… Я вот нарочно торчал здесь, как причальная тумба, чтобы ты не волновался, не думал, что корабли совсем уходят… Э, да что с тобой, с деревянным, говорить! Пошли на катер!
— А вещи?
— На корабле уже вещи. Табель у тебя? Сам отдашь его командиру. У меня на это дело руки не поднимутся.
Больше Андрейка не мог выдержать. Он весело рассмеялся, подскочил и повис на шее у Орешкина:
— Нет, нет, неправда! Наврал я…
Он вытащил из кармана бушлата завёрнутую в целлофан зелёненькую книжечку и протянул её
