Коротков, если не врет. Синельников машинально взглянул на часы. Он говорил с Марией, проводив мужчин в коридор, не более трех минут. За стены управления они уйти не могут. Но три минуты — достаточный срок, если кто-нибудь захочет уничтожить кое-что, особенно если это кое-что — простая бумажка. Нескладно получилось, но он не маг и не волшебник, всего предугадать нельзя, а обращаться с заявителями как с арестованными он не имел права. Открывая дверь, Синельников уже был уверен, что дело тут нечисто. — Коротков, войдите, — позвал он. Тот был спокоен, но лицо его выражало некую настороженность.
Синельников, прикрыв за ним дверь, сказал самым будничным тоном, не придавая своим словам никакого особого значения: — У Перфильева в пиджаке был блокнот. Дайте мне его, пожалуйста. Пока Слава, задумавшись, доставал из кармана своих плотно обтянутых брюк блокнот в зеленом сафьяновом переплете, Синельников все же успел приметить, что он этого не ожидал. — Садитесь пока, Коротков. Я отпущу ваших товарищей, а потом мы. с вами поговорим. — А мне? — подала голос Манюня. — Вас дома ждут? — Дома бабушка одна. Она привыкла. Могу хоть до утра. — Тогда посидите. Слава Коротков сел в противоположном от Манюни углу и смотрел на нее не мигая. Она повернулась к нему боком. Синельников знал, что на сегодня — и даже хоть до утра, как выразилась Манюня, ему хватит и того узелка, который Манюня дала ему в руки. Поэтому он позвал Виля и Володю и записал только самые необходимые сведения. Вильгельм Михайлович Румеров — главный инженер автобазы № 2. 1942 года рождения. Женат, двое детей. Адрес такой-то, телефоны — домашний и рабочий — такие-то. Владимир Иванович Максимов — директор кинотеатра «Луч». 1945 года рождения. Женат, есть сын десяти лет (как он объяснил, жена и сын в данный момент отдыхают на Южном берегу Крыма). Адрес, телефоны… Синельников позвонил в проходную, попросил постового пропустить товарищей Румерова и Максимова, а им сказал, что вызовет их для беседы в ближайшие дни. Оба покинули кабинет с величайшей благодарностью к товарищу инспектору. Она была настолько велика, что ни тот, ни другой не сказали «до свидания» ни Манюне, ни Славе. Прежде чем начать разговор с оставшимися, Синельников позвонил дежурному по городу и попросил: — Если поступит заявление от родных Перфильева, не сообщать пока, что он, возможно, утонул. Утро вечера мудренее. Манюня сказала тихо, когда Синельников положил трубку: — Да некому там заявлять. — Почему же так? А жена? — Она еще в семьдесят девятом умерла. — И больше никого нет? — У него только дочка, мне ровесница. А он у меня по две ночи ночевал. Чего ей за шнур хвататься? Синельников понял, что на языке Манюни это озна чало хвататься за телефон. Положительно, она в своей откровенности не знала предела. Полистав блокнот и убедившись, что среди его страниц, густо заполненных адресами и телефонами, нет ни одной вырванной, Синельников сказал: — Это не допрос, — но все же… — Он помолчал, подыскивая подходящую формулировку. — В общем, я кое о чем вас спрошу, и мы кое-что запротоколируем. Он положил перед собой несколько синеватых разлинованных листов, взял ручку и заговорил казенным языком: — Товарищ Коротков, почему деньги, лежавшие в кармане пиджака, принадлежавшего Перфильеву, вы отдали Луньковой? Твердым голосом тот ответил: — Ничего я ей не отдавал. Она сама и пиджак взяла, он на заднем сиденье валялся, сама и деньги взяла. — Что ты врешь! — приподнявшись со стула, крикнула Манюня. — Спокойно, — остановил ее Синельников. — Хорошо, Коротков. В таком случае зачем вы взяли блокнот Перфильева? Он ответил, как бы злясь на самого себя: — Не знаю. Просто так, сунул в карман, и все. Механически. Тут позвонили из справочного бюро. Синельников записал: Перфильев Александр Антонович, 1931 года, родился в Смоленской области, проживает на улице Белинского, дом 6, квартира 28, телефон 3-49-49. — Между прочим, вам сколько лет? — обратился он, отложив ручку, к Короткову. — Двадцать девять. — Давно дружите с Перфильевым? Немного подумав, Слава ответил: — Года два. Может, чуть больше. — Перфильеву пятьдесят один. Что вас связывало? Слава усмехнулся. — Мало ли. — И, кивнув на Манюню, добавил: — Хотя бы вот она. Синельников посмотрел на часы — было без пятнадцати одиннадцать. Он быстро вписал в лист протокола свои вопросы и полученные от Коротков а ответы и попросил Короткова прочесть и расписаться в том, что все записано правильно. Тот охотно это сделал. — А сейчас вот что, — сказал Синельников. — Вы, Лунькова, где живете? — Да тут рядом, на Ямковской. — А вы? — обернулся он к Короткову. — В гостинице «Юность». — Кстати, я у вас документы не спрашивал. Паспорт можете показать? — У администратора он, в «Юности». — Тогда сделаем так. Сегодня уже поздно, спать пора. Попрошу вас обоих быть у меня утром в девять. Пропуск я закажу. А сейчас подъедем к гостинице, я там живу рядышком. Если не возражаете, конечно… Слава не возражал. Они вышли из управления. Светлый «Жигуленок» Славы стоял на улице против проходной. Манюня попрощалась и быстро зашагала по пустынному тротуару, четко стуча своими высокими тонкими каблуками. По пути к гостинице Синельников договорился с Коротковым, что тот попросит у администратора свой паспорт на минутку, — мол, придрался инспектор ГАИ, — а он, Синельников, подождет его в машине. Не надо чтобы у администратора возникали по отношению к жильцу гостиницы всякие посторонние мысли. Так и сделали. Паспорт Короткова Владислава Николаевича, прописанный в Москве, оказался, насколько мог судить Синельников, без всяких подделок. Но он крепко держал в уме слова и тон Манюни Луньковой, когда она на вопрос о фамилии Короткова прибавила: «если не врет», и вскользь упомянутую шуточку Короткова насчет того, что Манюня «купнула» Перфильева. Он записал себе в книжку номер паспорта, когда и каким отделением милиции выдан и домашний адрес. А уходя, запомнил московский номер белого «Жигуленка». Расставшись с Коротковым, он на автобусе проехал две остановки до управления и отправил по телетайпу запрос в Москву, в дежурную часть на Петровку, 38: проживает ли по данному адресу Коротков Владислав Николаевич и соответствуют ли истине сообщаемые сведения о паспорте, а также кому принадлежит автомобиль марки ВАЗ-2106 белого цвета, с номерным знаком таким-то и где он зарегистрирован. Просьба дать ответ к девяти часам утра. Потом через дежурного связался по рации с экипажем патрульной машины, которая занимала квадрат, где располагается гостиница «Юность», и попросил присмотреть за белым «Жигуленком» с московским номером…
Глава III. ТЯЖКИЙ ДЕНЬ
Рано утром водолазы — их было двое — нашли труп мужчины метрах в полуторастах от впадения реки Маленькой в Большую. Он зацепился плавками за сучок затопленной коряги, запутался в ее мощном корневище, и потому его не унесло течением в Большую. Иначе водолазы так легко утопленника не обнаружили бы. Окончив свое невеселое дело, водолазы отбуксировали труп на катер, ожидавший их в устье Маленькой.
Как раз в это время Синельников приехал в управление и, не заходя к себе, поднялся в дежурную часть. Его ждали два сообщения. По телетайпу из Москвы пришла телеграмма: Коротков Владислав Николаевич 1953 года рождения действительно проживает по указанному адресу, сведения о паспорте верны, машина марки ВАЗ-2106 с указанным номерным знаком принадлежит ему и зарегистрирована в ГАИ Фрунзенского района. Все было правильно, Коротков не врал. Работает фотографом в системе бытового обслуживания в фотоартели.
Дежурный же дал Синельникову листок с записью сообщения, переданного ночью по рации экипажем патрульной машины. В нем было всего несколько строк: «В 0.30 белые «Жигули» направились на улицу Белинского, остановились у дома № 6. Водитель вошел в дом и находился там пятнадцать минут. Затем вернулся к гостинице «Юность».
Улица Белинского, 6 — это был адрес Александра Антоновича Перфильева. Маня Лунькова сказала, что у него есть дочь, ее ровесница… Понятно, что Коротков ездил ночью к ней. Но зачем? Тоже понятно — чтобы сказать о несчастье с отцом. Но почему не позвонил, а поехал? Такие безрадостные, горькие вещи людям всегда легче сообщать именно по телефону. Во всяком случае, телефонным разговором легче подготовить человека к страшной для него вести… Рассуждая так, Синельников медленно шел путаным коридором управления, спускался с этажа на этаж боковыми лестницами, где не было лифтов. А когда добрался до своего кабинета, у него созрело решение немедленно проверить одну неясно мелькнувшую неприятную догадку. Но для этого ему необходимо точно знать, что Перфильев утонул. Едва вошел в кабинет, зазвонил телефон. — Алексей, для тебя есть новости, — услышал он голос дежурного. — В Маленькой обнаружили утопленника, мужчина лет под шестьдесят. — В чем одет, тебе сказали? — Все записано. На трупе только плавки. Черные в голубую полоску. — Спасибо. Положив трубку, Синельников достал из сейфа папку, вынул листок с адресом и телефоном Перфильева и набрал номер 3-49-49: теперь он
