не вызывающей опасений, как при демократии, поскольку она основывается на равном праве всех граждан». Политическую форму вообще невозможно определять по таким качествам, как мягкость или жесткость, бескомпромиссность или гуманность. Лишь специфически либеральная часть, посвященная правовому государству, соединяющаяся с демократическим элементом конституции, ведет к тому, что власть государства смягчается и ослабевает в системе контроля и сдержек. Для демократии как политической формы эти тенденции не являются сущностными, а, вероятно, даже являются чуждыми. Особенно диктатура возможна только на демократическом основании, поскольку она противоречит принципам либеральной правовой государственности уже потому, что в диктатуре диктатору не передается предметно описанная, в целом нормированная компетенция, но объем и содержание его полномочий зависят от его усмотрения, так что вообще не имеет места компетенция в смысле правового государства.
Для демократии важно не допустить перехода неизбежной предметной различности между править и подчиняться в качественное различение и выделение правящих лиц. Тот, кто правит в демократии, делает это не потому, что обладает свойствами качественно лучшего верхнего слоя по сравнению с неполноценным низшим слоем. Естественно, что это упразднило бы демократическую гомогенность и тождество. Большие способности и профессионализм могут разумным образом подвести народ к тому, чтобы поручить управление и руководство способному и профессиональному. Но в этом случае он правит лишь потому, что имеет доверие народа. Он не обладает авторитетом особого бытия. Если народ поручает только лучшим и способным — тем лучше, однако этот род выбора и отбора никогда не должен в демократии приводить к тому, что образуется особый слой, который угрожает качественному и субстанциальному равенству всех, то есть тотальной предпосылке любой демократии. Те, кто правит, выделяются посредством народа, а не от народа, и упрек, который Сийес в 1789 году бросил дворянству, был направлен на то, что дворянство отлично не благодаря согражданам, а от сограждан.
3. Демократическое тождество основано на представлении о том, что все, что относится внутри государства к деятельности государственной власти и правительства, остается внутри субстанциальной однородности. Вся демократическая мысль с ясной необходимостью двигается внутри представлений об имманенции. Любой выход из имманенции означал бы отрицание тождества. Любой вид трансценденции, вводимой в политическую жизнь народа, приводит к качественным различениям высокого и низкого, высшего и низшего, отборного и неотборного и т. д., тогда как в демократии государственная власть должна исходить от народа, а не от лица или органа, стоящего вне народа и над ним. По крайней мере пока имеется возможность того, что некто иной, нежели сам народ, определяющим образом решает, что in concreto есть Божья воля, ссылка на Божью волю содержит момент недемократической направленности. Положение «любая власть от Бога», вероятно, может означать, что государственная власть может осуществляться даже против воли народа; в этом значении оно противоречит демократии. Точно так же как оно означает, что ссылкой на Божью волю отвергается определяющий характер и значимость воли народа. Если Бог, от имени которого правят, не есть Бог именно этого народа, тогда ссылка на Божью волю может привести к тому, что воля народа и Божья воля являются различными и сталкиваются между собой. В таком случае, согласно демократическим принципам, должна приниматься в расчет только воля народа, поскольку Бог в политической сфере не может проявляться как нечто иное, нежели Бог определенного народа. Это означает тезис «Глас народа — глас Божий». Это выражение, восхваленное в американской демократии Джефферсоном, а в Европе — Мадзини, есть больше, чем поговорка. Своей непосредственной ссылкой на Бога оно, как и «королевство Божьей милостью», имеет полемический смысл: отрицание всякой иной и чуждой инстанции, которая от имени Бога желает навязать народу свою волю, то есть отрицание всех политических влияний и воздействий, не вытекающих из субстанциальной гомогенности собственного народа.
§ 18. НАРОД И ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ
I. Народ первичнее и выше конституции. Народ в демократии является субъектом законодательной власти. Согласно демократическому пониманию, любая конституция в своей части, посвященной правовому государству, также основывается на конкретном политическом решении политически дееспособного народа. Любая демократическая конституция предполагает существование подобного дееспособного народа.
II. Народ внутри конституции при осуществлении полномочий, регулируемых конституционно-законодательным образом. В рамках и на основании конституции народ как электорат или граждане государства, обладающие правом голоса, может осуществлять известные компетенции, регулируемые конституционно- законодательным образом.
1. Выборы. Избиратель определяет лицо, которому следует передать осуществление государственной деятельности. Выборы могут иметь двойной смысл: определение репрезентанта или назначение зависимого агента. А. Выборы репрезентанта всего политически единого народа. Пример ст. 41 ИК: выбор рейхспрезидента всем народом. Здесь результат выборов определяется большинством принявших участие в выборах граждан государства.
Те из обладающих избирательными правами, кто не голосовал, влияют на результат выборов посредством того, что они своим отсутствием понижают число требуемых голосов: чем выше число не голосовавших, обладающих избирательными правами, тем меньше число отданных голосов и тем самым процент всех избирателей, определяющих результат выборов. Большинство отданных голосов в таком случае считается волей всего народа. Таким образом, эта воля рассматривается: 1) также в качестве воли участников выборов, оставшихся в меньшинстве, 2) в качестве воли не голосовавших, обладающих избирательными правами, и 3) в качестве воли всех граждан государства, не обладающих избирательными правами. В демократии считается само собой разумеющимся, что оставшийся в меньшинстве или не голосовавший гражданин государства не может ссылаться на то, что он не отдавал избранному своего голоса.
Б. Выбор члена законодательного корпуса (народного представительства, парламента, рейхстага, ландтага) всего государства. Согласно сегодняшнему конституционному праву, здесь выборы также должны обосновывать репрезентацию, хотя этот смысл в действительности уже не осознается, особенно в результате методов пропорциональной системы выборов по избирательным спискам, и выборы приобретают характер назначения партийных функционеров и функционеров организаций интересов.
При индивидуальных выборах в избирательном округе депутата определяет большинство принявших участие в голосовании граждан, имеющих избирательные права в этом избирательном округе. Однако избранный таким образом депутат считается представителем всего народа (ст. 21 ИК). То есть воля большинства принявших участие в голосовании в определенном избирательном округе рассматривается не только в качестве воли оставшихся в меньшинстве или не голосовавших избирателей и граждан государства, проживающих в этом избирательном округе, но также в качестве воли всех иных обладающих, как и не обладающих правом голоса граждан всего государства. Любая иная конструкция является невозможной, поскольку она превращает избирательный округ в самостоятельную территорию и отменяет политическое единство.
При различных методах пропорциональной системы выборов эта угроза, видимо, отпадает. Важнейшая причина, оправдывающая эту систему, заключается в том, что ее обозначают в качестве системы, в которой голосуют не по личным и местным мотивам, а по идейным соображениям (Ж. Жорес), — оптимистический взгляд с учетом действительности сегодняшней партийной жизни. Тем не менее при этой системе избирательный округ может превратиться в
