Мы купались в Днепре, гуляли по городу, знакомились с девушками… Мы всё время были вместе.
Через пару дней я стал замечать у моих апостолов еврейский акцент. Тогда я понял, что пора.
Как-то, за вечерним чаем, я рассказал моим подопечным про Адама и Еву, про Ноев ковчег, про Авраама и Израилевы колена… Сперва мои ученики слушали это просто как занимательный рассказ. Однако по мере врубления в суть у них стала складываться логическая или, если хотите, генеалогическая цепочка появления на свет племён и народов…
В этот день спать мы пошли молча.
Наутро мои вновь обращенные иудеи впервые встали до жидовского будильника. Они не курили, не матюгались и не отрыгивали за завтраком. Мне даже показалось, что, сидя за столом, они покачивали головами, как молящиеся в синагоге. Хотя, наверное, это мне действительно показалось.
После завтрака, выждав многозначительную паузу, они переглянулись, и поэт сказал:
— Значит, все люди произошли от евреев. Значит все люди — евреи.
Это был не вопрос. Это было утверждение.
После того, как мы расстались, меня долго мучила совесть. Говорят, что обрезание в зрелом возрасте — очень болезненный процесс.
Как там у них всё прошло?
За компанию хорошо не только пить водку, но и поступать на режиссёрский факультет театрального института. И, кто знает, может быть, и вовсе не поступил бы я туда, если бы не подвернулась компания.
Комплекс театра стал для меня своеобразным комплексом вины. Я считал себя недостойным. Я считал себя недостойным этой неземной профессии. Если бы я знал! Если бы я знал!
Режиссёр представлялся мне эдаким Господом Богом с нимбом в виде бороды — ходячим интеллектом, эстетическим эталоном и священным синонимом слова «порядочность». Если бы я знал тогда! Если бы знал!
До двадцати семи лет я терзался, я проверял себя, я перекопал и перековырял все желудочки своего сердца! Знал бы я! Если бы я знал!
Актёры мне виделись ангелами и архангелами (это в зависимости от званий) с пушистыми душами и крылатым талантом за спиной. Да, если бы знал я тогда! Если бы!..
Дождливым, мрячным и астматическим весенним днём душевный мой друг и всеми любимый городской сумасшедший Веня Бенский подвёл меня к замызганному щиту, на котором чёрными траурными буквами было написано: «Объявляется набор студентов на кафедры режиссуры и мастерства актёра»
Веня был единственным человеком, который безоговорочно и точно поставил мне диагноз. Я поверил ему и стал искать компанию.
Компаньон нашёлся незамедлительно — в тот же вечер. Руслан — так звали (как, впрочем, и зовут) моего партнёра по любительской сцене и по угарным винно-водочным вечерам, которыми мы грезили о будущем служении прекрасной и продажной Мельпомене…
Я хватаю себя за руки, я дёргаю себя за узду, я ору себе:
— Тпру-у-у!
Я говорю себе:
— Если Господь сподобит, ты напишешь ещё свой роман о Театре!
Ей Богу, это не о театре, это о жизни.
Лето. Жара.
Гастроли Рязанского театра. «Тартюф». Тихий ужас.
Мы выдержали только первый акт и вознамерились сбежать. В фойе нос к носу столкнулись с заведующим кафедрой режиссуры, профессором, народным артистом и моим будущим мастером — Александром Сергеевичем Барсегяном.
Экспозиция: я пихаю в бок Руслана, Руслан пихает меня. В итоге говорим хором:
— Александр Сергеевич! Мы… сдать документы… познакомиться… проконсультироваться… в этом году закончил медицинский… пять курсов политехнического… в любительском театре… мечтали… только к Вам…
Барсегян покрыл нас властным и хриплым голосом:
— Вы это видели? Я еле выдержал! Я хотел уйти посреди первого акта, но вы понимаете… Главный режиссёр акадэмического театра, заведующий кафедрой режиссуры, профессор, народный артист, понимаете, так ссать, в общем… меня все знают… Вот — Анатолий Леонидович видел… Вы понимаете? Это… в общем, так ссать…
Институт наш… Так ссать, в общем… Курс набирается под мастера… под меня в общем, так ссать… У нас учились Тектинер, Нестантинер, другие… приличные, так ссать… Школьник… вот в этом году у меня заканчивает Зельгин… преподаватели… Яков Лазаревич Резников, Кагановская Инна Петровна — она тоже… Моисей Яковлевич Розин, вот — Вецнер Анатолий Леонидович — познакомьтесь… он тоже… так ссать в общем… Сдавайте документы, приходите на консультации… Я вижу, что вы тоже, так ссать… в общем, серьёзные люди…
Ну, ещё чуть-чуть не о театре.
Женщина-легенда Нина Романовна преподавала в театральном институте зарубежный театр и литературу.
Эта очаровательная, вечно молодая старушка рассказывала студентам, что Зевса вскормил орёл, а на формирование религий в Древнеримской империи оказывало влияние мусульманство.
Студенты верили.
Она показывала, как двести с лишним лет назад двигался по сцене великий Гаррик, и как Сара Бернар в конце прошлого века играла роль Гамлета. Показывала так, будто видела их своими глазами.
Эта милая фантазёрка пересказывала содержание «Мандрагоры» Макиавелли так эмоционально:
— Эта Лукреция: «Ти-ти-ти! Ти-ти-ти!» Скромница — куда там! Такая… вертихвостка натуральная… А её муж — старый дурак! Ходит так, ворчит: «Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!», — и с такой достоверностью, словно подсматривала за ними в замочную скважину.
Студенты только что не аплодировали.
Узнав, что Руслан до поступления на «театралку» закончил мединститут, Нина Романовна кокетливо попросила:
— Руслан, Вы теперь будете моим личным врачом, хорошо?
Студенты разулыбались, а Русик очень широко распахнул ставни и ответил, сложив губы пельменем:
— Хорошо, Нина Романовна, только я — патологоанатом.
Милая Нина Романовна! Дай Вам Бог — до ста двадцати!
Ироничный, амбициозный и, безусловно, талантливый народный артист Борис Моисеевич Табаровский вспоминал:
— После второго курса меня взяли работать в театр. В институте я ходил в «талантливых», играл главные роли! А тут в театре — эпизод за эпизодом:
— Кушать подано!
— Вам телеграмма из Москвы!
— Иван Иваныча к телефону!
Я всё ждал, когда меня заметят, нервничал, кровь играла… Через полгода пошёл к своему учителю. Говорю:
— Так и так; что делать?
А он отвечает:
— Тебе дают говно, а ты из говна сделай конфетку!
Вот я и думаю: почему мы всю жизнь делаем конфетки из говна? Почему бы не попробовать хоть раз сделать конфетку, к примеру, из сахара?
Польша. Лодзь. Новый театр.
