Появился Йозеф, а с ним и полковой слесарь, упитанный, краснощекий, совсем еще молодой человек в форме полка; необходимый инструмент он принес. Тугут еще раз изо всех сил постучал в дверь — последняя попытка; несколько секунд все стояли, затаив дыхание, — в комнате ничто не шевельнулось.
— Ну-с, — с повелительным жестом повернулся Тугут к слесарю, который тотчас же принялся за работу.
Особенных усилий не потребовалось: через несколько секунд дверь распахнулась.
Лейтенант Вилли Касда, в шинели с поднятым воротником, сидел на черном кожаном диване, в углу, обращенном к окну; веки его были полузакрыты, голова упала на грудь, правая рука бессильно свисала вдоль туловища; на полу лежал револьвер, с виска по щеке струилась узкая полоска темно-красной крови, исчезавшая между шеей и воротником. Как ни подготовлены были к этому присутствующие, зрелище потрясло их. Полковой врач приблизился первым. Он взял повисшую руку, поднял ее и опустил, и она снова бессильно упала вдоль тела. Затем Тугут расстегнул на лейтенанте шинель: под ней оказалась лишь широко распахнутая на груди, помятая рубашка.
Богнер невольно наклонился, чтобы поднять револьвер.
— Назад! — крикнул Тугут, прикладывая ухо к обнаженной груди покойного. — Все должно оставаться, как было.
Йозеф и слесарь все еще неподвижно стояли в открытых дверях; слесарь боязливо пожимал плечами и смущенно смотрел на Йозефа, словно чувствуя себя ответственным за то зрелище, которое предстало за вскрытой им дверью.
Внизу послышались чьи-то шаги. Сначала они приближались медленно, затем все быстрее, быстрее, пока не остановились. Богнер невольно перевел глаза на распахнутую дверь. В ней появился пожилой мужчина в светлом, немного поношенном летнем костюме, со скорбным лицом актера; глаза его беспокойно бегали по сторонам.
— Господин Вильрам! — воскликнул Богнер. — Его дядя, — шепнул он полковому врачу, поднявшемуся от тела покойного.
Роберт Вильрам не сразу осознал, что произошло. Он увидел своего племянника, поникшего в углу дивана с бессильно опущенной рукой, и хотел подойти к нему, Он уже почувствовал, что случилось, но еще не хотел этому верить. Полковой врач удержал его, положив ему руку на плечо.
— К сожалению, случилось несчастье. Ничего сделать нельзя. — И когда Вильрам, словно не понимая, уставился на него, добавил: — Я полковой врач Тугут, Смерть, видимо, наступила уже часа два тому назад.
Внезапно Роберт Вильрам — и это движение всем показалось в высшей степени странным — сунул правую руку в карман пиджака, достал оттуда конверт и помахал им в воздухе.
— Но ведь я же принес их, Вилли! — вскричал он, словно в самом деле веря, что может его этим оживить. — Вот деньги, Вилли! Она дала их мне сегодня утром. Все одиннадцать тысяч, Вилли. Вот они! — И, как бы заклиная, обратился к остальным: — Господа, это же вся сумма, одиннадцать тысяч гульденов! — словно теперь, когда деньги были добыты, следовало, по крайней мере, попытаться разбудить умершего.
— К сожалению, слишком поздно, — сказал полковой врач. Он повернулся к Богнеру. — Пойду напишу рапорт. — И, наконец, строго глянув на денщика, добавил: — Вы отвечаете за то, чтобы все осталось как есть,
И прежде чем уйти, он еще раз оглянулся и пожал Богнеру руку.
«Откуда же он взял эту тысячу... для меня?» — думал Богнер. Взгляд его вдруг упал на стол, отодвинутый от дивана. Он увидел тарелки, рюмки, опустошенные бутылки. Две рюмки!.. Не привел ли он к себе женщину на последнюю ночь?
Йозеф подошел к дивану, где сидел его мертвый хозяин, и застыл рядом с ним, как часовой. Несмотря на это, он не стал возражать, когда Роберт Вильрам неожиданно подошел к покойному с поднятыми, словно умоляющими руками, в одной из которых все еще был зажат конверт с деньгами.
— Вилли!
Он словно в отчаянии покачал головой. Затем опустился перед мертвым на колени и придвинулся к нему так, что ощутил на его обнаженной груди и смятой рубашке запах духов, показавшийся ему странно знакомым. Он потянул носом и перевел взгляд на лицо покойного, словно пытаясь спросить его о чем- то.
Во дворе раздавался мерный топот — полк возвращался в казармы. Богнеру захотелось уйти раньше, чем в комнате, возможно, появятся его бывшие товарищи. Во всяком случае, его присутствие здесь было лишним. Он бросил последний, прощальный взгляд на покойного, неподвижно поникшего в углу дивана, и, сопровождаемый слесарем, быстро спустился по лестнице. Он подождал у ворот, пока полк не промарширует мимо, затем ушел — медленно, крадучись вдоль стены.
Роберт Вильрам, все еще стоя на коленях перед мертвым племянником, снова скользнул взглядом по комнате. Только теперь он заметил стол с остатками ужина, тарелки, бутылки, рюмки. На дне одной из них еще тускло светилось нечто золотистое. Он спросил денщика:
— Разве у господина лейтенанта вчера вечером кто-то был?
Шаги на лестнице. Гул голосов. Роберт Вильрам поднялся с колен.
— Так точно, — ответил Йозеф, по-прежнему стоя навытяжку, как часовой. — До поздней ночи... один его товарищ.
И ужасное подозрение, на мгновение охватившее старика, тотчас же рассеялось.
Голоса и шаги все приближались.
Йозеф вытянулся еще больше, чем прежде. Вошла комиссия.
Примечания
1
Жип — псевдоним графини Мортель.
2
Пратер — район Вены, расположенный между Дунаем и Дунайским каналом, где находится знаменитый парк, излюбленное место отдыха и гуляния венцев. В Пратере расположены рестораны и кафе, дороги для верховой езды и ипподромы, цирк и кинотеатр, качели, карусели, тиры и другие аттракционы.
3
Пратерштрассе — аллея, пересекающая Пратер от Дунайского канала до центральной площади Пратерштерн.
