нужно.
— С этой крошкой, — Нина погладила трубу телескопа, — мне ничего больше не нужно. Пока не явится Исайя и не выполнит мою работу. И пока не вернешься ты за Сэмом и Мими. И за мной. — Только с Клэр она могла без всякого стеснения говорить о своих потребностях.
Зажужжал домофон.
Нина вернулась к телескопу, а Клэр поспешила к домофону.
— Исайя?
— Это я.
Клэр нажала кнопку:
— Как раз вовремя.
Она подождала минуту, раздался стук в дверь. Клэр открыла, вошел Исайя. И Клэр мгновенно взмокла и покраснела.
— Исайя?
Он, не отрываясь, смотрел на нее.
— Вы, должно быть, Клэр.
— Исайя, — повторила она как зачарованная. — Мне нравится ваше имя.
— Вы прекрасны.
— Вы тоже.
— Я хотел сказать «привет».
— Я тоже. В смысле тоже хотела сказать «привет».
— Вы вспотели. — Он провел пальцем по ее брови, коснулся лица.
— Да.
— Мне нравится.
Нина окликнула их с террасы:
— Приве-е-ет! Кто там? Исайя?
— Привет, Нина! — отозвался Исайя, не отводя взгляда от Клэр.
— Мне надо идти, — пробормотала Клэр.
— Уверена?
— Да. Я должна.
— Ладно…
Она вышла было, но на пороге обернулась:
— Поможешь ей, ладно?
— Разумеется.
— Ну пока.
— Я еще увижу тебя?
— Обязательно.
— Я тоже.
Клэр вышла. Спустившись до пятой ступеньки, она выдохнула:
— Да-а.
— Вот это да-а, — отозвался Исайя, словно мог ее расслышать.
— Исайя, где ты, черт побери? — надрывалась Нина.
Но он разглядывал мудреную композицию.
— Фантастика. Что это? Похоже на штуковину из фантастического фильма вроде «Люди X» или «Матрицы», — сказал он, выходя на террасу.
— Это все, что тебе угодно.
— Я только что встретил Клэр, — сообщил он.
— Правда, она классная?
— Да-а. — Он с трудом перевел дух. — Так, дай-ка глянуть на тебя. Неважно выглядишь, детка.
— Слабо сказано. Слушай, Исайя, можешь подменить меня на неделю или около того?
— Нет проблем. Просто скажи мне — кто, когда и где, и я готов.
— Но, когда поправлюсь, я хотела бы получить назад всех клиентов.
— Разумеется. Я просто помогаю. Ты же выручала меня, помнишь?
Нина усмехнулась. Однажды ему пришлось на выходные съездить в Атланту к больной маме. Нина выгуливала всех его собак и навсегда запомнила питбулей, мастиффов и ротвейлеров, собак-убийц, которых она до смерти боялась.
— Но не выгуливай своих собак вместе с моими, ладно? Не смешивай их.
Он принял это на свой счет.
— Что ты имеешь против моих собак? Да, они простые городские, уличные псы. У них была тяжелая, трудная жизнь, у некоторых. Твои — богатые и избалованные, но давай будем бороться за равноправие, ладно? Собака есть собака, независимо от воспитания, цвета шерсти, экономического положения. Ты ненавидишь целую группу собак только на основании их происхождения и родословной? Ты что, республиканка?
— Брось! Взгляни на вещи реально, — возразила Нина. — Ты выгуливаешь собак, которые убивают. Других собак и, держу пари, даже людей. Как такое получилось? Задай себе вопрос. Почему у меня собаки милые и послушные…
— Вот здесь не надо, дорогая. Этот твой лабрадор совсем не похож на послушного. Скорее уж «спасайся, кто может!». Не хотел бы я оказаться с глазу на глаз с ним ночью в парке.
— Во-первых, Люка — женского пола. Во-вторых, ну да, признаю, она несколько грубовата. Но ее хозяин — настоящий ублюдок! Он держит ее взаперти…
— Вот об этом я и говорю! В конфликте природной предрасположенности и воспитания, даже если речь идет о собачьих особях, побеждает воспитание. Нищета, жилищные условия, одинокие хозяева, двести пятьдесят лет угнетения — все вместе оставляет их далеко позади тех, кто родился в лучших условиях. Мои собаки — это псы из гетто. Твои — богатые, белые, привилегированные.
— О-о-о-о-х-х-х! Что ты несешь?! Что мы должны предоставить лучшие места для прогулок и жизни твоим так называемым псам из гетто? В силу их определенной породы? А что, если они просто гнусные, злобные собаки-убийцы? И во имя справедливости они заслуживают лучшего положения? Даты знаешь, что они сделают со стаей обычных собак? Просто сровняют с землей!
— История учит, что предоставление равных возможностей униженным и угнетенным помогает им подняться над толпой.
— Ладно, только не смешивай их, идет? Как я объясню миссис Чэндлер, что ее маленького, жирного, очаровательного, кривоногого и красноглазого бульдожку разжевал и выплюнул один из твоих громадных ротвейлеров — тот, с чудовищными зубами, у которого слюна течет при виде любой собачки весом меньше сорока фунтов? Как будто его неделю не кормили! Представь, что он сделает с Эдвардом и Уоллис. А они ведь британских королевских кровей!
— Свиньи. Колонизаторы и угнетатели.
— Вообще-то они таксы. Исайя выдавил улыбку:
— Ладно, давай мне ключи, адреса и расписание, и я пойду.
— Все здесь. — Она протянула ему конверт.
— Не беспокойтесь, мисс Нина, мэм, — с чудовищно гипертрофированным южным рабским акцентом проговорил Исайя. — Я быть хорошим с ваши белые богатые собачки, обещаю. И ничё не спереть у их хозяева. Нет! Нет!
Нина расхохоталась:
— Ой, замолкни!
Затем нормальным голосом Исайя добавил:
— Я зайду через пару дней проверить, как у тебя дела, и узнать, когда нужно вернуть ключи и прочее. Серьезно, дай знать, если нужна будет помощь. — И вновь с акцентом: — Твоя все слышать?
— Спасибо за помощь, Исайя.
— Спасибо, что подкинула мне работку. Не нужно чего-нибудь, пока я не ушел?
— Нет, спасибо.
