— Собирался. Все уши мне прожужжал. Даже рапорты по всей форме строчил, — Загребельный с горькой иронией хмыкнул: — Чудак человек, какие сейчас, к дьяволу, рапорты!
— Так какого ж вы его не отпустили, ироды? — возмутился я. — Дело то святое.
— Времена сейчас какие? — прорычал подполковник ФСБ и сам же поспешил ответить. — Хреновые, беспокойные. Караваны мы уже давненько не отправляли. А в одиночку идти — это значит пропасть ни за грош. Вот и удерживал я Костю до твоего приезда.
Тут Леший с раздражением сплюнул на пол и смачно выматерился. Последней его фразой, адресованной в адрес падлюки-судьбы, стала: «…дождались, мать вашу!».
Когда ситуация более или менее прояснилась, я поставил себя на место Соколовского. Н-н-да, положеньице… Все вокруг крушится, летит в тартары. И надо же так случится, чтобы именно в этот момент обнаружилось, что ты не одинок, что где-то уцелел человек, которому ты нужен и дорог. Как тут поступить? Гордо вскинуть над головой транспарант «Счастье всего человечества важнее моего личного» и зашагать по дороге в неизвестность? Или может кинуться искать свою любовь, соединиться с ней, грудью заслонить ее, защитить от всех ужасов этого проклятого мира? Скорее всего, счастье капитана не продлится уж очень долго, но все же оно будет. И умрут эти двое в объятиях друг друга, а не так как мы…
— Итак, пока в нашей команде трое, — Леший выдернул меня из задумчивости. — Ты, я и Блюмер. Блю-ме-р-р-р… — Андрюха скрипучим голосом растянул фамилию аспиранта, наверняка припоминая все его «подвиги». — Кстати, как он там?
— Кажется не очень…
— Понятно, — Загребельный даже не удивился. — Значит Блюмер пока под вопросом.
— Хочу сагитировать Нестерова, — позабыв о раненом харьковчанине, я назвал следующую кандидатуру.
— Милиционер… — подполковник ФСБ скривил неопределенную мину. — Раньше я бы заговорил о его возрасте. Сколько там ему?
— Пятьдесят пять.
— Вот-вот… по армейским меркам глубокий старик. Да еще и язва эта его… Куда там в рейд!
— Это раньше, а сейчас?
— А сейчас и хочется, и колется, — раздумывая, Загребельный мял подбородок. — Конечно, силищей он обзавелся страшной, да только есть вариант, что в любой момент она может обратиться против него самого, а, стало быть, и против нас.
— Он что, как бомба взорвется? — я совсем невесело усмехнулся.
— Не исключено, — Леший оставался серьезным. — Или еще чего-нибудь не менее гадостное приключится.
— С такими вещами я еще не сталкивался, да и ты тоже. Поэтому говорить что-либо заранее…
— Заранее надо не говорить, а предвидеть, — чекист меня перебил.
— Не забывай, что Анатолий это не только сила, это еще и опыт, и знания. Не даром в Одинцово он готовил охотников и разведчиков. Между прочим, именно благодаря его находчивости и смекалке я все еще жив.
— А как насчет той штуковины, что наводила на нас призраков и кентавров? — Леший использовал последний аргумент. — Если хотят избавиться именно от милиционера, то за компанию с ним под удар попадет и вся наша группа.
— Если это так, то притащив Нестерова в Подольск, мы доставили сюда бомбу замедленного действия. Она рано или поздно взорвется и сметет семь тысяч человеческих жизней, — я сокрушенно покачал головой.
— Вот-вот, а ты хочешь тащить его с собой!
— Придется тащить.
— Что-то я тебя не пойму, — Леший угрюмо наморщил лоб.
— Потому что так будет правильно, так будет по-человечески.
— Разум, человечность, доброта, любовь… Ты к этому клонишь?
— Не знаю, — я пожал плечами. — Может это одно из испытаний, которые нам устраивает Главный и его собратья?
— Опасное, я тебе скажу, друг Максим, испытание!
— Сейчас других не бывает.
— Даже любовью? — леший хитро прищурился.
— Если ты о Лизе… — начал я, но Андрюха меня перебил.
— Берешь ее с собой или нет?
— Нет, не беру, — я постарался, чтобы мой голос прозвучал как можно уверенней.
— Хороший снайпер нам бы пригодился. А она очень хороший снайпер, — как бы между прочим заметил Загребельный.
— Я сказал нет! Пусть лучше брата на ноги поднимает. А что касается наших отношений… Будет суждено, свидимся.
— Черт побери, хорошо поговорили! — Леший широко улыбнулся. — Час времени убили, а выяснили всего лишь одну вещь.
— И какую же?
— То что мы с тобой точно идем. Поздравляю. Это гигантский шаг вперед.
— Ладно, как будет, так и будет, — я позволил себе ответную улыбку. — Если что, пойдем вдвоем.
— Лучше бы поехать. А… как думаешь?
Своим замечанием Загребельный тонко намекнул о существовании иной, так сказать, технической стороны вопроса. Здесь состояние нашей экспедиции было куда плачевней. Похоже, добровольцам предстояло протопать большую часть пути пёхом, жевать и пить что придется. Единственное, что имелось в избытке, так это оружие. Только вот на своем горбу много его не утянешь.
— Можно будет попробовать еще один вариант, — хроническое неприятие передвижения пешком заставило мой мозг работать быстрее.
— Ну… — Леший ждал, не выказывая признаков оптимизма.
— У меня бензин имеется. «Восьмидесятый». Где-то с полтонны. Можно будет поменять на солярку.
— Где это у тебя? — Андрюха удивленно приподнял бровь.
— Там… на Проклятых…
— Сколько времени потребуется, чтобы за ним смотаться?
— Пару дней.
— Пару дней… — задумчиво повторил Загребельный. — Мы все оттягиваем и оттягиваем дату выхода. Это мне категорически не нравится.
— А кому нравится?! — я фыркнул.
— Может, лучше к соседям смотаться? Ты больше тупить не станешь. Одного раза хватит. Так что вполне вероятно и разживемся горючкой-то.
— В Климовске и Чехове меня никогда не заправляли. У них там и так… нищета. Так что придется тащиться аж до Серпухова. Отсюда это километров шестьдесят. Чтобы вернуться к моему «Логову» под Нарофоминском в объезд Проклятых земель, еще сотни полторы… Получается, что на все это катание сжигаем половину всего топлива, что нам зальют здесь и в Серпухове. Плюс потраченное время. — Я с сомнением пожал плечами. — Шило на мыло, тебе не кажется?
— Надо подумать, — Леший полез за картой.
— Думай, — я кивнул. — А я, если ты не против, того… пойду, завалюсь на боковую. До чертиков спать хочется. Да и, как говорится, утро вечера мудреней.
— Ладно, старикан, шуруй, — Леший ехидно осклабился.
За старикана и за эту гадкую улыбочку он должен был получить по уху, да только у меня ничего не вышло. Гребаный ФСБшник ловко ушел из под удара. Что ж, по крайней мере я попытался. С удовлетворенным самолюбием я направился к нашему с Лизой, так сказать, семейному ложу.
Прежде чем лечь, потрогал рукой край матраса, который находился ближе всего к огню.
