Тайны российской аристократии

(1585) и скончался в 1586 г.

Тихий уход с политической сцены князя И. Ф. Мстиславского обеспечил прочное положение его сыну. Князь Федор Иванович унаследовал от отца положение главы Боярской думы и первостепенного боярина. К этому времени Ф. И. Мстиславский был уже вполне зрелым человеком. Он получил боярство еще в 1577 г., а ранее был кравчим. Встав во главе Боярской думы Ф. И. Мстиславский, по-видимому, не сразу отклонился от участия в борьбе, которая разворачивалась между князьями Шуйскими и партией Бориса Годунова. Согласно известию шведа П. Петрея, влиятельная партия, во главе которой стояли митрополит Дионисий и князья Шуйские, избрали сестру Мстиславского и били челом царю Федору, чтобы он по примеру деда и отца отправил в монастырь бесплодную Ирину Годунову и женился на княжне Мстиславской. Далее Петрей сообщает, что Годунову удалось разрушить этот замысел, а княжна Мстиславская была отправлена в монастырь (независимо от Петрея о насильственном пострижении Мстиславской сообщает и голландец И. Масса). Последнее сообщение недостоверно, однако, попытка развести царя Федора с Годуновой и женить на Мстиславской действительно имела место. Не случайно в том же 1585 г. княжна Мстиславская была выдана замуж за князя Василия Кордануковича Черкасского, и о заключении этого брака было велено объявить за границей дипломатам Посольского приказа.

В дальнейшем мы не имеем никаких известий о попытках Мстиславского противостоять Годунову. Видимо, он проявлял лояльность по отношению к правителю, а затем и царю Борису. Однако отношение Годунова к Мстиславскому было достаточно сложным. Внешне все обстояло вполне благополучно – Мстиславский продолжал занимать первое место в Думе и должность главнокомандующего в большинстве походов русской армии; однако, согласно свидетельству вдумчивого наблюдателя голландского купца И. Массы «Борис всегда старался погубить его (Мстиславского. – С. Ш.), ибо желал того, когда казнил родовитых людей, но его ни в чем не могли обвинить, так беспорочно он жил, а также весьма скромно, ибо холопы его жили лучше, чем он сам; однако Борис запретил ему жениться, чтобы он не имел наследников, и он умер бездетным…» Это сообщение, неверное в той части, где говорится о бездетности Мстиславского, достоверно в том, что Годунов действительно препятствовал свадьбе знатнейших лиц в государстве – Мстиславского и Шуйского, что подтверждают также Д. Флетчер и Ж. Маржерет.

Мстиславский женился уже в правление Лжедмитрия I на мнимой родственнице нового царя из рода Нагих, причем самозванец на его свадьбе «в отцово место был».

Настороженное отношение Годунова к Мстиславскому не повлияло на решение царя поставить боярина во главе армии, посланной против Лжедмитрия I. В первом же столкновении царской армии с самозванцем, главнокомандующий получил тяжелые ранения – польский отряд прорвался в центр русской армии, Мстиславский был сбит с коня и ранен в голову – «сечен по голове во многих местех». Борис поспешил обнадежить главного воеводу – послал для его лечения придворного врача, особо благодарил за верную службу и пролитую кровь, а также усилил армию новыми отрядами и дополнил командный корпус князем В. И. Шуйским. Как только князь Мстиславский «обмогся» армия предприняла наступление и в битве под Добрыничами 21 января 1605 г. Лжедмитрий I потерпел сокрушительное поражение, потерял большую часть своей армии, чудом спасся и укрылся в крепости Путивль.

Однако вместо того чтобы довершить разгром неприятеля и захватить самозванца, воеводы увлеклись жестокими репрессиями против жителей Комарицкой волости, поддержавших самозванца. Армия Мстиславского подошла к небольшой крепости Кромы, в которой засели верные самозванцу казаки во главе с атаманом А. Корелой, и начали осаду. Под Кромами армия надолго завязла и потеряла не только инициативу но и мобильность, и постепенно лишалась боеспособности вообще – эпидемии и дезертирство охватили войско, а Мстиславский и Шуйский не двигались из-под Кром, довольствуясь разорением окрестностей и репрессиями против сторонников самозванца. Современники были готовы предположить в этом измену главных воевод, однако С. Ф. Платонов, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что виной Мстиславского и Шуйского была их беспомощность в военном деле и отсутствие какой-либо инициативы.

После смерти царя Бориса Ф. И. Мстиславский и В. И. Шуйский были отозваны в Москву для помощи юному царю Федору в управлении государством, а в лагерь под Кромами присланы новые командующие – кн. М. П. Катырев-Ростовский и П. Ф. Басманов. В дальнейших драматических событиях – измена под Кромами и низложение Федора Годунова – Мстиславский был лишь безучастным свидетелем. Источники не донесли сведений о каком-либо его участии в возведении на трон Лжедмитрия I. С самозванцем у Мстиславского установились, надо полагать, хорошие отношения. Лжедмитрий I пожаловал боярину кремлевский двор Бориса Годунова, и, как говорилось выше, женил его на своей мнимой родственнице Прасковье Ивановне Нагой. Нет прямых данных об участии кн. Ф. И. Мстиславского в заговоре против самозванца, надо полагать, он и здесь не противился течению событий, но и не был в числе их движителей.

При царе Василии Шуйском положение Мстиславского оставалось неизменным. В качестве «большого» воеводы он руководил войсками, посланными против «воров» к Вырке (где был разбит отряд Лжепетра, пытавшийся прорваться к Болотникову, осажденному в Калуге), а в московской осаде от Тушинского вора возглавлял государев полк, стоявший у Никитских ворот. Других упоминаний о Мстиславском в разрядах того времени нет, видимо, царь Василий невысоко ценил военный талант своего старинного товарища по Боярской думе.

В событиях низложения Василия Шуйского Мстиславский, верный своей позиции невмешательства в политическую борьбу, не участвовал. Его имя называли в качестве кандидата на престол после сведения с трона Василия Шуйского, но князь Мстиславский пригрозил, что пострижется в монахи, если его будут принуждать принять царский венец. К этому времени у него, по-видимому, сложились определенные политические симпатии в пользу поляков. Сохранилось письмо Мстиславского к польскому гетману Я.-П. Сапеге, бывшему одним из руководителей армии Лжедмитрия II, в котором князь называет гетмана своим «другом и братом», просит того писать о своем здоровье и желает, чтобы Бог дал ему «очи твои (т. е. Сапеги. – С. Ш.) видеть». С. Ф. Платонов полагал, что даже если датировать это письмо временем, последовавшим за низложением Шуйского, оно все равно свидетельствует о давней дружбе боярина и гетмана. Видимо, неслучайно Мстиславский, возглавив семибоярщину и практически встав во главе государства, поспешил сблизиться с гетманом Жолкевским, активно участвовал в переговорах, составлении и утверждении договора о призвании королевича Владислава и запечатал его своей печатью. Вероятно, призвание природного государя, сопровожденное соответствующими гарантиями нерушимости религиозной и культурной самобытности и социального строя России, казалось Мстиславскому и его товарищам, лучшим выходом из кризиса. Однако реальная политическая коньюнктура была либо не учтена, либо игнорирована ими. Сигизмунд III не только не собирался соблюдать условия заключенного договора, но и практически дезавуировал его, заявив свои претензии на русский трон. Коренной ошибкой было согласие на введение в Москву польского гарнизона и установление совместного польско-русского управления, что привело к польской диктатуре.

«Новый летописец» показывает, что к Мстиславскому, как старейшему среди русских бояр, обращались надежды патриотов, стремившихся противостоять иноземному владычеству, но он оказался неспособным поддержать национальное движение. Согласно известию «Нового летописца» патриарх Гермоген, которого принуждали скрепить своей подписью грамоты, адресованные королю с призывом принять московский трон, твердо отказал в этом боярину М. Г. Салтыкову и проклял его, а Мстиславскому сказал «тихим голосом»: «Твое есть начало, тебе за то добро пострадати за православную христианскую веру; аще и прельстишься на такую дьявольскую прелесть, и преселит Бог твой корень от земля живых, да и сам какою смертью умрешь». «Тако ж збысться ево пророчество», – добавляет летописец.

Подробности кончины князя Ф. И. Мстиславского нам неизвестны, однако род Мстиславских, действительно пресекся с его смертью. От трех браков князь Ф. И. Мстиславский имел двух детей – князя Василия, умершего в младенчестве, и княжну Ольгу, умершую в 1609 г. Сам князь Федор Иванович умер 19 февраля 1622 г., сохраняя высшее положение среди московского боярства при царе Михаиле Федоровиче, но по-прежнему не пользуясь особым влиянием на решение государственных дел.

Фигура князя Ф. И. Мстиславского не типична для Смутного времени. Его отличало полное отсутствие политических амбиций и какой-либо активности вообще. Являясь вторым, после царя, лицом в государстве, Мстиславский никак не использовал свое выдающееся положение, благодаря этому сумел ужиться со всеми