как всякий другой, что в истории этой кроется, так сказать, 'косточка', - я бы знал, что мне надо делать!.. А вот об этой 'косточке' я узнал от брата только после того, как билет перешел на имя богача, когда следователь наложил на этот билет арест в банке, а нас, каждого в отдельности, взяли на цугундер, то есть следователь вызвал нас к себе и потребовал, чтобы мы рассказали в точности историю с билетом. Как попал, - спрашивает он, - ко мне билет? Какое отношение ко всему этому имеет Бирнбаум? И причем тут богач? Понимаете, какая канитель? А откуда взялся следователь? И на что ему знать все эти подробности? В том-то и дело, что здесь начинается вся эта история с 'косточкой'! Это, доложу я вам, 'косточка', которая торчит поперек горла и которой и подавиться недолго!.. Хотите знать, откуда она взялась? 'Косточка' эта взялась от какого-то монаха, от ксендза. Понимаете или нет? Там, где живет мой брат, есть монах, или ксендз, и мой брат уже много лет подряд торгует с ним, на слово одалживает у него деньги, продает ему товар, и живут они в большой дружбе. Понимаете или нет?..
И вот случилась такая история, - так рассказывает священник, и поди поверь ему на честное слово... Пришел к нему как-то мой брат и говорит:
– Батюшка, нужны мне на короткое время деньги, одолжите пару сотен, у меня - ярмарка!
А священник ему и отвечает:
– Где же я тебе возьму? Нету у меня денег!
– Никаких отговорок не может быть! - говорит ему брат. - Нужны двести рублей до зарезу!
– Странный ты человек! - говорит священник. - Сказал же я тебе - нет у меня денег. Билет, если хочешь, выигрышный, могу тебе одолжить, а ты раздобудь под него деньги...
Понимаете? Вот это и есть тот самый билет, который, стало быть, выиграл семьдесят пять тысяч. Так заявляет священник, и поди поверь ему на честное слово. Теперь, когда на билет пал выигрыш, священник, конечно, прибегает к брату и говорит:
– Билет, слава богу, выиграл порядочную сумму...
– Да, говорят, - отвечает мой брат, - что он выиграл...
– Ну, как же будет? - спрашивает священник.
– А что должно быть? - говорит мой брат...
Словом, туда-сюда, шутки в сторону, - он ему одно, тот в ответ другое, он - про козу, а тот - про барана... Черным по белому, на бумаге у обоих ничего нет! Ну, у моего брата есть хотя бы билет, а у священника что? Одни огорчения!.. В общем, решено: священник просит у брата хотя бы несколько тысяч. Так взял бы ты, голова с мозгами, Генех этакий, и заткнул бы ему глотку несколькими тысячами, и пусть отстанет! Но братец мой твердит свое: 'За что? Билет-то ведь мой! Честное слово, купил я этот билет у него еще три года тому назад!..' И может быть, все обошлось бы, но тут вмешались наши евреи, дай им бог здоровья! Да и само местечко тоже хорошо, - может, слыхали о нем? - Пиши-Ябеда называется. По названию и местечко, полно ябедников, доносчиков, - сгореть бы им в летний день! Что говорить, пошли к священнику и растолковали ему, что он на этом деле может нажить деньги. И подсказали ему, чтобы он не медлил, поехал в большой город и обратился прямо к прокурору, подал бы бумагу: так, мол, и так, евреи, стало быть, обманным путем взяли у него билет, а билет выиграл семьдесят пять тысяч, и ему не отдают его... Понимаете? И что же вы думаете, - священник не поленился, проделал все, что нужно, и даже больше того, что нужно, и на билет наложили арест... В общем, завязалось дело не на шутку... Вот тебе напасть... Недоставало нам 'косточки', священника!.. Брат уже было поладил с ним на десяти тысячах, но священник раздумал, так его накрутили, понимаете, что он и сам не знает, чего хотеть... Вот вам история с 'косточкой'. Понятно вам или нет?..
Коротко и ясно, на чем же мы остановились? На 'косточке'. Судил нам господ бог 'косточку', которую ни проглотить, ни выплюнуть, ни туда ни сюда!
Однако есть все же на свете бог, который одной рукой карает, а другой исцеляет,--нашлись люди добрые, друзья, приятели и просто люди, вмешались они в это дело, пытались подойти с разных сторон, бросались туда и обратно от моего брата к священнику, от священника к брату, от меня к Бирнбауму, от Бирнбаума ко мне, от нас обоих - к брату, от нас троих - к священнику, канитель, беготня, разъезды, разговоры, споры - словом, кое-как, с горем пополам уладили. Как уладили, на чем уладили, - не спрашивайте, лишь бы уладили! Как говорится, и из кривды ужин стряпают, или, как мой брат сказал, когда он встретился со священником: 'Ваше преподобие, як не псак, то псакец, нехай буде яхлойку'[4].
– Нехай буде 'яхлойку'! - ответил священник. - А только ты, Генех, мошенник!..
– Лехаим, батюшка, за ваше здоровье! - сказал мой брат, поднес ему рюмку, и мы все взяли по рюмочке, выпили, расцеловались, - все хорошо, все довольны... То есть как сказать? Как можно быть довольным, когда у каждого из нас почти что были в руках семьдесят пять тысяч, а их точно ветром унесло? Хотите знать, каким образом? Да вот вам прямой расчет: ну, обо мне говорить нечего... Нет у меня семидесяти пяти тысяч, ну и черт с ними! Но я у вас спрашиваю: что бы, скажем, делал мой братец Генех, если бы я не телеграфировал ему, что наш билет выиграл семьдесят пять тысяч? Другой на моем месте, увидав такой выигрыш, знаете, что сделал бы? Утер бы губы и молчок. Что мне брат? При чем тут Генех? А если бы я продал этот билет? Или - вот заложил я билет у Бирнбаума и не выкупил бы в срок, а ведь у Бирнбаума имеется моя расписка в том, что у него заложен мой билет такой-то номер, такой-то серии, и если я не выкуплю его в срок, то билет номер такой-то, серии номер такой-то... Понимаете или нет? Но что же? Мне это и в голову не приходило, не знать бы мне так никакого зла! Потому что я, как вы меня видите, человек, для которого деньги не играют большой роли! Что такое деньги? Чепуха! Дал бы только бог, как моя жена говорит, здоровья, и было бы все, что нужно... Но все-таки досадно, конечно... Как-никак семьдесят пять тысяч! Понимаете или нет?..
Теперь возьмем Бирнбаума. Ведь он и в самом деле ни в чем не повинен. Он прямо-таки из рук выпустил семьдесят пять тысяч рублей! Просто он честный, исключительно честный человек и не желает наживаться на чужом билете. Он хочет только, чтобы спросили у людей, что скажут люди? Понимаете? А дальше было бы, как говорят, и котелок чист, и ложка в порядке, потому что ведь у него есть моя расписка в том, что если я не выкуплю билет в срок, то билет номер такой-то, серии такой-то... Понимаете или нет? А билет этот возьми да и выиграй как раз семьдесят пять тысяч! Ну, скажите сами, не может разве желчь разлиться? Вот вам, стало быть, уже две несчастных души на свете, которые чуть ли не из кармана выронили по семьдесят пять тысяч! А что, не правда ли?
Третий несчастный - это мой брат Генех. Ходит, как ограбленный, как зарезанный петух, и жалко его по-настоящему: ведь он так мало получит. Он, видите ли, привык каждый год, а то и дважды в году, когда разыгрывают билеты, получать по семьдесят пять тысяч, не меньше!.. Он ходит и кричит: 'Чего они от меня хотят? Почему они меня грабят? Всем давай деньги! Священнику дай, брату дай, Бирнбауму дай, - они меня по миру пустить хотят!' Понимаете или нет?
Четвертый, то есть священник, и подавно несчастный!.. Он клянется, и можно поверить ему на честное, слово, что не понимает, почему евреи делят между собою его деньги? 'Ну ладно, - говорит он, - Генех, хотя он и мошенник и следовало бы его в кутузку засадить, но все же он свой человек, приятель... Но весь остальной кагал[5], - говорит он, - какое отношение имеет кагал к моему билету?!' Понимаете? Поди поговори со священником, растолкуй ему, что такое порядочность: один - это брат, который мог бы взять себе все, да так, чтобы никто и не пикнул, а второй - это исключительно честный молодой человек, имеющий от меня расписку в том, что билет такой-то и такой-то серии... Понимаете? Разве он, Бирнбаум то есть, на что-нибудь рассчитывает? Разве он требует денег? Он к кому-нибудь в претензии? Упаси бог! Он хочет только, чтобы спросили у людей, что скажут люди! Он, понимаете ли, человек, который влюбился в людей! Вот так-то.
Словом, четыре человека, выходит, выиграли по семьдесят пять тысяч на брата и четыре человека потеряли по семьдесят пять тысяч - четыре несчастных человека!.. Но ничего, поладили, значит - кончено! Видно, так суждено... Что же теперь надо делать? Теперь, стало быть, надо поделить билет, то есть надо вчетвером пойти в банк, получить билет, получить выигрыш, отдать каждому его долю и распить магарыч. Не так ли? Однако не спешите, только не торопитесь. Во-первых, на билете - печать следователя, значит, надо его прежде всего освободить, билет то есть. А священник не желает освободить билет, покуда ему не гарантируют его долю. Понимаете? Как же гарантировать его долю? Значит, надо снять билет со счета богача и перевести его на имя священника и моего брата Генеха. Но богач и слышать об этом не желает. Он, видите ли, говорит, - и нельзя ему отказать в справедливости, - следующее:
