на больших глубинах. Что же в этом такого уж значительного?
— В шумерском городе-царстве Ур при раскопках тоже нашли доказательства. Метровые слои осадков между культурными слоями поселений. И с подходящей по времени датировкой. Но вот это — нечто большее. Это старейшее описание Всемирного потопа. — Она пригладила ладонями свои длинные волосы, размашисто закинула их за спину. — Старше, чем описание Потопа в эпосе «Гильгамеш», и еще старше, чем описание Зиусудры, которое считалось до сих пор самым первым упоминанием о нем.
Крис задумался. После своего возвращения из Дрездена в Кельн он два дня потратил на то, чтобы больше узнать о происхождении письменности, о Месопотамии и о том, что ему пришлось перевозить.
Наткнулся он при этом и на эпос, в котором описаны приключения царя Гильгамеша. Царь был родом из Урука, первого крупного города-царства в Шумере, и пустился на поиски вечной жизни, но так и не нашел ее. В этом эпосе содержалось первое описание Всемирного потопа.
— Кто или что это такое — Зиусудра? — спросил Крис.
— По рассказам в Библии Бог дает человеку, а именно Ною, и, тем самым, человечеству, шанс выжить. И дает из милости Божьей.
Священник перебил профессоршу:
—
Профессорша смотрела на священника, выжидая, когда он замолчит.
— Шумерский текст о Зиусудре старше эпоса о Гильгамеше, который долгое время считался самым ранним упоминанием о Потопе. И этот текст гласит нечто совсем другое: там боги поклялись уничтожить людей, которые своим шумом нарушали их покой. Они стали им докучать — люди, которых они сами же сотворили из глины, чтобы заставить их батрачить на себя в качестве рабов. И почему люди выжили? Не потому, что боги или один бог заключил с ними союз, как это описано в Библии. Нет. А из-за предательства. Один бог по имени Энки выдал человеку по имени Зиусудра:
Постепенно Крис начинал понимать, в чем состоит интерес профессорши. Для исследователя древностей появление более ранних свидетельств становилось сенсацией. Но так ли уж сенсационно — найти более ранний текст того же или похожего содержания?
— Должно быть, за этим кроется что-то еще…
Рамона Зельнер долго смотрела на Криса, прежде чем ответить:
— Форстер, правда, дал нам ознакомиться лишь с частью перевода…
— И что?..
— …но если верно то, что написано в этом переводе, то… — Она поколебалась, потом начала снова: — …эти таблички — от царя, который жил после Потопа и который поначалу пересказывает историю Зиусудры…
— Да говорите уже, наконец, — не выдержал Крис. — Если все это и без того было известно, и текст Зиусудры был уже найден, что же тогда нового в пересказе или еще одном варианте?
— Повествование царя начинается с подтверждения рассказа Зиусудры, это так. А затем следует новое, а вообще-то — неслыханное.
— Не томите…
— Текст, наряду с мифом о Зиусудре, содержит и совершенно другое послание.
Крис видел, как Брандау положил ладонь на руку профессорши, явно желая напомнить о себе. Но она, наоборот, повысила свой прокуренный голос. Теперь он звучал почти благоговейно.
— Таблички содержат фрагменты Декалога. В основной форме. В самой ранней начальной форме.
— Декалог. — Крис шумно выдохнул и поколебался, прежде чем обнаружить свое невежество: — А что это такое?
Брандау презрительно фыркнул.
— Вы что, правда не знаете? — Профессорша строго взглянула на него.
— Нет. А я должен?
— Заповеди…
— Десять библейских заповедей? Из Ветхого Завета?
Глава 20
Маленький паром двигался к острову Св. Гонората. Дюфур сидел на корме и неотрывно смотрел на великолепную панораму приморских Альп. Он жил в Вальбонне, недалеко от исследовательского центра
Когда они добрались до острова Св. Гонората, он от причала сразу же свернул налево, тогда как туристы направились прямиком к монастырю. Под сенью сосен он шел к восточному краю острова, который тянулся километра на полтора в длину и метров на пятьсот в ширину; море по левую руку сияло лазурью.
Через некоторое время он вышел на поляну, где стояла маленькая часовня. Она была сложена из камня, а кровля состояла из прочно сцементированных пустотелых кирпичей. Могучие каменные плиты образовывали раму и порог приземистой двери, которая казалась заброшенной. Деревянные доски ее потемнели до черноты. На стыках образовались щели. Дверь была заперта, и замок проржавел.
— Что, отыскала дорогу грешная душа? — Дородная фигура патера выступила из-за стены, обращенной к морю. Его светло-серая ряса отчетливо выделялась на темном фоне деревьев.
Дюфур шагнул к брату Иерониму, который любовно оглядывал фасад.
— Я обещал аббату отреставрировать часовню Де ла Трините во благо Господа. Это последнее задание, которое я себе предписал.
Они обошли часовню кругом, на восточной стороне она принимала форму трех полукружий с маленькими окнами, напоминая очертания клеверного листа.
— Но она не в таком уж плохом состоянии. — Дюфур и в оконных проемах заметил полые кирпичи, прикрывавшие грязные стекла.
— Это верно. Из семи часовен на острове эта еще относительно хорошо сохранилась. Св. Капре на другом краю острова был отреставрирован в 1993 году. И св. Совье реставрация намного нужнее. Но часовня большая, она мне не по силам.
На южной, длинной, стороне находилась еще одна дверь, такая же щелястая и старая, как на фасаде. В руке у Иеронима вдруг оказался большой ключ, и он отпер ее.
— Почему здесь? — Дюфур не спешил войти в полутьму часовни вслед за Иеронимом. — Это же кладбищенская часовня.
— Куда как кстати. На тебе запах смерти. Ты убил! Вы убили!
Дюфур смущенно молчал.
Его взгляд скользил по неровному каменному полу, на котором стояло несколько деревянных скамей.
