походить на Бена Аффлека.
— Неужели?
— Да. Он просто кладезь информации. Общение с Тимом — словно поход в бутик, где продаются слухи.
Кейт для начала попыталась дозвониться до больницы «Леннокс-Хилл», куда, по словам Блейка, отвезли Генри Штейна, но ей там ничего не сказали. А своей матери Блейк вопросы задавать не станет, можно и не просить.
— Но поверь мне, это правда, — сказал он, когда Кейт говорила с ним по телефону после звонков в больницу. — Единственное, о чем лжет моя мать, — ее возраст.
Тим, в свою очередь, утверждал, что ничего, кроме того, что Генри болен какой-то заразной болезнью, он не слыхал.
— И, слушай, остерегайся Тома Слэттери, он полный засранец.
— Буду, спасибо. Как день проходит? — спросила она Тима, не желая, чтобы он подумал, будто она звонит только, чтобы попользоваться им.
Но и Зо обсуждать ей тоже не хочется.
— Думаю, сегодня — день РЕТА. Никто интересный не нашкодил и не попался.
Через пару часов Лейси напомнила Кейт, что близится срок подачи материала. Это значит, что пора звонить Тому напрямую. Кейт немедленно набрала номер в надежде услышать автоответчик, но Том взял трубку.
— Привет… хм… это Кейт Саймон из «Экзаминер».
— А, привет. Ты подруга Зо Миллер, да?
«Черт. Он запомнил. Но засранцем пока не кажется».
— Я, в общем-то, звоню по поводу статьи о Генри Штейне, над которой работаю.
— О нет, он что, снова кого-то захватил борцовским приемом? — спросил он, смеясь.
«Уф. Легче, чем я думала».
— Нет, я не о том.
— А о чем тогда? Я знаю, что у вас, ребята, сегодня крайний срок подачи материалов в печать.
Кейт была готова дать в печать все, что он ни произнесет. Но злилась, понимая, что ей не удается придумать нечто заковыристое, чтобы задать правильно поставленный вопрос.
— В общем, — она запнулась. — Это немного странно, но я слышала, что он в больнице потому что… — снова замолкла, — потому что, хм, его яичко лопнуло, словно воздушный шарик.
Том не произнес ни слова, но дышал в трубку тяжело.
— Э-э, я слышала из достоверных источников, что, э-э, его яичко лопнуло как шарик и…
Он оборвал ее криком.
— Ты что, твою мать, шутишь? Скажи мне, что это шутка! — теперь он кричал так громко, что Гевии слышал все, не поднимая трубки. — Ты. Должно. Быть.
Шутишь. Твоя профессия, твою мать, тошнотна. Ты мразь среди мрази. Да что ты знаешь?
Кейт постаралась не расплакаться.
— Я просто делаю свою работу, — сказала она, эхом вторя услышанным от Пола словам. — Вы комментируете, подтверждаете или опровергаете информацию?
— Ты пожалеешь, что спросила у меня, — рявкнул он и бросил трубку.
Она положила голову на стол, и столешница приятно охладила ее разгоревшиеся щеки и лоб.
— Надо делать дело, малыш, — произнес Гевин, вторя словам главного редактора, которого все здесь называют Директором. — Всем нам.
Примерно через час Кейт подскочила от звонка телефона и взмолилась всем богам, чтобы это был не Тодд. А может и хуже — Директор. С Полом и Лейси она уже сможет поговорить. Но это Директор. Он страшен, и, наверное, этот страх ей не перебороть никогда.
— Зайдите ко мне в кабинет, — сказал он, и она запаниковала, уверенная, что дело касается материала о Генри Штейне.
Он уволит ее за это?
Со дня собеседования при приеме на работу Кейт не была в кабинете Директора ни разу, и короткая дорожка от ее стола в кабинет начальства показалась ей бесконечной. Сдвинув в сторону стопку газет, она села на кожаный диван. Он закрыл дверь. Она пересчитала бутылки скотча, стоящие на верхней книжной полке — семь.
— Кейт, — произнес он, помолчав некоторое время. — Не надо было спрашивать Тодда Слэттери о яичке Генри Штейна. — Он не смеялся. — В будущем этот человек может сильно осложнить нашу работу.
— Но Лейси с Полом сказали, что вам бы понравился этот материал, — сказал она, надеясь, что никого не подставляет.
— Да, понравился бы, — заметил он, глядя в окно. — Но тут вступает в игру ряд политических осложнений.
— Осложнения?
— Лучше я не стану вдаваться в подробности, — сказал шеф, потирая виски. — Достаточно лишь сказать, что вмешалась моя старая знакомая — Ева, подруга Пола и приятельница Генри.
«Заклятый друг?»
— Черт, да у нее друзья повсюду. Она очень близка с Генри и звонила мне прямо из его палаты, чтобы сделать выговор, — он вздохнул. — Давай просто забудем об этом материале. И пожалуйста, не отдавай его в «Колонку А» или в «Манхэттен мэгэзин». Мы уже слишком наследили, чтобы потом сказать, что ни при чем.
Кейт думала, что редакторы «Экзаминер» всегда играют по правилам. Если сам Директор волнуется о защите журналиста с хорошими связями из конкурирующего издания, то как вообще писать колонку? Зачем ей прикрывать Евиных друзей, она ведь ничего для Кейт не сделала? Как ей хотелось бы, чтобы было учебное пособие с диаграммами, графиками и таблицей коэффициента славы по каждому персонажу. Чтобы можно было оценить риск, на который ты идешь, огорчая персону А, защищая персону Б, и так далее. Она знала сейчас лишь то, что знала крайне мало, а объяснять ей никто ничего не будет, потому что игра далеко не всегда идет по правилам.
* * *
Продюсер с канала «Ви-эйч-уан» попросил Тима подъехать для того, чтобы съемочная группа выставила свет и камеры для съемки. Тим годами участвовал в этих тупых телешоу — программах, где они разжевывают материал «Колонки А» и читают его, пока на экране идет изображение танцующих знаменитостей, банкетов и дорогих машин. И им неважно, правдив слух или нет. Подача материала в выгодном свете — вот главное. Зритель жаждет видеть, как знаменитости блистают или летят в тартарары. Важны только крайности. Текст лишь сопровождает картинку.
Несколько недель назад, когда в невыносимо душной комнате без окон несколько часов подряд Тим участвовал в монтаже подобной программы, он попытался донести до продюсера шоу тот факт, что Натали Портман не покупала квартиру в башне «Гранмерси-парк». Что это был простой рекламный ход, которым строительная компания пыталась повысить продажи. В действительности актриса купила дом в Вест- Виллидж. Но канал уже снял здание, и Тиму пришлось смириться.
Как бы не ненавидел Тим съемки и грим, который не стереть салфетками, которые выдают участникам шоу по окончании программы, внимание телевидения ему импонировало. Кто-либо из его родственников или друзей, увидев знакомое лицо на экране, непременно ему позвонит и оставит сообщения типа «Ты знаменитость!» или «Не забывай о нас, маленьких людях!» Он — самый знаменитый из их знакомых. На встрече выпускников школы ему наперебой задавали вопросы о звездах, создавалось впечатление, что он с ними всеми дружен. По крайней мере, не пришлось вести тоскливый рассказ о себе, о новом доме с задним двором или о втором ребенке.
Сейчас телеканал готовился запустить новое шоу с постоянным составом ведущих, а не менять их от программы к программе.
— Большинство народа боится кого-либо обидеть и не может острить, как это выходит у тебя, — сказал продюсер.
