— Так вот, ребята, в моей конторе считают, что вы провели небольшое, но классное творческое исследование, — начал он. — Мы сами поставили ряд тестов, и все они подтверждают вашу документацию на сто процентов. Вы разговаривали с Квелчем?
— Да, сегодня, — кивнул Тагека. — Результаты положительные.
— Ребята в конторе сказали мне, что ни капли и не сомневались, — подхватил Бансуонер. — Какой смысл толочь воду в ступе? Он нам нужен — раствор. Мы уже определили предварительные зоны — цели. Источник Янцзы, три-четыре озера на севере, два-три притока Желтой реки, — в общем, такие вот места. У вас нет случайно под рукой карты Китая?
— Нет, к сожалению, — отвечал Тагека.
— Жа-аль, — протянул Бансуонгер. — Помогла бы нашим ребятам составить себе полную картину. — И посмотрел по сторонам. — Как у вас здесь приятно. Вы и представить не можете, сколько дерут за более или менее удобное жилье в Вашингтоне. Само собой разумеется, русские нам помогут. Мы уже их прозондировали. В таком случае все становилось куда благопристойнее, уменьшается риск. Продолжительная граница с Сибирью, все эти снующие туда-сюда делегации… В этом-то вся и прелесть — никакого шума, никакого грохота. Мы как раз долгие годы искали — что осуществить без лишнего шума. Но ничего удовлетворительного не подворачивалось. Ваши ребята проводят все тесты сами, до конца? Что-то не заметил этого в вашей документации, просмотрел правда, торопливо, но все равно, нужно сказать, удивился.
— До какого конца? — робко поинтересовался Маннихон.
— Флокс! — устало одернул его Крокетт.
— Маннихон! — предостерег Тагека.
— Вплоть до эффективной реакции с самым низким процентом содержанием раствора в воде, — пояснил Бансуонгер.
— Мы, сэр, особо не перенапрягались, — сказал проинформировал его Крокетт. — Работали только по ночам.
— Поразительная эффективность! — Бансуонгер сделал маленький глоток виски из своего стакана. — Мы провели кое-какие испытания. Одна двухмиллиардная в каждом объеме питьевой воды. Одна трехмиллиардная в каждом объеме соленой воды. — И засмеялся звонко, словно девушка, вспомнившая вчерашний веселый вечерок. — Мы обнаружили любопытный побочный эффект: раствор вылечивает желтуху. Можете создать свою компанию — фармацевтическую — заработать на этом внушительную сумму. Само собой разумеется, необходимо разрешение врачей. Вы должны добиться, чтобы никто не использовал его на представителях Востока, иначе успех дорого нам всем обойдется, черт подери! Но это так, просто деталь. А теперь, — он переменил положение ног, перейдем к практическим вопросам. Мы выплачиваем вам ровно два миллиона долларов — из особых фондов. Так что вам ничего не придется платить этим ребятам из налогового управления — ни цента. Ни письменных документов, ни записей. Игра стоит свеч, — без крохоборства.
Маннихон снова тяжело задышал.
— Что с вами, сэр? Все в порядке? — В голосе Бансуонгера прозвучала непритворная тревога.
— Да-да, в порядке. — Но все никак не мог успокоить дыхание.
— Само собой разумеется, — продолжал Бансуонгер, все еще с подозрением поглядывая на Маннихона, — если мы когда-либо его применим, вы можете рассчитывать на выплату гонораров. Но мы не гарантируем, что применение состоится. Хотя, если судить по тому, как нынче развиваются события… — И не договорил до конца.
А в сознании Маннихона мелькали в эту минуту разноцветные «Феррари», соблазнительные девушки в облегающих ярких брючках…
— Еще одно, и я ухожу, — вел свою речь Бансуонгер. — Завтра улетаю с визитом в Венесуэлу. Слушайте меня внимательно. — Взгляд его напоминал Маннихону точно наведенный на жертву прицел. — Мне причитается двадцать процентов от общей суммы — одна пятая, за оказанные услуги. — Он оглядывал лица присутствующих.
Крокетт кивнул; Тагека тоже; Маннихон вслед за ними, но не сразу.
— Лечу в Каракас, — весело уточнил Бансуонгер и допил свой стакан.
Все, по кругу, обменялись рукопожатиями.
— Завтра сюда к вам придет один парень, — предупредил Бансуонгер, — с уловом. Наличными, само собой. Когда вам удобнее, в какое время?
— В шесть утра ответил Тагека.
— Решено. — Бансуонгер торопливо отметил это в записной книжке с обложкой из крокодиловой кожи. — Очень рад, что ты зашел ко мне, Горшок. Не провожайте. — И удалился.
Оставалось сделать кое-что еще: раз им собираются заплатить наличными, — определить размеры компенсации, которую получает Тагека за эксклюзивные права в бассейне Карибского моря, а Маннихон — за десятилетнюю долю в странах Северной Европы. Все подсчеты не заняли много времени, — Тагека оказался таким же способным математиком, как и патологоанатомом.
Крокетт и Маннихон вместе вышли из квартиры Тагеки. У Крокетта было назначено свидание в ближайшем баре с третьей, и последней, женой мистера Полсона, и он поторопился распрощаться, усаживаясь в свою «ланчию»:
— Ну пока, Флокс! Неплохо мы поработали сегодня днем. — И, что-то мурлыча себе под нос, дал газ и резко рванул вперед.
Забравшись в «Плимут» Маннихон посидел немного за рулем: что делать в первую очередь? Наконец принял твердое решение: первое нужно делать первым. На скорости шестьдесят миль в час погнал домой — сообщить миссис Маннихон, что подает на развод.
А на чердаке в своей квартире сидел на скамье сапожника Тагека, рисуя кисточкой в альбоме аккуратные идеограммы. Потом нажал зуммер вызова. Вошел дворецкий — негр, в желтом в полоску жилете, безукоризненной белой рубашке, с тяжелыми золотыми запонками на манжетах.
— Джеймс, — обратился к нему Тагека Ки, — завтра утром пойдешь и купишь для меня по пятьсот граммов диоксотетрамеркфеноферрогена четырнадцать, пятнадцать и семнадцать. И еще пятьсот белых мышей. Нет, лучше тысячу.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Джеймс.
— Да, Джеймс, — Тагека Ки небрежно помахал кистью в сторону дворецкого, — а теперь, будь любезен, соедини меня с японским посольством в Вашингтоне. Буду разговаривать с послом лично.
— Слушаюсь, сэр, — И Джеймс поднял трубку телефона.
Неудачная суббота, без вечеринки
В последние недели у него со сном творилось что-то странное из туманных закоулков подсознания возникали девушки, улыбались ему, манили за собой, бросали на него соблазняющие, призывные взгляды, приглашали куда-то, озорно подмигивая, даже чуть не обнимали…
На городских улицах, на палубах больших пароходов, в затянутых атласом уютных будуарах, на высоких мостах — всюду, где бы он ни оказывался, за ним постоянно следовали эти фигуры-призраки. Порой казалось — они знакомы ему, вот-вот он их узнает, но, увы, они тут же ускользали прочь, за пределы сна… А он, как всегда, долго лежал с открытыми глазами, один, беспокойно ворочался — сон не шел. Эти преследовавшие его странные фигуры словно сестры-близнецы — все гораздо выше его; пропадая из поля зрения, они уносились куда-то вверх, в недостижимые высоты…
Проснувшись вспомнил вдруг Кристофер Бэгшот, что за несколько мгновений до того, как открыл глаза, услыхал чей-то голос: «Сегодня ночью ты должен заняться любовью с девушкой ростом не ниже пяти футов восьми дюймов!» Впервые за несколько недель ему приснился чей-то голос — это уже определенное достижение, прорыв.
Часы на ночном столике показывали двадцать минут восьмого, — будильник зазвонит через час. Что- то сегодня такое ждет его важное, значительное, — он уставился в потолок, будто надеялся найти там
