весь день перед десятками зрителей — вдруг, ни с того ни с сего, прямо с улицы попадает к нему в магазин! И перед самым закрытием… Просто невероятно!
— Если вы любите жареных цыплят, — он поставил все на одну-единственную карту, — я знаю здесь один ресторанчик, на Шестьдесят первой улице, где их готовят лучше чем где бы то ни было в Нью- Йорке, — французский.
— Я совсем не против пообедать… заказать бы моего любимого, хорошо зажаренного цыпленка.
— По счастливой случайности я сегодня вечером свободен.
— По счастливой случайности, — эхом откликнулась она, — я тоже.
Он посмотрел на часы.
— Я закрываю минут через сорок. Здесь неподалеку, за углом, на углу Лексингтон-стрит, очень хороший бар — «Смайлиз». Может быть вы меня там подождете, выпьете пока что-нибудь. А я скоро присоединюсь к вам и мы поедем обедать в этот ресторанчик.
— А вы уверены, что не забудете обо мне и я не проторчу зря в этом баре? — засомневалась она.
— О, вы просто меня еще не знаете, мисс…
— Меня зовут Анна — Анна Буковски. Я обязательно сменю имя, если получу роль.
— Кристофер Бэгшот, — отрекомендовался он.
— Какое хорошее имя, особенно для молодого человека, работающего в книжном магазине. Когда, вы сказали, вы там будете? — Видимо, ей не терпелось скорее покончить со всем этим.
— Не позже семи пятнадцати. Вы голодны?
— Да, я не прочь поесть. — Одарила его улыбкой, свойственной тем самым шведским актрисам, и вышла из магазина, в своей мини-юбке, забавно отделанной на бедрах мехом цвета электрик.
А Кристофер медленно, словно в трансе, передвигался по магазину, приводя все в порядок и мысленно видя, как мчится сломя голову в бар «Смайлиз». Так тот голос, что он слышал во сне, предвещал не зря…
Анна Буковски шла к Лексингтон-авеню тоже очень медленно, и неспроста — чтобы не терять оставшуюся энергию. Вот уже два дня, как у нее во рту не было и маковой росинки, от голода сильно кружилась голова, и каждый шаг давался с большим трудом, словно она тащилась по расплавленному жарким солнцем асфальту. Не на диете она, ничего подобного, просто в кармане ни цента. Только что приехала из Кливленда и никогда не думала, что Нью-Йорк дорогой город. Последние деньги потратила на метро — ездила сегодня утром в Даунтаун на пробы и щеголяла там весь день нагишом на сцене. Потом пришлось пройти пешком от площади Святого Марка — тоже утомительно, хоть расстояние не такое уж большое. Но ведь нужно учитывать и нервное напряжение…
В книжный магазин вошла, чтобы попытаться украсть книжку и продать ее одному маленькому, развратному человечку в подвале — слышала где-то, что торговля книгами очень прибыльный бизнес. Но когда стояла рядом с молодым человеком в магазине, поняла, что у нее нет никакого шанса на успех: он не сводил с нее глаз — ей не украсть и клейкой ленты для обертки. А кулинарные книги попросила, так как целый день только и думала о еде. Домовладелец прогнал ее, опять-таки сегодня утром, оставив у себя ее сумку с вещами; теперь на ней ее единственная одежда, и ее приходится разгуливать в этой дурацкой мини-юбке, которая вышла из моды, наверно, столетия два назад. Этот парень в магазине, судя по всему, от нее без ума; не испортить бы все за обедом, постараться и вынудить его пригласить ее провести эту ночь с ним, в его квартире, — если, конечно, он не живет с умирающей мамочкой или что-нибудь в этом роде. К тому же это означает, что на следующее утро она сможет позавтракать. Одна старая танцовщица сказала ей как-то: «Знаешь, я работала в Буэнос-Айресе и там приходилось довольствоваться кофе с булочками. Желудок в результате так усох, что стал размером с фисташку. Предстояло сделать выбор, и я его сделала: решила продавать одну часть своего тела, чтобы поддерживать все остальные».
Выйдя на Лексингтон-авеню, Анна никак не могла вспомнить: что ей говорил этот парень в магазине, куда нужно свернуть — к Аптаун или Даунтауну; где искать этот бар «Смайлиз»?.. Голод отнюдь не способствует укреплению памяти. Перед ней только два пути, и она выбрала направление к Даунтауну. Сошла с тротуара на проезжую часть, не обращая никакого внимания на огни светофора, и вдруг услыхала дикий визг тормозов, громкое завывание шин — это таксист резко свернул в сторону, чтобы не сбить ее с ног. Кинулась назад — и упала; теперь она в безопасности… Какой день, — ужасное для нее испытание. В довершение чуть не рассталась с жизнью, попав под колеса; Сидит вот теперь на холодном асфальте, на тротуаре в Нью-Йорке… И Анна безудержно разрыдалась.
Какой-то мужчина — он ожидал у светофора зеленого света — подошел к ней.
— Не могу ли я вам помочь чем-нибудь?
Анна не ответила, только горько плакала; не сопротивлялась, когда он поднял ее на ноги.
— Нужно обязательно следить за светофором! — назидательно, но мягко произнес он. — В этом городе все оборачивается против нас, все злые силы объединяются, чтобы попытаться нас уничтожить.
Она все еще рыдала и никак не могла взять себя в руки, — в эту минуту ей, право же, не до лекций о безопасности уличного движения…
— Вам, юная леди, сейчас нужно что-нибудь выпить! — озабоченно проговорил он.
Подняв на него глаза, она отдавала себе отчет, что на щеках ее следы слез и косметика пострадала. Ему лет сорок, — шляпа, элегантное темное пальто. Она кивнула; слезы уже не текут; если джентльмен пригласит ее в бар, вполне возможно, это окажется «Смайлиз» — он ведь где-то здесь, поблизости. Но пусть и другой, все равно — наверняка в меню есть картофельные чипсы, оливки и соленые земляные орешки, и она хоть немного подкрепится, чтобы и таким образом не лишиться шанса провести эту ночь у него и позавтракать в воскресенье утром.
— Вы очень добры, сэр…
Незнакомец привел ее в бар, — к сожалению, не «Смайлиз»: темный, уютный, в глубине, в ресторане, столики со свечами. Разумеется, там оказалось сколько угодно картофельных чипсов, оливок и соленых земляных орешков, и вскоре все это стояло перед ней на столе. Не в силах больше сдерживаться, она жадно набросилась на все это изобилие; хлебнула спиртного — верное средство утолить аппетит, как впрочем, и бульон. Смешно — и выпивка и закуска перед обедом с этим Бэгшотом… Девушка хихикнула — в ее состоянии алкоголь подействовал очень быстро. А незнакомый милый джентльмен с улыбкой глядел, как она стремительно расправилась с тремя тарелками картофельных чипсов и двумя — соленых земляных орешков.
— Вы что, на диете сидели? — поинтересовался он.
— Да, что-то в этом роде…
— Но теперь вы с ней покончили, надеюсь?
— Слава Богу!
— Знаете, что еще я могу для вас делать? Самое лучшее — это сесть за столик и заказать для нас обоих обед. Что скажете?
— Но у меня через полчаса встреча… — Анна предпринимала громадные усилия над собой, чтобы отказаться.
— Закажем только одно блюдо! — настаивал незнакомец, помогая ей слезть с высокого табурета перед стойкой. — И после этого пойдете своей дорогой.
Ну разве откажешься от такого предложения? Она позволила проводить ее к столику; спросила у бармена, где находится бар «Смайлиз». Оказалось — совсем рядом, на Лексингтон-авеню, в двух кварталах отсюда, так что у нее еще куча времени в запасе.
Какое соблазнительное меню! Ее сорокалетний благодетель для приличия ласково ее уговаривал сидя напротив нее, уже без пальто и шляпы. Долго ему стараться не пришлось — Анна, расхрабрившись, заказала все, что в меню указано: закуски, томатный суп, бифштекс со спаржей под голландским соусом, французскую жареную картошку, салат, сыр и на десерт — пирог с клубникой. Вот только как же справиться с такой горой еды за полчаса до обеда с Бэгшотом? Но официант заверил, что поторопится.
Кристофер, перед тем как запереть дверь магазина, решил зайти в маленький туалет рядом с кабинетиком — побриться. Он, конечно, надувает отца, крадет у него пять минут рабочего времени, но без бритья никак нельзя. Утром брился, конечно, но он, пусть и небольшого роста, все же мужчина и должен бриться дважды в день. Но едва взялся за щеколду замка, как через стеклянную дверь увидел Беулу
