Рита заспешила навстречу трудовому дню, а Майкл послушно снял лыжи со стоек и отнес их вместе с палками в гостиницу, в специально отведенную для этого комнату. Потом он подошел к портье и поинтересовался, не просила ли миссис Хеггенер что-нибудь ему передать. Оказалось, просила. Миссис Хеггенер хочет пойти кататься сегодня в два тридцать.
Глава 14
Он в одиночестве ел свой ленч. Рита сдержанно, молча прислуживала ему, гостиница оживилась с появлением первой слабой волны туристов, большинство которых было в ярких костюмах, напоминавших Майклу из-за нашитых на них полосок форму профессиональных футболистов.
Ровно в два тридцать Ева Хеггенер спустилась в холл, где ее ждал Майкл. Ярко-синий лыжный костюм, собранный у талии, подчеркивал стройность ее фигуры, а меховая шапка придавала тонкому, слегка подкрашенному лицу Евы сходство с портретом придворной красавицы работы старого голландского мастера. Он взял свои лыжи из комнаты, где они хранились, и укрепил их на крыше «порше».
– Вообще-то нам следует ехать на моем автомобиле, – сказала Ева. – Счет за бензин набежит немалый.
Майкл не понял сразу, хотела она обидеть его или нет. «Крестьяне», – вспомнил он. Нет, хотела.
– Мне, наверное, компенсируют чаевыми, – приниженно заметил он.
Она рассмеялась и мягко добавила:
– О, какие мы, оказывается, обидчивые.
– Я сворачиваюсь, как цветок, при малейшем дуновении ветра, – сказал он, садясь в «порше».
– Анемоны, – вспомнила Ева, – они этим славятся. Мой американский анемон.
Она похлопала Майкла по плечу, как бы успокаивая его.
У подъемника он наклонился и помог ей надеть лыжи.
– Зарабатываю чаевые, – сказал он, сравнивая счет.
Сев в кресло, Ева спросила:
– Как покатался утром?
– Прекрасно.
– Ты понравился Калли?
– Вероятно, да. Он скуп на похвалы.
Они поднимались в гору, воздух был прозрачен, вокруг стояла тишина.
– Да, хочу тебя спросить, – сказала она, – ты играешь в триктрак?
– Когда-то играл. А что?
– Мой муж постоянно ищет партнеров. Если сядешь с ним играть, будь осторожен. Не делай больших ставок. Он коварен.
– Когда-то я тоже слыл опасным противником.
– Я его предупрежу. Кстати, утром мы говорили с ним по телефону, я сказала о тебе, и он предложил, чтобы вечером мы пообедали все вместе, если он не слишком устанет.
– А разве вы не хотите провести первый вечер после его возвращения вдвоем, без посторонних?
– У нас уже столько было первых вечеров, что он рад перемене. Все, что не предназначено для чужого уха, мы уже друг другу сказали.
– Благодарю за приглашение, – произнес Майкл.
Она помолчала, а затем снова заговорила:
– Рита сказала мне, что утром ты смотрел, как она катается. Твои слова об участии в соревнованиях и о друге пианисте вскружили ей голову. Кстати, управляющий доложил мне, что две комнаты готовы. В субботу хлынет народ, все будет забито. Им что, действительно нужны два номера, или они хотят соблюсти приличия?
– Они просто друзья. По крайней мере, так они мне говорят.
– С американцами никогда не поймешь.
– Он не американец, он француз.
– Тогда, думаю, они действительно просто друзья. Ладно, обойдемся.
Ева похлопала руками в перчатках, будто они замерзли:
– На твоем месте я говорила бы с девочкой осторожнее – я имею в виду Риту. Будет очень жаль, если из очаровательной первоклассной официантки она превратится во второсортную спортсменку или третьеразрядную певичку.
– Не знаю, как насчет лыж и пения, – сказал он, едва сдерживая себя, – но уверен, хочешь ты того или нет, в официантках она не засидится.
– Мужчины – наивный народ, – категорично заявила Ева. – Они полагают, смазливое личико – это все.
«А как насчет твоего личика?» – подумал он, но промолчал.
Они поднялись на вершину, и Майкл заметил, как ловко она соскочила с кресла и изящно прокатилась
