– Стараюсь не совершать подобной ошибки, – миролюбиво сказал он.
– Дельтаплан, – задумчиво произнес Хеггенер. – Родственник птицы. – Он изящно взмахнул своей белой кистью. – Каждое следующее поколение находит свой способ сломать себе шею. Новое приключение. Не говоря уж о старом, испытанном – войне. К счастью, – продолжил он после паузы, последовавшей за этим зловещим словом, – я был слишком молод. И никто не мог с уверенностью сказать, на чьей стороне я стал бы воевать. Приключение. А вы, мистер Сторз, вам доводилось сражаться?
– Нет, – сказал Майкл, смущенный этим вопросом и не готовый ответить на него честно. – Я мог угодить во Вьетнам, но не угодил. И вообще я не считаю войну приключением. Своей жизнью я готов рисковать, но убивать при этом других – нет.
– Прекрасный аргумент, – сказал Хеггенер. – К сожалению, не пользующийся популярностью. – Он сделал мягкий жест рукой. – Мы говорили о профессиях. Миссис Хеггенер кое-что рассказала мне о вас, но я толком не уяснил, чем вы занимаетесь.
– Наверное, это можно назвать бизнесом, – сказал Майкл, испытывая неловкость.
– Широкое определение. А точнее? – смущенно спросил мистер Хеггенер. – Я не хотел бы показаться вам чрезмерно любопытным, но мне кажется, поскольку этот сезон мы… проведем вместе… Ева сказала мне, что она предложила вам коттедж, я очень рад… хотелось бы обменяться некоторой информацией. Вы, наверное, понимаете, что не похожи на обычного инструктора лыжной школы.
– Моя профессия? Я считал доллары и центы, но арифметика разошлась с душой.
– Ну ладно, – сказал мистер Хеггенер. – Оставим это на потом.
В зал бесшумно вошел управляющий.
– Извините за беспокойство, – тихо обратился он к Еве, – но вам звонят.
– Спасибо, – сказала Ева и встала.
Майкл поднялся из-за стола, мистер Хеггенер тоже, хотя и не без труда.
Он печально посмотрел на жену, точно не надеялся ее больше увидеть.
– Полагаю, вам известно, что я обречен? – спросил Хеггенер.
– Я слышал.
– Я – медицинский раритет, – чуть ли не с гордостью произнес Хеггенер. – У меня туберкулез. В наше время он практически мгновенно излечивается антибиотиками. Но я имею честь быть пораженным новой, умной, стойкой бациллой. Подарок прогресса. Не важно. Я прожил хорошую жизнь и уже не молод, сейчас у меня, как выражаются врачи, ремиссия, я радуюсь этим дням, и все кажется мне возможным. Если бы не Ева, я охотно повернулся бы лицом к стене и умер. Она значит для меня очень много. Больше, чем я обычно показываю. Больше, чем я показываю даже ей.
Он, видно, здорово хватил еще до обеда, подумал Майкл.
– Временами у нее бывают молодые люди, – продолжал Хеггенер будничным тоном. – Вы, я скажу, несравненно приятнее ваших предшественников…
– Мистер Хеггенер… – начал Майкл.
– Пожалуйста, не спорьте со мной, мистер Сторз. Я прошел через слишком многое, чтобы изводить себя ревностью – худшей из страстей. Ева для меня скорее любимая дочь, чем жена, если в вашем возрасте это можно понять. Однако позвольте сказать… – Он сделал паузу, затем заговорил вновь: – Мистер Сторз, вы не охотник?
– Какое это имеет отношение к?.. – недоуменно спросил Майкл.
– Я много охотился в жизни. Олень, чья голова висит над камином в том коттедже, куда пригласила вас миссис Хеггенер, убит мною. Я пронес это увлечение через годы. Терпеть не могу лицемерных гуманистов, которые поглощают бифштексы и оплакивают убитую дичь. Кем бы вы предпочли быть – оленем, одним выстрелом убитым на зеленой лужайке, или несчастным кастрированным ревущим быком, которого тащат на бойню? Ладно, оставим эту тему. Так вот, как я говорил, я много охотился и однажды убил человека, одного из моих лучших друзей. Конечно, это был несчастный случай, которых происходит немало за сезон. Он имел неосторожность унизить мою жену. Мы оба присутствовали на его похоронах. Это было в Австрии, несколько лет назад. В Вермонте оленей хватает. Когда начнется сезон, мы сможем вместе поохотиться. Ева говорит, вы собираетесь остаться тут навсегда. Уверен, не пожалеете, если примете такое решение. Осень в здешних краях изумительная.
В столовую вернулась Ева Хеггенер, ее длинное черное платье хлестало по ногам, жемчуга и золотая брошь сияли в каминном свете.
– Что-нибудь случилось? – спросил Хеггенер.
– Ничего, – ответила Ева. – Позвонила старая подруга из Бостона. Она просит оставить ей комнату на праздники. Ты их знаешь – Гортоны.
– Превосходная семья, – заметил Хеггенер. – Просто превосходная. А теперь, дорогая, буду тебе благодарен, если ты поможешь мне подняться по лестнице и включишь Брамса, пока мы готовимся ко сну. Да, Ева говорила мне, вы играете в триктрак. Давайте сыграем завтра партию-другую. А сейчас спокойной ночи, спасибо за прекрасный вечер.
– Это я должен вас благодарить, – сдержанно сказал Майкл. – Спокойной ночи, мадам. Спокойной ночи, сэр.
– Спокойной ночи, Майкл, – ответила Ева.
Хеггенер оперся на руку жены, плед сполз с его плеча, и Ева медленно повела мужа из столовой.
Майкл остался неподвижно сидеть за столом. «Ну и ну!» – сказал он себе.
Он услышал за спиной шаги и обернулся. Из кухни пришла Рита:
– Вам еще что-нибудь принести, мистер Сторз?
