Ева. Пусти, дурак. Змея еще не поведала мне тайну.
Адам
Ева. Не знаю. Слово само пришло мне на ум. Дурак — это ты, когда забываешь про все на свете и сидишь, ломая себе голову и нагоняя на себя страх. Послушаем-ка лучше змею.
Адам. Нет, я ее боюсь. От ее речей земля словно уходит у меня из-под ног. Останься с ней и выслушай ее сама.
Адам
Ева. А теперь — тайну! Говори же.
Действие второе
Мужской голос. Эй, мать!
Ева
Каин
Адам. А чем стал ты теперь со своим копьем и щитом, теперь, когда братняя кровь, пролитая тобой, вопиет от земли о возмездии? {136}
Каин. Ты всего лишь первый человек на земле, а я — первый убийца на ней. Первым человеком мог стать кто угодно: это не трудней, чем стать первым кочаном капусты. А вот стать первым убийцей — для этого нужна решимость.
Адам. Вон отсюда! Оставь меня в покое. В мире довольно места, и нам лучше жить врозь.
Ева. Зачем ты гонишь его? Он — мой. Я сотворила его из своего собственного тела и желаю хоть изредка видеть свое творение.
Адам. Ты сотворила и Авеля, а Каин убил его. Как ты можешь смотреть на братоубийцу?
Каин. А кто виноват, что я убил Авеля? Кто изобрел убийство? Я? Нет, сам Авель. Я делал то, чему ты учил меня. Копал, копал и копал. Выпалывал чертополох и терновник. Питался плодами земными. Жил в поте лица своего, как и ты. Я был дурак. Авель же был изобретатель, человек мыслящий и мужественный, настоящий двигатель прогресса. Он узнал, что существует кровь. Он изобрел убийство. Он открыл, что росинка может низвести пламя солнца на землю. Он изобрел жертвенник, чтобы поддерживать огонь. На огне он превращал убитых им животных в мясную пищу и поддерживал ею свою жизнь. Чтобы приготовить обед, ему достаточно было посвятить день веселой и полезной для здоровья охоте да час-другой поиграть с огнем. Ты ничему у него не научился: ты лишь надрывался и копал, копал и надрывался, принуждая меня к тому же. Я завидовал Авелю, его благоденствию и свободе. Я презирал себя за то, что подражаю не ему, а тебе. Он так благоденствовал, что начал делить свою пищу с голосом, который подсказал ему все его изобретения. Авель уверял, что этот голос принадлежит огню, который жарит для него пищу; что если огонь может жарить, он может и есть. Авель говорил правду: я сам видел, как огонь пожирает пищу на его жертвеннике. Тогда я тоже воздвиг жертвенник и положил на него свою пищу: зерно, коренья, плоды. И напрасно: у меня ничего не получилось. Брат посмеялся надо мной, и тут мне пришла великая мысль: почему бы не убить его, как он убивает животных? Я нанес удар, и Авель умер, как умирали животные. Тогда я бросил нескончаемый труд, которому, как дурак, предавался ты, и стал жить, как жил Авель: охотясь, убивая, поддерживая огонь. Разве теперь я не лучше, чем ты? Не сильней, не счастливей, не свободней?
Адам. Вовсе ты не сильней: ты одышлив и не можешь долго работать. Ты внушил зверям страх перед нами, ты вынудил змею изобрести яд, чтобы защищаться от тебя. Я сам тебя боюсь. Если ты подойдешь к матери еще хотя бы на шаг, я не посмотрю на твое копье и ударю тебя заступом, как ты ударил Авеля.
Ева. Он не ударит меня. Он меня любит.
Адам. Брата он тоже любил. Однако он убил его.
Каин. Я не хочу убивать женщин. Я не хочу убивать свою мать. Ради нее я пощажу и тебя, хотя могу пронзить тебя копьем с такого расстояния, на каком твой заступ не достанет меня. Если бы не мать, я бы наверняка поддался искушению и убил тебя, хоть и побаиваюсь, как бы ты сам меня не убил. Я схватывался насмерть с вепрем и львом. Я бился и с человеком — копье к копью, щит к щиту. Это страшно, но это наслаждение, которому нет равного. Я называю это боем. Кто не бился, тот не жил. Вот почему я пришел сегодня к своей матери.
Адам. Что между вами осталось общего? Она творит, ты разрушаешь.
Каин. Разве мог бы я разрушать, если бы она не творила? Я хочу, чтобы она создала побольше мужчин. И, конечно, побольше женщин, чтобы те, в свою очередь, создали побольше мужчин. Я сочинил блистательную поэму, где действует множество мужчин. Их больше, чем листьев на тысяче деревьев. Я разделю их на два больших войска. Одно поведу я сам, другое — тот, кого я сильнее всего боюсь, с кем сильнее всего жажду схватиться, кого сильнее всего хочу убить. Оба войска стараются перебить друг друга. Представляешь себе? Толпы людей сходятся, сражаются, убивают, убивают. Все четыре реки красны от крови.{137} Торжествующие клики, исступленный рев, отчаянные проклятия, мучительные стоны! Вот настоящая жизнь! Жизнь,