Она режет меня на куски, думал он, на крошечные кусочки.
– Отстань, – пробурчал он.
– Не смотри так мрачно, дружок, – сказала она. – Помни, от каждого по способностям. Между прочим, у меня вся вторая половина дня свободна. Ты можешь улизнуть на часок-другой?
– Могу. – Он уже давно довел систему уходов, приходов и отлучек до совершенства.
– Вот и хорошо. – Она погладила его по руке. – Пойдем домой и заберемся в постель.
Кляня себя за неспособность устоять, швырнуть на стол деньги и уйти из ресторана с гордо поднятой головой, он сказал:
– Мне нужно вернуться в гараж минут на десять. Встретимся дома.
– Жду не дождусь, – улыбнулась она, и на ее баварско-ирландском лице засияли огромные голубые глаза.
2
Из записной книжки Билли Эббота (1969):
«В ближайшее время я ничего писать не буду.
О Монике лучше помолчать.
Кругом ищейки. В любой момент могут нагрянуть так называемые «грабители». В Брюсселе это обычное дело.
Моника злая как ведьма.
Я ее люблю. Но она мне не верит».
Сидни Олтшелер стоял у окна в своем кабинете на одном из верхних этажей небоскреба «Тайм» – «Лайф» и смотрел на огни в соседних зданиях. Настроение у него было мрачное, потому что ему предстояло трудиться и в субботу и в воскресенье.
В дверь тихо постучали, вошла его секретарша.
– Вас хочет видеть некий Уэсли Джордах.
– Джордах? – нахмурился Олтшелер. – Не знаю никакого Джордаха. Скажите, что я занят, пусть напишет мне письмо.
Секретарша уже собралась выйти, но тут он вспомнил.
– Подождите минуту, – сказал он. – Пять или шесть месяцев назад мы напечатали заметку об убийстве. Убили человека по фамилии Джордах. Пусть войдет. У меня есть пятнадцать минут свободных, пока не пришел Тэтчер с переделанной статьей. Вдруг у этой истории про Джордаха есть какое-нибудь продолжение, которое можно использовать? – Он отвернулся к окну и, глядя на огни, которые завтра гореть не будут, потому что в субботу вице-президенты, клерки, бухгалтеры, курьеры – словом, все-все имеют право наслаждаться отдыхом, снова принялся мрачно размышлять о предстоящем трудовом уик-энде.
В дверь опять постучали, и секретарша впустила юношу в костюме, из которого он явно вырос.
– Входите, входите, – пригласил Олтшелер, усаживаясь за стол. У стола стоял еще один стул, и он указал на него юноше.
– Я вам нужна? – спросила секретарша.
– Если понадобитесь, я позову. – Он посмотрел на юношу лет шестнадцати-семнадцати, но рослого для своих лет. Худое красивое лицо, глаза как буравчики. Похоже, занимается спортом.
– Чем могу быть вам полезен, мистер Джордах? – весело спросил он.
Юноша протянул ему вырванную из «Тайма» страницу.
– Вы напечатали заметку про моего отца, – сказал он низким звучным голосом.
– Да, помню. – Олтшелер помолчал. – А кто ваш отец? Мэр?
– Нет, – ответил юноша. – Мой отец был убит.
– Понятно, – отозвался Олтшелер, стараясь говорить с участием. – Как вас зовут, молодой человек!
– Уэсли.
– Нашли убийцу?
– Нет. – Уэсли помолчал, потом добавил: – То есть формально не нашли.
– Я так и думал. В печати ничего больше не появлялось.
– В общем, я хотел увидеть человека, который написал эту заметку. Я так и сказал внизу, но они куда-то позвонили и выяснили, что ее писал человек по фамилии Хаббел и что он до сих пор во Франции. Поэтому я купил «Тайм» и увидел вашу фамилию.
– Понятно, – повторил Олтшелер. – А зачем вам понадобился мистер Хаббел? По-вашему, в заметке есть нечто обидное для вас или допущены ошибки?
– Нет. Дело совсем не в этом.
– Или с тех пор произошло что-нибудь, о чем, по-вашему, нам следует знать?
– Нет. Просто я хотел поговорить с мистером Хаббелом о моем отце и о семье моего отца. Об этом в заметке много написано.
