человека, который опозорил мой дом. Единственно, что я могу сказать хорошего о твоем отце, – это то, что он умер. Ты меня слышишь?
– Слышу, – сказал Уэсли и повесил трубку. Он вышел из телефонной будки, покачивая головой. Его поразила аккуратность и чистота городка – подстриженные газоны, беленькие домики в стиле Новой Англии, деревянные церкви с тонкими шпилями, и он подумал о том, как в таком приятном месте человек может так долго копить злобу. Направляясь к прачечной, адрес которой дала ему Элис, он не спеша размышлял над тем, смогли бы поладить между собой его мать и этот его родственник Харольд Джордах.
Прачечная ничем не отличалась от любой другой стандартной прачечной самообслуживания – огромное зеркальное окно, за ним ряды стиральных машин и складные стульчики, на которых сидели женщины, ожидая, когда их белье постирается.
Он стоял возле прачечной и не решался войти. В голосе отца, рассказывавшего о Клотильде, о ее красоте и мягком характере, звучали такие грустные нотки тоски и сожаления, что он не мог вот так просто пройти мимо жужжавших машин и сплетничавших женщин к прилавку, где стояла коренастая, небольшого роста женщина, раскладывавшая чужое белье, и сказать: «Я сын своего отца. Он рассказывал мне, что много лет назад, когда был в моем возрасте, очень вас любил».
Но не затем же он проделал весь путь от Нью-Йорка до Огайо, чтобы глазеть в окно. Он выпрямился и вошел, не обращая внимания на любопытные взгляды.
Женщина стояла к нему спиной, укладывая на полки пакеты с чистым бельем. Ее смуглые руки были обнажены, и он заметил, какие они сильные и полные. Черные как смоль волосы, небрежно заколотые на макушке, открывали шею, и, когда она брала и клала на полку очередной пакет с бельем, он видел, как напрягались крепкие мышцы. На ней было свободное пестрое платье, в котором ее спина и плечи казались шире, чем они, по-видимому, были на самом деле. Он ждал, когда она кончит раскладывать белье и обернется.
– Слушаю вас, – любезно сказала она. Лицо у нее было широкое, с высокими скулами и почти медного цвета, что вместе с глубоко сидящими черными глазами и угольно-черными волосами делало ее похожей на женщину из индейского племени. Уэсли вспомнил: отец говорил ему, что в ней, наверное, течет кровь какого-то индейского племени с просторов Канады. Она показалась ему очень старой.
– Я ищу миссис Деверо. Миссис Клотильду Деверо, – сказал он.
Она пристально смотрела на него, не улыбаясь, немного нахмурившись, как будто стараясь что-то вспомнить.
– Я знаю тебя, – сказала она. – Ты сын Тома Джордаха, верно?
– Да.
– Господи! – воскликнула она. – А я уж было подумала, что вижу привидение. – Она улыбнулась. – Привидение в прачечной. – Она засмеялась глубоким грудным смехом, и он вдруг почувствовал к ней симпатию, однако по-прежнему не видел в этой стареющей полной женщине даже следов той красоты, о которой говорил его отец. – Нагнись, пожалуйста, немного, – попросила она.
Он наклонился над прилавком, и она, взяв его лицо в свои гладкие и твердые ладони, какое-то мгновение пристально на него смотрела, а затем поцеловала в лоб. Он услышал, как позади одна из женщин хихикнула.
Она опустила руки, и он снова выпрямился, все еще ощущая прикосновение ее мягких губ. Клотильда улыбалась тихой, почти мечтательной, печальной улыбкой.
– Боже мой, сын Тома здесь, в этом городе! – Она принялась развязывать тесемки надетого поверх платья фартука. – Мы сейчас пойдем. Здесь и поговорить-то нельзя. Сара! – крикнула она кому-то позади стоек с бельем. – Подойди, пожалуйста, сюда.
К прилавку подошла молодая женщина со светлыми растрепанными волосами, и Клотильда сказала:
– Сара, я ухожу и сегодня уже не вернусь. Все равно до закрытия остался час, а у меня важная встреча. Закроешь тут как следует, хорошо?
– Хорошо, мэм, – ответила женщина.
Клотильда повесила фартук, сделала что-то со своими волосами, и они вдруг упали ей на плечи. Так она стала еще больше похожа на индианку. Она толкнула дверцу и вышла из-за прилавка. У нее были широкие бедра, большая грудь, плотные, без чулок, сильные ноги, и он внезапно почувствовал почти щемящую боль – так сильно она напомнила ему Кейт.
Она взяла его за руку, когда они проходили мимо сидевших женщин, которые сейчас откровенно глазели на них, гаденько ухмыляясь. Когда они вышли, Клотильда сказала:
– После той истории в суде все они смотрят на меня так, словно я блудница вавилонская. – Она по- прежнему держала его за руку, и они пошли по улице. – Боже мой, – глубоко вздохнув, сказала она, – хорошо выйти на свежий воздух после того, как весь день напролет нюхаешь грязное белье. – Она искоса на него посмотрела. – Ты слышал об этом скандале?
– Да, – ответил он. – Благодаря ему я и сумел вас найти.
– Дурная слава разносится далеко, – согласилась она. – Я знаю, что твоего отца нет в живых. – Она сказала это так просто, словно давно справилась с чувствами, вызванными этим известием. – В той же заметке я прочла, что он был дважды женат. Он был счастлив?
– Во втором браке да.
Она покачала головой.
– Я боялась, что он никогда снова не найдет счастья. Они все продолжали его травить, как…
– У него была яхта, – сказал Уэсли. – На Средиземном море. Он очень любил море.
– Подумать только, – сказала она мечтательно. – Том на Средиземном море. Мне всегда хотелось путешествовать, но… – Она не договорила.
– Он назвал эту яхту «Клотильда».
