— Офицер полиции Бругельман желает знать, — перевел администратор, — что у вас — лишь одни эти лыжные штаны?
— Да, одни.
— Где ви биль прешде? — не прибегая к переводу, вдруг нетерпеливо спросил полицейский на ломаном английском языке.
— В Сан-Морице.
— Сан-Мориц? В такой лыжной штаны? — недоверчиво проговорил полицейский. — И теперь в Гштаад тоже?
— Они вполне пригодны.
— Сколько время хотите пробыть здесь?
— Три недели. Может, и подольше.
Полицейский, держа кончиками пальцев мои лыжные штаны, торжественно повесил их обратно в шкаф, затем сел за столик и вынул блокнот.
— Должень задать несколько вопрос Постоянный адрес в Америка.
Я чуть не назвал отель «Святой Августин», но удержался и дал адрес своей прежней квартирки на Восемьдесят первой улице. Она была такой же постоянной, как и все в моей теперешней жизни. Но если Интерпол[16] или еще кто-нибудь займется расследованием, то меня по крайней мере не смогут обвинить во лжи.
— Профессия? — задавая вопрос, полицейский не поднимал головы, старательно записывая. Частный предприниматель.
— Счет в какой банк?
По выражению его лица я понял, что рано или поздно, но придется сказать. Как говорится, вода в реке становилась все глубже.
— «Юнион бэнк» в Цюрихе, — ответил я и мысленно поблагодарил Фабиана за то, что он настоял, чтобы мы открыли и отдельные личные счета.
— А в Америке?
— Я закрыл счета в Америке. Перевожу в Европу. Состояние экономики…
— Находился под арест прешде?
— Послушайте, — обратился я к администратору, — где я живу? Как будто ваш отель считается одним из почтенных в Европе? И я не желаю отвечать на оскорбительные вопросы.
— Это обыкновенная полицейская процедура, — смущенно оправдывался администратор. — Совершенно безличная. Всех то же самое спрашивают.
— Вы, наверно, знаете мистера Майлса Фабиана? — продолжал я.
— Конечно, — с жаром подтвердил администратор. — Мистер Фабиан один из наших давних и уважаемых гостей.
— Он мой близкий друг. Позвоните ему и спросите обо мне.
Администратор о чем-то быстро заговорил по-немецки с полицейским. Тот кивнул, а потом снова повторил:
— Находился под арест прешде?
— Да нет же!
— Дайте ваш паспорт.
— Для чего вам мой паспорт?
— Надо быть уверен, что вы остался Швейцарии, герр Краймс.
— А если я не дам паспорт?
— Тогда другой мера. Задержание. Наш швейцарский тюрьма имейт хороший репутаций. Но она все- таки тюрьма.
— Мистер Граймс, прошу вас, — взмолился администратор.
Вынув из бумажника паспорт, я отдал его.
— Я немедленно обращусь к адвокату, — сказал я, обиженно вскинув голову.
— Поступайт, как вам угодно, — ответил полицейский, засовывая мой паспорт во внутренний карман шинели. Кивнув мне, с трудом ворочая своей заплывшей шеей, он вышел из комнаты.
— Приношу вам искренние извинения от дирекции отеля, — всплеснув руками, сказал администратор. — Поверьте, это тяготит всех нас.
— Вас? — удивился я.
— Ах, эти беззаботные богатые дамы, — продолжал администратор. — Они не сознают, что такое деньги. Забывают в поезде драгоценности тысяч на восемьдесят долларов, а потом устраивают истерики, чтобы мы искали их в гостинице. К счастью, мы в Швейцарии, мистер Граймс. Все, чем дирекция может помочь вам…
— Дирекция может получить обратно мой паспорт. Этим она действительно поможет. Я хочу уехать, и побыстрее.
— Понимаю, — поклонился администратор. — С Альп уж подул фен, как мы его называем, теплый ветер. Начнет таять. Позвольте заметить, что я лично ни в чем не подозреваю вас, — еще раз поклонился он.
— И на том спасибо, — буркнул я.
— Удачно покататься вам сегодня, — по привычке пожелал он.
— Постараюсь, — хмыкнул я. Он попятился и вышел из номера, неловко теребя пуговицу.
Фабиан в щегольском тирольском костюме поджидал меня у входа в банк. Он хорошо выглядел, и никто бы не сказал, что этот человек целую ночь провел за картами, проиграв кучу денег. Завидев меня, он приветливо заулыбался, но, заметив мой удрученный вид, с беспокойством спросил:
— С вами что-то случилось? Не зная, с чего начать, я сказал:
— Вы, как всегда, франтом.
— Слышал об отъезде Юнис. Понимаю, это удар для вас.
— Давайте сначала сделаем то, для чего мы пришли сюда, — сухо заметил я. Поговорить с ним о Юнис лучше в другой раз, когда я буду спокойней и у меня пройдет желание съездить ему по физиономии.
— Извините, что я так опростоволосился, — сказал Фабиан, беря меня под руку. — Первый раз в жизни. Слоуну исключительно везло. Я выдал ему расписку. Но он хочет наличными, и я обещал, что сегодня к четырем часам будет уплачено. Позвонил в Цюрих, чтоб перевели в местный банк. Но нам надо вместе выполнить еще кое-какие формальности. Ох, уж эти швейцарские банкиры!
В задней комнате банка нас тщательно опросил молодой клерк. Потом он позвонил по телефону в наш банк в Цюрихе и долго говорил по-немецки, то и дело поглядывая на нас и, как я понял, подробно описывая обоих. Он спросил номер моего паспорта, и, к счастью, я помнил его. Окончив переговоры, он объявил:
— Все в порядке, джентльмены. К четырем часам будут приготовлены деньги.
Когда мы вышли и прошли к машине, которую Фабиан поставил на стоянке у банка, он пригляделся ко мне и сказал:
— Вы меня беспокоите, Дуглас. У вас такой подавленный вид. В конце концов, это лишь деньги. Не больше. У нас еще все впереди. — Деньги тут ни при чем, — ответил я и рассказал о приходе полицейского, не упомянув о событиях этой ночи, связанных с Диди и Юнис.
— Так вы, значит, взяли это колье? — посмеиваясь, спросил Фабиан.
— Идите к черту, Майлс. За кого вы меня принимаете?
— Я только начинаю как следует узнавать вас, друг мой. Во всяком случае, вы несколько лет провели в отелях.
— Всего в одном. А у тех, кто в нем жил, можно было взять лишь грошовые запонки.
— Могу ли я напомнить, что вы взяли и нечто более ценное? — холодно заметил он. В первый раз я почувствовал, что он может поверить тому, что я украл это колье.
— Ладно, заткнитесь, — сказал я. — Пошли лучше на лыжах.
Мы молча ехали в машине. Впервые между нами возникла неприязненная отчужденность.
Фабиан хорошо ходил на лыжах, движения его были уверенны и четки, как видно, в свое время он прошел неплохую школу. Однако он был осторожен, поэтому я все время шел далеко впереди него и Лили и
