Ангуса будет закрыто скоро, несмотря на обязательные бюрократические проволочки. Но вопрос женитьбы не зависит от этого. Поженимся мы в срок, в противном случае у меня нет причин вызволять твоего отца из беды.
— Я благодарна вам за снисхождение, герцог, — прошептала Грейс и потупилась.
— Вот так-то лучше. Пойдем. Я покажу твою комнату, — смягчился он.
Грейс послушно последовала за хозяином по коридору.
— Это ванная комната, — указал он на дверь, мимо которой они проходили. — Ты прекрасно понимаешь, как следует одеться, поэтому не стану тебе инструктировать. Подготовься, пожалуй, должным образом. У тебя не так много времени, но ты обязана помнить, что сегодняшний прием одинаково важен для нас обоих. Забудь все свои никчемные переживания и сосредоточься на обязанностях. Дело прежде всего. Не забывай, что в глазах общества ты — будущая герцогиня де Эррера.
— Я постараюсь. В случае чего вы меня поправите, — тоном провинившейся школьницы проговорила Грейс.
— Даю тебе ровно час. К сожалению, у Пилар — моей домработницы — сегодня выходной. Захочешь перекусить — найди что-нибудь в холодильнике. Но имей в виду, вечером предусмотрен банкет.
— Я не расположена есть, — отказалась Грейс. — Не то состояние.
— Не нужно себя взвинчивать, — недовольно произнес герцог. — Займись делом, — с шокирующей прямотой распорядился он.
Грейс осталась наедине с обновками. Девушка любила наряды и следила за модой. Она еще в магазине выбрала туалет для предстоящего приема и теперь бережно разложила его на кровати. Понравившееся Хавьеру дымчато-голубое шелковое платье, похожее на тонкую сорочку, отделанное изящным кружевом, она отвергла, предпочтя другое — длинное, глубокого черного цвета с царственно высоким воротом и длинными рукавами, присборенными на запястьях. В таком платье Грейс могла сойти за вдовствующую испанскую герцогиню девятнадцатого века. Такая идея показалась девушке забавной…
Конечно же, такое платье не годилось для приема, и Хавьер не одобрит ее выбор, хотя не раздумывая заплатил за этот черный шедевр, увидев его на Грейс.
Побывав в душе, Грейс высушила волосы, уложила их в элегантную «ракушку», придала взгляду свежесть и лучистость светлыми мерцающими тенями и тушью, коснулась абрикосовыми румянами скул, а губ — блеском цвета бледной розы. Так, по мнению девушки, должна была выглядеть нежная невеста герцога. Она надеялась, что Хавьеру понравится ее облик, когда она выйдет к нему, поскольку было бы очень неприятно, если малознакомый мужчина позволил бы себе негативно отозваться о ее стараниях, внешнем виде и чувстве стиля. Ей хотелось поскорее увидеть его реакцию. Грейс быстро оделась.
В сильном волнении девушка покинула комнату и направилась в холл, где ее уже дожидался герцог в безукоризненном костюме. Хавьер показался ей еще выше и стройнее, чем при первой встрече. Его можно было сравнить с изваянным из мрамора колоссом. Но колоссом гневным…
— Черт возьми! — громыхнул он. — Что это ты на себя нацепила? Разве я сказал, что мы идем на поминки? К чему этот вдовий наряд, Грейс? Я собираюсь официально объявить о нашей помолвке! Быстро переоденься!
— Этот наряд больше подходит к моему настроению, — невинно произнесла девушка.
— Значит, и настроение придется сменить, Грейс Бересфорд! — приказал он. — Не задерживай меня. Я не так терпелив, как ты считаешь. Отправляйся, надень голубое и немедленно возвращайся. Нам уже давно пора выходить.
— Может быть…
— Голубое, я сказал! — перебил ее герцог. — Не изводи меня!
— Не кричите на меня, пожалуйста. Вы ведете себя непозволительно, герцог! — выговорила ему Грейс.
— Тебе помочь переодеться? Я готов. С удовольствием! — не обращая внимания на ее обиду, продолжал подгонять герцог.
— Не смейте! — вскричала девушка почти в слезах.
— Вспомни про папочку и поторопись! — ухмыльнулся, успокоившись, Хавьер.
— Это шантаж! — заявила Грейс.
— В ответ на воровство, — насмешливо напомнил он. — Две минуты, Грейс. Даю тебе две минуты! — кинул ей вслед герцог. Буквально тотчас Грейс снова появилась в дверях с несчастным выражением лица, переодетая в дымчато-голубой шелк.
— Доволен? — дерзко спросила она, приблизившись небрежно-ленивой походкой.
— Категорически нет! — грозно сообщил он. — Немедленно убери эту скорбную мину со своего лица, иначе от моего великодушия ничего не останется. Я уже растратил на тебя львиную долю моего терпения, красавица, которое тебе стоило бы ценить, — сказал Хавьер и больно ухватил ее за подбородок.
— Я ценю, — процедила Грейс. — Все, кроме этого прикосновения, — добавила она, и герцог убрал свою руку. — Неужели так необходимо быть грубым? — спросила она, опустив глаза. — Боитесь не почувствовать удовлетворение, если не будете унижать меня?
— Я знаю, с кем и как обращаться. Ты понимаешь только окрики. Твоя поза жертвы несправедливости мне порядком надоела. Помни это.
— Когда наш брак подойдет к концу, я верну вам все до последнего оскорбления, герцог! — зло пообещала ему девушка, прищурив глаза.
— Почему-то меня это не удивляет, Грейс. Однако я менее уязвим, чем ты. Не думаю, что тебе это удастся. В любом случае, зная о твоих намерениях, я приму меры… На столике сапфировые украшения. Надень их, пташка. Пусть люди думают, что ты хрупка и невинна, как и положено невесте герцога, — с издевкой произнес он.
— Я гораздо сильнее, чем вам кажется. У вас еще будет возможность убедиться в этом, сеньор!
— Золотые слова, девочка! Нам пора, не мешкай.
Глава пятая
— Мы подъезжаем, — объявил Хавьер Эррера. — Улыбайся, женщина! Приготовься предстать перед объективами светских репортеров. В наше время и это входит в обязанности герцогини…
— Я не уверена, что справлюсь, — испуганно пролепетала юная англичанка.
— Уж постарайся, — шутливо пригрозил ей герцог.
— Как я могу улыбаться, когда вся моя жизнь рушится! — воскликнула девушка.
— Я не понимаю твоих жалоб, Грейс. И не принимаю их. Ты вот-вот станешь женой миллионера и аристократа. И ты не смеешь выглядеть уныло накануне свадьбы. Иначе я расценю это как грубое нарушение условий сделки!
— Вот именно, что сделки. Каждому ясно, почему вы идете на это. Тогда зачем же от меня требовать искреннего счастья?
— Никто ничего не должен знать, Грейс. Это известно только тебе, мне и поверенному деда, Рамону Агулару, который изложил условия завещания, — заговорщически проговорил Хавьер Эррера.
— Почему ваш дед поставил такое условие? — поинтересовалась Грейс.
— Не самое подходящее время для доверительной беседы, — недовольно бросил Хавьер.
— Почему он просто не завещал вам руководство банком? — настаивала девушка.
— Стариковские стереотипы… Дед, консерватор по природе, считал, что человек семейный более надежен в финансовом отношении, нежели холостяк. А поскольку в его глазах я являл крайнее воплощение холостяцкой разнузданности, то женитьбу он счел наиэффективнейшей пилюлей, — терпеливо разъяснил Хавьер.
Грейс внимательно его выслушала и переспросила:
— Что значит, «крайнее воплощение холостяцкой разнузданности»?
— Неутолимые сексуальные аппетиты… — бесстрастно сказал он. — Карлосу не нравился мой образ
