— Господь не дал нам такого счастья, — печально ответила миссис Шиллер. — Но знаете, когда вокруг носятся четыреста мальчишек, это почти заменяет собственных детей. Ой, чуть не забыла: поосторожней вон с тем вентилем на плите. Плита такая древняя, и если его как следует не закрыть, будет утечка газа.
— Обещаю, что глаз не спущу с этого вентиля. Как ястреб.
— В прошлом феврале дом чуть не взорвался. Предыдущая пара — люди они были славные и скромные, но маленько рассеянные. Если вы понимаете, что я имею в виду.
— Прекрасно понимаю, миссис Шиллер. Я и сам немного рассеянный человек, но моя жена — это просто образец аккуратности и ответственности.
— Вы только предупредите заранее, когда она приезжает, я нарву в саду цветов и расставлю везде букеты. Ей будет приятно. Вы даже не представляете, как цветы могут украсить дом, пусть даже такой старый. И еще соберу дров для камина. Кое-кто из мальчиков тут немного подрабатывает. Чистят сад, собирают ветки, спиливают сухие деревья. Ночи у нас бывают прохладные, и разжечь камин иногда очень даже приятно. Ладно, не буду вас больше беспокоить. Уверена, у вас полно работы, ведь надо подготовиться к вторжению. Вы уж не обижайтесь, мистер Стрэнд, но мне кажется, вам надо побольше бывать на свежем воздухе. А то вы немного бледный. — Она напоминала заботливую нянюшку, прожившую в доме долгие годы, а не уборщицу и экономку, с которой он едва успел познакомиться. И когда вышла из комнаты, Стрэнд подумал, что ему будет чем обрадовать Лесли при следующем телефонном разговоре.
Он посмотрел в зеркало над камином. Летний загар исчез, лицо действительно бледное, даже какое- то зеленоватое. И Стрэнд вышел из дома. Он последует совету миссис Шиллер и будет долго гулять, что улучшает цвет лица. Можно, к примеру, сходить в город, найти винный магазин и купить себе бутылочку виски.
Ромеро приехал вечером, после обеда. Сам Стрэнд пообедал в городе — хотелось оттянуть момент неизбежного общения за столом с мужчинами и женщинами, работавшими в школе. Если бы Лесли была с ним, она бы уже наверняка звала добрую половину из них просто по именам, а позднее поделилась бы с ним первыми впечатлениями и оценками, которые, как выяснялось затем, оказывались на удивление точными. Сам он был лишен этого дара, ему требовалось время, более тесное и продолжительное общение, чтобы составить представление о том или ином человеке. А Лесли говорил, что это впоследствии спасает от неприятных сюрпризов.
Он стоял у порога, глядел на звезды — в пустой дом как-то не очень хотелось входить — и вдруг заметил маленькую фигурку с непомерно большой сумкой в руках, бредущую по лужайке от главного здания. В свете фонарей, расставленных вдоль узких асфальтовых дорожек, Стрэнд разглядел, что Ромеро облачен в одежду из «Брукс бразерс» — слаксы, твидовый пиджак, белую рубашку и галстук.
— Добрый вечер, Ромеро, — сказал он, когда мальчик подошел поближе. — А я уже не надеялся увидеть тебя сегодня. Ты что, заблудился?
— Такого еще не бывало, чтобы я заблудился, — ответил Ромеро. Он поставил тяжелую сумку на траву и потер плечо. — Никто никогда еще не отправлял на мои поиски специальную экспедицию. Просто встретил одну девчонку в поезде — она ехала в Нью-Лондон, получила там работу официантки. Ну, в общем, мы разговорились, нормальная такая оказалась девчонка. И рассказала, что раньше была стриптизершей, и мы решили сойти с поезда и провести день в Нью-Хейвене. Мне ни разу до этого не доводилось встречаться с настоящей артисткой, стриптизершей, ну я и подумал: может, это вообще последний шанс в жизни. Угостил ее ленчем, и мы посмотрели этот городок, Нью-Хейвен. А потом я посадил ее в поезд, а сам поехал на автобусе. Ну и вот, прибыл в полное ваше распоряжение для получения дальнейшего образования. — Он недовольно огляделся. — Да тут будто все вымерли. Что произошло? Стреляют, что ли, сразу в человека, стоит показаться на улице после наступления темноты?
— Потерпи до завтра, — ответил Стрэнд. — И тогда тебе понадобится полицейский, чтобы перевел через эту дорожку к столовой. Кстати, ты ел? В холодильнике кое-что имеется.
— Я не голоден. Но с удовольствием выпил бы чего-нибудь. Пивком здесь разжиться можно?
— Боюсь, что нет, — холодно ответил Стрэнд. И ни словом не упомянул о том, что в кухонном шкафу у него стоит бутылка виски, все еще в коричневом бумажном пакете, в котором он принес ее из города. — Полагаю, правила здесь в этом смысле строгие и употреблять спиртное ученикам не разрешается.
— Да разве пиво — это спиртное? — изумился Ромеро. — Тут что, монастырь, что ли?..
— Здесь школа для мальчиков, мой дорогой, — ответил Стрэнд. — Заметь, я сказал — для мальчиков. Ладно, дай помогу тебе с сумкой. Ужасно тяжелая на вид. Сейчас провожу тебя в твою комнату. — Он наклонился и с большим трудом оторвал сумку от земли. — Что ты туда напихал? Кирпичи, что ли?..
Ромеро ухмыльнулся:
— Книги. «История упадка и разрушения Римской империи» Гиббона в семи томах.
Поднимаясь на верхний этаж, они по очереди несли сумку. Стрэнд сказал:
— А твой сосед по комнате уже здесь. Кроме тебя и его, пока никто не приехал. Все будут завтра. Кстати, он футболист.
— Я бы с удовольствием привез футболку, которая вам так нравилась, профессор, — сказал Ромеро, — но они отобрали ее у меня и выставили под стеклом в физкультурном зале. Как музейный экспонат.
— Вскоре ты поймешь, Ромеро, — заметил в ответ Стрэнд, — что твои шуточки не будут пользоваться тут таким успехом, как в Нью-Йорке.
С верхнего этажа до них доносились громкие звуки рока.
— Что это там, дискотека, что ли? — спросил Ромеро. — Кстати, а как тут насчет девочек, а, профессор?
— Не думаю, что появление твоей стриптизерши вызовет здесь восторг, — ответил Стрэнд. — Хотя Данбери поддерживает связь с женской школой. Но она не близко, в пяти милях отсюда.
— Любви все расстояния нипочем, — усмехнулся Ромеро.
Дверь в комнату была распахнута, коридор освещался льющимся оттуда светом. Роллинз лежал на постели в одежде, но без ботинок и читал книгу. На столике, всего в нескольких дюймах от его уха, стоял кассетный магнитофон. Увидев Ромеро со Стрэндом, он тут же вскочил и выключил музыку.
— Вот твой сосед по комнате, Роллинз. Езус Ромеро.
— Мое имя произносится Хесус, — сказал Ромеро.
— Извини, — сказал Стрэнд. В прежней школе он никогда не обращался к ученикам по именам и испугался, что неправильное произношение имени Ромеро может показаться мальчику знаком пренебрежения, плохим началом новой жизни в Данбери. — Теперь запомню.
Роллинз протянул руку. Ромеро, настороженно покосившись на него, протянул свою. Они обменялись рукопожатием.
— Добро пожаловать, Хесус, — сказал Роллинз. — Надеюсь, ты любишь музыку?
— Не всякую, — уклончиво ответил Ромеро.
Роллинз добродушно рассмеялся.
— Ты хоть по крайней мере не так много места займешь, браток, — заметил он. — Очень предусмотрительно с вашей стороны, мистер Стрэнд, что вы учли мои размеры и размеры комнаты.
— Я тут ни при чем, — торопливо ответил Стрэнд. — Учеников размещают по фамилиям, в алфавитном порядке. Что ж, теперь вы познакомились, и я вас оставляю. Свет полагается выключать в десять тридцать.
— Да я раньше двенадцати с двух лет не ложился, — сказал Ромеро.
— Я же не говорил, что вы обязательно должны спать в это время. Просто выключить свет, вот и все. — Стрэнд чувствовал нелогичность своего высказывания. — Доброй ночи.
И он вышел из комнаты. Но не стал сразу спускаться вниз, а остановился возле двери и прислушался. И ничуть не удивился тому, что услышал.
— Ну что ж, черный братец, — сказал Ромеро с нарочитым южным акцентом. — Смотрю, и тут у них имеется квартал для рабов. И все пойдет как заведено, как на старой доброй плантации.
Стараясь ступать как можно тише, Стрэнд спустился по лестнице к себе. Взглянул на бутылку виски в коричневом пакете, что стояла в кухонном шкафу, но открывать ее не стал. У него появилось предчувствие,
