металлической крышкой. Сплав не имеет ничего общего с материалом оболочки. Видимо, крышку сделали представители цивилизации, не достигшей даже нашего уровня технического развития. Когда мы попытались вырезать кусок, чтобы вывести наружу антенну, у нас не возникло трудностей».
Раздались щелчки помех, какой-то треск, потом опять зазвучал уверенный голос, произносящий убийственные для «Старфлайта» слова:
«Итак, мы обнаружили второе Окно. Причем так быстро и располагая столь ограниченными возможностями, что напрашивается вывод: существует множество подобных окон. Логично предположить, что все они были одинаково закрыты, и сделали это отнюдь не создатели сферы.
Возникает вопрос: кому и зачем это понадобилось? По всей видимости, операцию произвела раса разумных существ, поселившаяся здесь задолго до людей. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем о них и мотивах их деятельности, но возьму на себя смелость утверждать, что им были не чужды людские пороки. Эта раса решила завладеть Орбитсвилем, чтобы монопольно эксплуатировать его ресурсы, а методом достижения цели выбрала ограничение доступа на Орбитсвиль.
Мне также очевидно, что сначала они преуспели в своих планах, но в конце концов их ждало поражение.
Быть может, их разгромили противники. Битва, как нам известно, произошла возле первого Окна. Может быть, они просто рассеялись и затерялись в глубинах прерий. Орбитсвиль изменил и поглотил их так же, как меняет и поглощает теперь людей. Судьба той расы должна послужить уроком. Структура общества, навязываемая «Старфлайтом», который, злоупотребляя своими имущественными правами, обуздывает расселение человечества, должна быть отвергнута и упразднена. Орбитсвиль должен принадлежать всем, он открыт для всех. Как я уже сказал…»
Не в силах больше выносить этого менторского тона, Элизабет сорвала наушники и ничком упала на гладкую крышу, прижавшись лицом к грязному, затоптанному пластику.
«Вэнс Гарамонд, — думала она. — Я полюбила тебя потому… потому что ты единственный, кто заставил меня по-настоящему страдать, единственный, кто нанес мне неизлечимую рану. Ты снова причиняешь мне боль. Все кончается… Настала пора… заняться с тобой… любовью».
— Миледи, вам нехорошо? — донесся голос из бесконечной дали.
Элизабет подняла голову, с трудом узнала встревоженного Шарля Деверо и вскочила на ноги.
— Как вы посмели?! — набросилась на него Лиз. — Кто вам позволил?
— Никто. Я…
— Кто впустил сюда этого маразматика? — Элизабет грозно уставилась на Робарда, который подняв брошенные наушники, сматывал провод. — Гоните его в шею!
— Я сам уйду, с меня довольно. — Деверо заторопился к выходу.
Элизабет, провожая его глазами, теребила на пальце рубиновый перстень.
— Прошу простить меня, миледи… — подобострастно поклонился Робард.
— Рано, — отрезала она. — Сначала свяжите меня с доктором Киллопсом.
— Слушаюсь, миледи.
Он забормотал что-то в микрофон и, дождавшись ответа, протянул его Элизабет.
— Доктор Киллопс, вы сегодня назначали успокоительное миссис Гарамонд? Нет? Тогда не назначайте. Капитан Гарамонд возвращается живой и невредимый, поэтому мы желаем, чтобы его супруга была веселой и жизнерадостной.
Она швырнула микрофон на пол. Секретарь бросился поднимать.
— Не трудитесь, — презрительно процедила Лиз. — Лучше позаботьтесь о машине, я выезжаю через пять минут. Срочное дело в Бичхэд-Сити.
Узнав, что его жена и ребенок живы, Гарамонд испытал настоящий шок. Лавина счастья, восторга, благодарности судьбе смела вечную суровость, обнажив радость жизни. Потом наступила реакция. Несколько часов его била дрожь, пот лился ручьями, кружилась голова. Приступ нервной лихорадки был в полном разгаре, когда возле второго окна причалил большой спасательный катер, присланный штабом флота.
Увидев человека в скафандре, вылезающего из черной дыры, капитан сначала испугался. За первым астронавтом вылезли другие, таща с собой скафандры для экипажей самолетов. Откинутые шлемы, смех, радостные объятия. Гарамонд никак не мог привыкнуть к новым лицам. За многие месяцы экспедиции худоба и апатичность у его людей стала нормой, поэтому спасатели казались слишком упитанными. Их кожа неприятно лоснилась, и двигались они чересчур живо. Это утомляло.
— Капитан Гарамонд? — Безусый офицер «Старфлайта» не сумел щелкнуть каблуками тяжелых сапог, но лихо козырнул. — Лейтенант Кении с «Уэстморленда». Прибыл за вами, сэр. Это великая честь для меня.
— Благодарю. — Гарамонд несколько скованно отдал честь.
Взгляд Кении наткнулся на силуэты двух задравши носы самолетов, и челюсть у него отвисла.
— Мне сказали, вы пролетели два миллиона километров. Неужели на тех вон штуковинах? Уму непостижимо!
Гарамонд почему-то обиделся.
— Представьте себе… «Уэстморленд»? А командир на нем не Хьюго Шиллинг?
— Капитан Шиллинг рвался пойти вместе с нами, но это было бы нарушением устава. Он ждет вас на борту катера. Сэр, я должен снять эти аэропланы. Они просто…
— Не сейчас, лейтенант. Наш научный руководитель тяжело болен. Ему нужна срочная госпитализация. Остальные тоже не в лучшей форме. — Несмотря на охватившую тело слабость, капитан старался придать голосу твердость. Голова как будто плавала в воздухе отдельно от туловища. Он не ощущал ни рук, ни ног.
Кении сразу посерьезнел, стал крайне заботливым и предупредительным, но только испугал Гарамонда, который понял, какое производит впечатление. Лейтенант отдал необходимые приказания, и блудных детей Земли быстро переправили на спасательный катер. Предстояла космическая прогулка с мелькающими вереницами звезд, невесомостью и перегрузкой. Однако Гарамонд не думал об этом, его мысли все время возвращались к жене и сыну.
Как только открылась дверь переходного тамбура, он направился в салон, который по сравнению с тесным фюзеляжем самолета казался просторным залом. Навстречу поднялась еще одна фигура, облаченная в скафандр.
— Наконец-то, Вэнс! Ужасно рад тебя видеть!
Хьюго Шиллинг, синеглазый капитан с посеребренными висками, прослужил в планетарной разведке двадцать лет. К беспрестанным скитаниям в неведомых космических далях он относился, словно к каботажным рейсам.
— Спасибо, Хьюго. Ты так здорово меня выручил. Твоя оперативность…
— Гарамонд покачал головой.
Шиллинг придирчиво оглядел старого приятеля.
— Да-а, выглядишь ты неважно. Туго пришлось?
— Тяжеловато.
— Ну, ладно, соловья баснями не кормят. Скафандров не снимаем, но ты садись, отдыхай. Сейчас чего- нибудь сообразим и мигом домчим до дома. Может, попробуешь вздремнуть?
Гарамонд благодарно кивнул.
— Ты виделся с моей женой и сыном? Как они?
— Нет, Вэнс. В Октагоне почему-то не жалуют простых трудяг с фликервингов.
— В Октагоне? Что они там забыли?
— Когда ты… э-э… пропал, твои остались у президента. Они ведь тоже знаменитости. Отсвет твоей славы и все такое…
— Но… Та-ак. Хьюго, кто тебя послал за нами? Президент?
— Нет. Просто естественная реакция командования. Президент в отъезде. Она сейчас где-то на «Севере-10», на нашей новой базе. Склады, заводы и прочее.
— Значит, она не слышала моей передачи?
— Возможно. — Шиллинг легонько ткнул кулаком в грудь Гарамонда. — Что и говорить, нелестно ты
