— Не обязательно, однако вызывает подозрение. Возможно, допущена ошибка при сборке. Тогда Литмена расстрелять мало.
— Ладно, не кипятись. — Гарамонд занял запасное кресло. — Сейчас чинить без толку, все равно нужно приземляться.
— Деннису так плохо?
— Да. Полет убивает его.
— Не хотелось бы казаться бессердечным, но… — Ямото замолчал, вставляя на место плату. — А если он вообще обречен?
— Не хочу об этом думать.
— Тогда придется мне. Кроме него нас еще семеро… — Детектор издал громкий щелчок, как упавший на металлическую пластину стальной шарик. Ямото непроизвольно отдернул руку от оголенных проводов.
— Что вы с ним сделали? — поднял брови Гарамонд.
— Подчистил и укрепил контакты. — Астроном горделиво улыбнулся, услышав еще два щелчка.
— Что это?
— Это, друг мой, дельта-частицы проходят через мишени. И частота их говорит о близости источника.
— Насколько он близко?
Сэмми достал калькулятор.
— Пожалуй, тысяч двадцать-тридцать.
— Не хотите ли вы сказать, что Бичхэд-Сити где-то рядом?
— Я хочу сказать только то, что единственный известный нам источник — Окно.
— Но как же… — Слова капитана прервало новое стаккато, вырвавшееся из динамика детектора.
Гарамонд смотрел через переднее стекло кабины на низенькие горы, показавшиеся впереди. Они не выглядели более знакомыми, чем уже виденные раньше. До них оставалось около часа полета.
— Неужели это возможно? — недоумевал он. — Неужели, мы ошиблись на два года?
Ямото убавил громкость сигнализатора.
— На Орбитсвиле все возможно.
К вечеру следующего дня пара неуклюжих машин начала набирать высоту перед последним кряжом зеленых гор. Весь экипаж, включая О'Хейгана, собрался в кабине.
Когда дробь ударов слилась в сплошной гул, Ямото торжественно отключил детектор.
— От него теперь не будет толку. С точки зрения астрономии мы прибыли к месту назначения.
— Сколько, по-вашему, еще осталось, Сэмми?
— Километров сто, а то и меньше.
Бронек беспокойно ерзал в кресле.
— Значит, увидим Бичхэд-Сити вон за тем хребтом.
— Здесь не может быть города. — Подозрения Гарамонда переросли в уверенность. — Я не помню там ни одной горной цепи.
— Но это невысокие горы, — неуверенно возразил Ямото. — Вы могли не заметить…
Он замер на полуслове, потому что земля под ними словно вздыбилась и выровнялась снова, открыв бесконечный океан травы и деревьев.
— Что же теперь делать? — растерянно спросил Джо Бронек, оглянувшись на своих спутников. Надежда, помогавшая бороться с упадком душевных и телесных сил, вдруг оставила всех. — Лететь куда глаза глядят?
Один лишь Гарамонд, давно окаменевший сердцем, не испытал ни потрясения, ни разочарования.
— Включите-ка детектор, — повернулся он к Ямото.
— Пожалуйста, — пожав плечами, ответил тот, и черный ящик немедленно наполнил кабину треском барабанной дроби. — Но ничего не изменится, мы находимся практически над целью.
— Детектор направленного действия?
Ямото вопросительно взглянул на О'Хейгана, который устала кивнул.
— Поверни налево, — сказал капитан Бронеку, — только потихоньку.
Самолет начал плавно отклоняться к северу. Щелчки детектора становились реже и вскоре затихли совсем.
— Так держать! Сейчас мы летим перпендикулярно дельтонам.
Ямото направил бинокль туда, куда показывало правое крыло.
— Бесполезно, Вэнс, ничего там нет.
— Но что-то должно быть. Давайте снова изменим курс и полетим строго на источник. Глядите в оба, у нас есть час до наступления темноты.
Пока Ямото по светофону сообщал о намерениях Гарамонда экипажу второго самолета, Джо Бронек повернул машину и снизился до оптимальной пятисотметровой высоты, на которой они летели еще около часа.
О'Хейган вконец обессилел, и его пришлось проводить в салон.
— Мы загубили замысел, — сказал он Гарамонду, валясь на постель.
— Вы здесь ни при чем, — покачал головой капитан.
— Ошибочной оказалась основная идея, а это непростительно.
— Забудьте, Деннис. Ведь вы сами предупреждали меня, что первую частицу нельзя поймать так быстро. Вы были правы, как всегда.
— Не пытайтесь подсластить пилюлю. Мне это ни к чему…
О'Хейган закрыл глаза и, похоже, сразу впал в забытье. Капитан вернулся в кабину. Ему необходимо было взвесить все доводы за и против прекращения путешествия. Они слишком поспешно поддались обманчивой надежде, и Орбитсвилль наказал их за доверчивость, оставалось выбрать место окончательного приземления.
Сам Гарамонд отдал бы предпочтение подножию гор, где есть реки и разнообразие растений. Богатство пейзажа психологически важно для постоянной жизни на одном месте. Может, лучше вернуться к последней цепочке вершин, а не лететь дальше над бескрайней равниной, которая так жестоко обманула ожидания путешественников. Не дай Бог, что-нибудь случится с одним из самолетов, тогда придется сесть посреди безбрежного травяного моря. А за ним наверняка нет ничего нового. Все уже видано-перевидано.
— Кажется, прилетели, — бросил через плечо Бронек. — Я вижу кое-что прямо по курсу.
Капитан встал, вглядываясь из-за его спины в плоскую степь. Ровная и гладкая, она убегала в бесконечность.
— Ничего не вижу.
— Точно впереди, километров десять.
— Какая-нибудь мелочь?
— Мелочь? Я бы назвал это иначе. Вон там, смотрите на мой палец.
Гарамонд проследил направление и испугался за Бронека: впереди была все та же ничем не примечательная гладь.
В кабину протиснулся Ямото.
— Что происходит?
— Вон там, прямо по курсу, — повторил пилот. — Как думаете, что это такое?
Астроном прикрыл глаза от солнца и тихо свистнул.
— Не знаю, но кажется, чтобы посмотреть поближе, стоит приземлиться. Только сначала мне хотелось бы сфотографировать эту штуку в инфракрасном свете.
Гарамонд, скользнув взглядом по абсолютно голой прерии уже открыл было рот, чтобы возмутиться, но вдруг понял, о чем речь. Он выискивал неровности рельефа, или какой-то предмет, а тут оказалось иное. Среди монотонной степи выделялось, как заплата, поле травы более темного цвета. Изменение оттенка можно было объяснить, скажем, неоднородностью состава почвы, но заплата имела форму идеального круга. По мере приближения к ней она становилась все более неразличимой с высоты.
Ямото достал камеру, сделал несколько снимков, мельком взглянул на проявленную фотографию и показал ее остальным. На оранжевом фоне выделялось темное пятно.
— Этот круг значительно холоднее. На несколько градусов. Тепло уходит неизвестно куда, не излучаясь
