Элейн проверила дверь, чтобы удостовериться, что ключ точно находится внутри замка. Внезапно почувствовав себя полностью и восхитительно испорченной, она достала из ящика кусок обнаруженного еще при первой ревизии душистого мыла, а затем вытянула оттуда же мочалку и большое банное полотенце.
Она перекинула платье и нижнюю юбку через японскую ширму. Панталоны оставила лежать там, где бросила. Гримасничая, стянула с себя белые шелковые чулки и аккуратно присоединила их к туфлям. Она задумалась, что служанка ответила бы ей на просьбу принести бритву? Так или иначе, Элейн была уверена, что эпиляторы еще не изобрели.
Дрожа, она подхватила банные принадлежности и зашла за ширму. Воздух был наполнен теплым клубящимся паром. Она положила полотенце на дальнюю сторону ванны возле стены, как можно дальше от ночного горшка, и ступила в горячую воду.
Пар заклубился вокруг тела. Добрые шесть дюймов отделяли ее бедра от наклонных металлических боковин. Здесь вполне бы хватило места для еще одного человека.
Она усмехнулась, вспомнив одну из своих фантазий.
Или две.
Вода жалила волдыри на пальцах. Элейн сжала мочалку в левой руке и прижала ее к груди, позволяя горячей воде тоненькой струйкой стекать вниз по телу. Золотое кольцо мерцало и поблескивало. Она вспомнила о веточке высушенной омелы на дне ящика комода — сувенир, оставшийся у Морриган с Рождества.
Бедная девочка впервые поцеловалась под ней? Были ли у нее скрытые фантазии, до которых Хэтти не смогла добраться?
Элейн приподняла над водой левую ногу. Шрамы были очень старыми — белые запавшие борозды. На память пришел фильм, в котором герой, маленький мальчик, сломал ногу, а неумелый пьяный доктор неправильно зафиксировал ее. Поэтому кости на ноге срослись неверно, и она отличалась от другой, здоровой ноги. Может, Морриган пострадала при подобных обстоятельствах? Конечно, в кино все закончилось счастливо — операция чудесно исправила ошибку, неправильный рост кости и все такое. Но это было в кино и в двадцатом веке, тогда как здесь… Да, это уж точно не фильм, и уж, конечно, не двадцатое столетие.
Она поворачивала угловатую, слегка искривленную ногу и так, и этак. Хэтти бубнила, что не позволит дьяволу взять ее душу так же, как он пометил ногу. Была ли она с Морриган во время несчастного случая?
Губы Элейн сжались от гнева и желания защитить, когда она представила раненую маленькую девочку, о которой, кроме Хэтти, некому позаботиться. Вызвала ли старуха доктора, чтобы вправить ногу Морриган, или все оставила на волю божью, ожидая чудесного излечения?
Слава Богу, Элейн жила в двадцатом веке, где господствовало рациональное мышление.
Она опустила ногу и погрузилась глубже под воду. Длинные волосы облегали спину и плечи, как морские водоросли. Весьма необычно. И почти сексуально.
Но тепло не могло держаться вечно. В отличие от ванной двадцатого века, Элейн не могла просто повернуть кран горячей воды, чтобы снова согреть воду.
Элейн окунула голову и затем, высунув ее из воды, безжалостно намылила. Она повторила процесс не единожды, с каждым разом взбивая все больше и больше пены, пока не смыла всю грязь и жир. Затем она намылила мочалку и энергично растерла все тело, прилагая чуть меньше усилий к той части, которая находилась внизу, под водой. Почтовая бумага не могла сравниться с современной туалетной.
Закончив, Элейн поднялась и потянулась за полотенцем. По сравнению с разгоряченным ванной телом воздух казался вдвойне прохладным.
Она поставила мокрую левую ногу на край ванны и, похлопывая, досуха вытерла, затем осторожно ступила на пол. Повторив ту же процедуру с другой ногой, Элейн лениво задумалась о том, как же эту ванну будут сливать. И улыбнулась, представив, как горничная переворачивает ванну и сливает через балкон воду.
Внезапно Элейн вспомнила ванную комнату в их с Мэтью квартире. Белая эмалированная ванна с раздвижными стеклянными дверями в душ. Рядом туалет с мягким сиденьем.
Умывальник с двойным сливом. Труба отопления, встроенная в стену ниже держателя туалетной бумаги.
Находится ли сейчас Морриган в теле Элейн там, в двадцатом столетии? Может она прямо в эту минуту сидит в эмалированной ванне, наблюдая, как колышется и танцует полоска туалетной бумаги в потоке горячего воздуха?
Элейн застыла, погрузив пальцы в мокрое полотенце. Если Mорриган находится в теле Элейн, то требуется приложить усилия с обеих сторон, чтобы каждой вернуться на свое законное место.
Выбирая между удобствами двадцатого столетия и примитивностью девятнадцатого, что же предпочтет Морриган?
Выбирая между Мэтью и Хэтти…
— Морриган, девчонка, дай мне войти, или я ни за что не отвечаю. Поняла? — Элейн подпрыгнула. Вопли старухи сопровождались оглушительными ударами в дверь. — Я знаю, чем ты там занимаешься, и не собираюсь этому потакать. Ты отопрешь дверь, и я войду, а иначе я все расскажу преподобному, да, я все расскажу!
Со сверхчеловеческими усилиями Элейн расслабила мускулы. Если бы Хэтти могла войти, то не кричала бы сейчас под дверью. Это было мудрым решением — оставить ключ в замке, чтобы невозможно было вставить с другой стороны еще один. Удивительно, чего только не узнаешь, смотря телевизор. Конкретно эту уловку она выудила из одной специальной программы для детей. Если подумать, то в той же передаче она увидела того мальчика с неправильно сросшейся ногой. Она не думала, что доживет до того дня, когда будет благодарна Мэтью за любовь к детским программам.
— Дай мне войти, слышишь! Открой дверь, Морриган Гэйл!
Элейн ждала, что дверь развалится, не выдержав яростного шквала ударов. Она крепко сжала губы, чтобы не закричать. Ноги снова задрожали. И живот. Она ненавидела бояться. Почему бы старой суке просто не убраться?
Зловещая пауза. Элейн просушила волосы. Они стали пушистыми, словно свежая хвоя. Элейн опустила полотенце ниже и энергично вытерла спину.
— Я предупреждаю тебя, Морриган Гэйл, я не позволю тебе предаться дьяволу, да, ты знаешь свои обязанности и откроешь дверь, как хорошая девочка! Отопри дверь, грешница!
Так, Хэтти снова сказала имя. Морриган Гэйл. Элейн отложила информацию в памяти, пока оборачивала полотенце вокруг себя. Сделав глубокий вдох, она шагнула из-за убежища японской ширмы.
И уронила полотенце.
И пискнула.
— Очень соблазнительно, дорогая. Вы должны почаще приветствовать своего мужа подобным образом.
Глава 6
Гнев Чарльза быстро угас, стоило ему оказаться вдали от Морриган.
Ладно, весь прошлый год он вел себя, как распоследний дурак, томясь от любви к жене, которой, как и большинству женщин, было совершенно наплевать на страстные чувства мужчины. Допустим, что это так. Но факт остается фактом — ему нужен наследник. Он потратил на нее слишком много времени. И не может позволить и дальше обманываться в ожиданиях столь драгоценного плода.
Поэтому Чарльз сильно сократил проверку владений и вернулся к источнику настоящей проблемы. Плоды появляются только после сева — или, как в его случае, после осеменения. Семена дадут всходы и вырастут. И вместо бесконечной унылой пустоши, которая, словно труп, тянет вниз и отравляет каждый миг
