Гален был в ярости, когда выяснил это, но ангел не наказал Стефано за его действия.'
Галена расстроило плохое обращение с ней? Удивительно.
Когда Доминик наконец добрался до нее, он подарил ей маленькую улыбку, которая получилась печальной и в то же самое время счастливой.
'Эти ублюдки никогда не подумали бы, что я помогу тебе.'
Он потянул за один конец пояса своих штанов и вытащил тонкое металлическое лезвие.
— То, что они делают — неправильно.
За эти годы я научился быть готовым ко всему.
Ее глаза сузились от удивления: он трудился над наручником, удерживающим ее в плену.
Глаза снова слезились.
Боль была непереносимой, она снова чуть не провалилась в ту зияющую пустоту.
Металл поддался, прежде чем она провалилась в забытье, благодаря этому ее боль уменьшилась, она освободилась..
— Спасибо тебе.
Он кивнул.
— У нас есть 10 минут.
Скорее всего.
Кто-то обязательно заходит сюда, чтобы проверить как ты.
Произнося это, он помог ей сесть.
— К тому же, я обещал позвать Галена, когда ты очнешься.
Конечно, я не собираюсь это делать.
После короткой паузы он добавил:
— За дверью мы поворачиваем налево.
Мы будем двигаться вдоль всех дверных проемов, и надеюсь, мое тело заслонит тебя.
Здесь есть люди, их немного, но даже при том, что они всего лишь медицинский штат, они без раздумий расстреляют тебя, если засекут, что это ты и ты освободилась.
Неуверенно, Оливия спустила сначала левую ногу, потом правую.
Она держалась на ногах.
Она облегченно вздохнула… и почувствовала досаду.
Ее губы разбиты, и малейшее движение снова вскрывало ссадины на них.
— Я не могу уйти без Плаща, — сказала она:
— Где?..
— Это невозможно.
Гален держит его при себе все время.
Единственный способ завладеть — вступить с ним в схватку, но ты не выживешь если сделаешь это.
Доминик был прав.
Она недостаточно сильна, чтобы победить Галена.
Но она не может допустить, чтобы Плащ остался у него.
Кто-то ещё должен будем придти за ним.
И придет.
Гален не будет колебаться, он не будет так…
снисходителен к другим людям.
— Пошли, — сказал Доминик, он подхватил ее за талию, и они направились к двери.
— Где сейчас Гален?
— Ну, нет.
Я знаю, что ты задумала, но я уже сказал тебе.
Мы не сможем сделать это.
Нет никакой возможности.
— Я должна попытаться, — сказала, излучая решимость.
Он замер, закрыв глаза.
Она могла чувствовать сбивчивые тяжелые удары его сердца о ребра.
— Он — здесь.
Ждет.
С нетерпением.
Он горько рассмеялся.
— Я пытался разбудить тебя раньше, но ты была столь прекрасна во сне.
Если она выберется, Гален покинет этот склад и никогда не вернется сюда, зная, что она сможет привести сюда Повелителей.
Она снова не будет знать, где найти его; это был шанс, который она не может упустить.
— Я хочу, чтобы ты отправлялся дальше без меня, — сказала она.
Она забросала его указаниями как попасть в крепость.
Повелители обнаружат тебя раньше, чем ты доберешься до горы.
Найди Аэрона и передай ему…
— Нет.
Доминик затряс головой.
— Сколько раз нужно сказать тебе? Ты не сможешь побить Галена.
Он убьет тебя, но не отдаст Плащ.
Я в любом случае умру, и мне без разницы, где это произойдет — здесь или в другом месте.
Но ты…
Нет, — повторил он.
— Я не позволю тебе.
Не хочу умереть, зная, что не сделал ничего, чтобы помочь тебе.
Она открыла рот, чтобы возразить ему, сказать что-либо, чтобы убедить его сделать так, как она хотела, но звук спешащих шагов и отдаленные крики остановили ее.
Доминик напрягся.
— Он зашел, чтобы проверить тебя, — прошептал он с ужасом.
— Дерьмо.
Дерьмо.
Он затащил ее в дверь и прижал к стене так, чтобы они были незаметны в том случае, если дверь откроют.
— Я не могу уйти без Плаща.
Просто не могу.
Снова Доминик прикрыл глаза, как будто решал как настоять на своем решении.
Прошла секунда, секунда, показавшаяся бесконечной, но когда он открыл их, в его глазах было больше решимости, чем она когда-либо раньше видела у кого-нибудь.
— Плащ будет у него в кармане.
Он уменьшается, когда его сворачивают.
Он серый, мягкий.
Хватай его и удирай.
Не оглядываясь.
Просто беги.
Хорошо?
Как и его, ее сердце колотилось о ребра.
Пот капельками скатывался по ее коже, ее конечности тряслись, а во рту пересохло.
— А как же ты?
Хоть он и сказал, что готов к смерти, она не была готова просто наблюдать за этим.
Он был просто милым мальчиком, который повидал за свою очень короткую жизнь слишком много плохого.
