— Рассказывай подробно и не части, — сказал Гром, закуривая.
И тут Олег заплакал.
— Она не узнает меня, дядя Леша! — Олег сгорбился за рулем, его широкие плечи тряслись. — Мы виделись с Олей два раза, она меня не узнала. Они, суки, что-то сделали с ней.
— Погоди-погоди, — остановил его Гром, чувствуя сосущую пустоту под сердцем. — Где ты ее видел?
— В «Красном фонаре», где же ещё. Два раза видел. Мельком. Нас, охранников, внутрь не очень-то пускают, но у меня там горничная знакомая. Она говорит, что Олю под замком держат, иногда только во двор выпускают, погулять. Я её как увидел, обалдел прямо. А она рядом прошла и не узнала. И глаза у неё… — Олег запнулся, в поисках нужного слова. Не нашел и безнадежно махнул рукой. — Что делать-то будем, а?
Гром неторопливо раздавил сигарету в пепельнице.
— Спасать будем, однако.
— А когда? — нетерпеливо вскинулся Олег.
— Прямо сейчас и будем. Поезжай потихоньку обратно к пивнушке. Потом… — Гром оборвал фразу.
Взвизгнули тормоза, полоснул по глазам ослепительный свет фар и ударила автоматная очередь.
Вываливаясь из машины, Гром мельком увидел остановившуюся неподалеку «девятку». Из нее, стреляя на бегу, выскочили трое.
«Значит, не почудился мне «хвост», — подумал он, вжимаясь в снег у переднего колеса «Жигулей», и крикнул:
— Олежка, ты жив?!
— Жив вроде, — осторожно отозвался голос откуда-то справа. — Колено ушиб.
— Хрен с ним, с коленом, ползи сюда. — Алексей рванул «Макаров» из наплечной кобуры под ватником и, выставив руку над капотом, не глядя, несколько раз выстрелил.
Кто-то крикнул. Взревел клаксон. Алексей подождал немного, потом осторожно высунул голову из-за машины.
Неподвижные тела лежали на снегу у «девятки». Сигнал надсаживался не умолкая. Гром подошёл, держа наготове пистолет. Однако опасения его были напрасны. У всех троих, тех, что на снегу, были аккуратно прострелены головы. Водитель уперся в руль простреленным лбом.
Алексей легонько толкнул его, и рвущий нервы рев наконец смолк.
— Ну, блин, ваще-е! — выдохнул подошедший сзади Олежек. Выпучив глаза, он смотрел на распростертые тела бандитов. Осторожно толкнул одного носком ботинка.
— Как же это?! С двадцати метров, да в темноте, да не глядя! Я с тобой, дядь Лёш, теперь ни фига не боюсь.
— Ну да, ну да, — рассеянно согласился Гром, вертя головой и пристально всматриваясь во тьму. Он недоуменно пожал плечами и сказал восторженно глядящему на него Олегу: — Давай-ка мы, дружок, поедем отсюда.
Метрах в двухстах от места действия, невидимый в темноте, прятался за деревьями серебристый «Ниссан». Стоявший около него Али проводил взглядом огни отъехавшей «копейки» Олега. Он усмехнулся в густые усы и любовно погладил хищно-длинный «хеклер и кох» с оптикой ночного видения.
Дима Медведев чувствовал себя препогано. Ноги у него промокли, насморк намертво закупорил ноздри, и дышать приходилось через рот, отчего сразу начинало болеть горло. И, как назло, ночь выдалась холодная, мокрая и снежная. По-хорошему, ему бы надо было отлежаться несколько дней, но больничные на этой работе оплачивали туго, со скрипом. С трудом закончив обход, он неверным шагом направился к ярко освещенной будочке у ворот. Шел третий час ночи. Его напарник Толик в это время пил крепкий кофе и через силу водил слипающимися глазами по строчкам детектива. Спать хотелось неимоверно, но начальник охраны Андрей Николаевич снимал до половины зарплаты за сон на посту. Он имел гадостную привычку появляться с проверкой в самое неподходящее время.
Дверь открылась, и вместе с клубами холодного воздуха в сторожку вошел Дима. Он бессильно опустился на скамью, чувствуя, как нарастает внутри него жар.
Толик внимательно посмотрел на него.
— Ты, Медведь, что-то совсем плохой, на-ка, хлебни, — сказал он, протягивая на парнику чашку горячего кофе.
В эту минуту за воротами раздался громкий — (та-та-татата) — автомобильный сигнал.
— Не иначе, Боров пожаловал, — съёжился Дима. — Открой ты, Толян, а?
— Боров так не сигналит, — задумчиво протянул Толик. — Это кого-то из наших принесло.
— Кому не спится в ночь глухую! — крикнул он, выходя к воротам…
— Толян, открывай, это я, Олег.
— Ты чего, Ждан, охренел! — ругнулся Толик, раздвигая тяжелые створки ворот. — В такое время только Боров и приезжает.
Олег вошел в сторожку и остановился, рассеянно озираясь по сторонам.
— Ты чего припёрся? — спросил его Дима. Олег пожал плечами, достал из кармана пистолет и приставил Диме ко лбу.
— Ляг на пол, Медведь.
— Хорош прикалываться, Ждан, — дрожащим голосом сказал Толик, потихоньку подвигаясь к столу, на котором лежал его дробовик.
— Не надо этого делать! — произнёс кто-то за его спиной.
Толик обернулся.
Невысокий, немолодой, а может, и молодой, только седой, почти наголо стриженный, стоя в дверях, привычно-небрежно целился Толику в живот из короткого десантного автомата.
— Руки за голову, ребята, и ложитесь на пол. Никто не пострадает, — спокойно, даже мягко сказал немолодой, но Толик и Дима как-то сразу поняли, что лучше с ним не спорить.
Олег сноровисто защелкнул запястья охранников их же наручниками.
— Ещё двое в доме и… — Олег повернулся к лежащим: — Толян, Кастрат здесь?
— Тут, он заночевал сегодня здесь.
Сонные охранники открыли дверь на условный стук, даже не спросив, кто стучит. Гром и Олег обходили комнату за комнатой, тихо будили девушек, просили их одеться и собраться в гостиной. В постели одной из них сладко посапывал спящий Кастрат. Недолго думая, Гром вырубил его рукояткой пистолета. Они с Олегом обыскали весь дом от подвала до чердака. В одной из комнат Ждан обнаружил видео-и звукозаписывающую аппаратуру с десятком видеокассет. Недолго думая, Гром прихватил их с собой. Затем они вернулись на первый этаж. Наспех одетые девушки толпились в гостиной, в изумлении таращили на них заспанные глаза.
Гром присел над лежащим на ковре Кастратом и похлопал его по щекам. Тот разлепил глаза, непонимающе уставился на Алексея. Сел, привалившись спиной к стене, и вытер связанными руками текущую по щеке кровь.
— Паша, где Ольга? — глядя ему в глаза, спросил Гром.
Кастрат некоторое время молчал, ворочая глазами по сторонам, затем хитро усмехнулся:
— Какая Ольга? Их здесь у меня много.
— Паша, не зли меня. Где Ольга? — тихо повторил Гром.
Но бандит молчал, с ненавистью глядя на Алексея.
— Я знаю, где она, — услышал Гром. Он обернулся и встретил огромные синие глаза.
— Идем, оловянный солдатик, так и быть, отведу тебя к невесте, — грустно улыбнулась Света.
— Сестра она моя, — буркнул Гром. Он заметил, как радостно блеснули глаза девушки, разгладились едва заметные горестные морщинки у губ.
— Олег, подруг на улицу, а с Кастрата глаз не спускай, — распорядился Гром и кивнул головой Светлане: — Веди.
Когда они проходили мимо Павла, тот злобно прохрипел:
