деньги — было лишь мишурой, непременными атрибутами этой самой власти.
Задумавшись, Леший мигом проглотил скудный завтрак и поднялся из-за стола с привычным чувством голода.
Марина закончила читать и поинтересовалась, какие коррективы шеф хочет внести в список.
— Очень важные! — улыбнулся Свиридов. Он нежно привлек девушку к себе и прошептал: — Маринка, роди мне пацана, а?!
Покраснев, девушка ткнулась носом ему в шею и только хотела что-то ответить, как в дверь постучали…
— Зачем ты звонишь мне, Гром? Разве шеф не сказал тебе, чтобы ты забыл номер этого телефона? — Голос Али звучал растерянно и напряженно.
— А ты? Ты тоже хочешь, чтобы я забыл твой номер? — невесело усмехнулся Гром.
— Слово хозяина — закон! — вздохнул дагестанец.
— Не дергайся. Не позвоню больше! Хотел только узнать, как там Оля.
— В порядке твоя Оля, — голос Али заметно потеплел. — Очень волнуется за тебя.
— Передай, пусть не волнуется, все хорошо.
— И чего у тебя там так хорошо?!
— Да вот, базу кротовскую с майором вдвоем завтра штурмовать будем. Весело будет. Жалко только, без тебя.
— Удачи тебе, Гром, — тихо сказал Али.
— И тебе удачи. Береги Ольгу.
Закончив разговор, Алексей сунул мобильник в карман и, упершись плечами в крышку канализационного люка, с грохотом и лязгом отбросил ее в сторону.
— Тише, придурок! — прошипел откуда-то снизу Рулев. — Весь город перебудишь! Где мы?
— На месте, Витюха, — ответил Гром, выбираясь на тротуар. — Точно, на месте.
С другой стороны дороги на Грома слепо таращились тёмные в этот ранний час витрины кротовского автосалона «Вектор»…
— Какого хера?! — злобно крикнул Свиридов, неохотно отстраняясь от Марины.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель робко просунулась зверская рожа Юрана, доверенного лица и советника Лешего.
— Извини, пахан! Но тут такое кино, блин! — просипел он.
— Ну заходи, раз припёрся! — буркнул Свиридов и, обращаясь к Марине, попросил: — Солнышко, принеси мне ещё сок, а этому уроду… — Леший оценивающе посмотрел на мешки под глазами Юрана, — … пивка, что ли, похолоднее!..
Когда секретарша ушла, Свиридов поморщился:
— Ну и прет от тебя! Опять обожрался вчера?
— Да… Нет… Хер с ним, пахан, дело не в этом!..
— Да?! А в чём?
— А в том… — Наклонившись к уху Свиридова, Юран торопливо заговорил: — Ты помнишь, в кодлане у Крота стукачок был? Гусь его погоняло! За чуйку, как дятел, стучал. Всем про всех!
— Не дыши на меня! — брезгливо отодвинулся Анатолий Владимирович. — Помню вроде! И что?
— Его нашли менты три часа назад в мусорном баке. В ста метрах от твоего дома. Видно, к нам шел, да перехватили его кротовские. Мудя ему отрезали и в рот засунули, чтобы, значит, не базарил помногу. — Юран тоненько захихикал и шумно отхлебнул ледяного пенистого «Гессера», принесённого Мариной. — Ух, лепота… Ну и вот! Кончить они его кончили, а обшмонать забыли. А может, помешал им кто. — Юран пожал плечами. — Короче, начали его в морге раздевать, а у него за подкладкой малява зашита… ну, записка то есть, — поправился Юран, зная, что Свиридов не любит фени. — А врач, тамошний потрошила, у меня на всякий случай прикормленный, ну и звякнул…
— Ты погоди, не гони! — осадил Юрана Свиридов. — Что в записке-то?
— А в записке… — Юран выдержал эффектную паузу. — А в записке сказано, где Крот свой общак держит!
— И где?!
— На продуктовой базе, в подвале, сразу за городом.
Леший пригубил сок, подумал, поморщился:
— Стремно что-то! Похоже на подставу! И потом, мы честные воры! Как же без «стрелки», без предъявы?!
— Вот именно, пахан! Мы — честные воры, а Крот, он беспределыцик ссученный, ментами дрюченный! Одно название, что авторитет! На бабках да на «быках» своих держался. На «воровское благо» лишь копейки кидал, как нищим. Только теперь он никто, фуфло! И людей у него нет! — продолжал, захлебываясь от волнения, Юран. — Братва передала, какой-то шизоид в одиночку весь его кодлан разнёс. Типа, маза у них не пошла, не поделили они там чего-то! Так что город-то, считай, без хозяина, а дела все налажены! Людей только своих посадить, и всё!
Леший долго молчал, рассеянно поглаживая тугое бедро стоящей рядом Марины, затем неторопливо, всё ещё сомневаясь, кивнул:
— Ладно! Уболтал! Собирай людей!
Глава 12
Дмитрий Корнеев, холостой, беспартийный милиционер, замёрз и хотел есть.
Он подсунул под голову свою холодную и сырую форменную куртку, поворочался, пытаясь уснуть, но рядом в темноте громко застонал, а потом оглушительно захрапел зам начальника управления.
Уже почти неделю их держали в каком-то холодном сыром подвале сумасшедшие черножопые боевики. Кормили сносно, даже давали сигареты, но на все вопросы вежливо отвечали, что, мол, независимость Ичкерии пока еще не предоставлена, а потому отпустить заложников никак невозможно.
Толстый зам пытался выступать, несколько раз получил по морде, упав духом, перестал умываться и бриться и целыми днями молча смердел в углу, Опускаясь на глазах.
Капитан Заикин плакал по своим детишкам и, как булгаковский Азазелло, носил в кармане косточку от приготовленной женой курицы. В общем, в подвале царило уныние и скука, только Диман не падал духом, постоянно строя планы побега, один фантастичнее другого.
Вот и в эту промозглую ночь ему не спалось. Передвинувшись поближе к двери и подальше от стонущего и храпящего начальника, отважный Диман принялся разрабатывать очередной, блестящий, по его мнению, план.
Книжек он отродясь не читал, но в каком-то французском фильме видел, как один старикан черенком от ложки проковырял насквозь стену замка. Правда, на это ему понадобилось двадцать лет, но дед-то был старый и слабый. Да и строили раньше не так, как сейчас, поэтому Диман прикидывал уложиться года в два.
В предоставление независимости Чечне верилось слабо, так что времени у них было навалом.
Были, правда, досадные мелочи, вроде алюминиевых ложек, которые быстро стирались, полной неизвестности относительно того, где они находились (боевики долго везли их с завязанными глазами), и тому подобной дребедени. Однако в целом план был великолепен.
Диман даже задремал. Ему стала было сниться церемония награждения его, Димана, за спасение заложников, но тихие голоса развеяли приятное сновидение. Молодой милиционер чертыхнулся и поневоле прислушался к гнусаво бубнящим за запертой дверью голосам боевиков. Говорили почему-то по-русски, и говорили такое, что Диман при первых же словах кавказцев прилип ухом к двери.
Нимало не опасаясь быть услышанными, боевики обсуждали план нападения на некую базу, который должен был состояться этой же ночью, ближе к утру. На этой базе некие бандиты держали огромное
