занятым на плантации, всего пятнадцать центов в день. А вам хорошо известно, мистер Брандон, что ни один белый, даже не имеющий никакой квалификации, ни за что не согласится работать за столь мизерную плату. Красные же позаботились, чтобы об этом узнали и здесь. И вот эти богом проклятые цветные парни вообразили, что мы снова предложим им пятнадцать центов, как только красная банда уберется из Гватемалы. Все это в значительной степени осложняет положение Армаса.
Адамс замолчал и, отпив еще один глоток воды из стакана, посмотрел в окно. В этом порту все являлось собственностью компании, и вдруг такая осечка. Куда ушли старые добрые времена? Еще каких- нибудь три года назад Гватемала слыла самым лакомым куском. Компании принадлежала десятая часть территории, на пятистах крупных плантациях в пору уборки урожая, обливаясь потом, трудились четыреста пятьдесят тысяч наемных рабочих, руками которых убиралось семь миллионов гроздей бананов и восемьдесят процентов всего выращенного кофе. Вывоз кофе из Гватемалы приносил доход тридцать пять миллионов долларов, занимая третье или четвертое место в списке мирового производства. Здесь имелись огромные площади — дешевый земельный резерв для будущего. Помимо этого «Юнайтед фрут компани» принадлежал фактически весь торговый флот страны, все шоссейные дороги, контрольный пакет акций железных дорог. В ее руках находились телефонная сеть, электростанции, лучшие постройки в городах, лесные заказники, сахарные и цементные заводы, не говоря уже о спичечных фабриках и заводах по производству рома. Путем финансового участия компания контролировала все отрасли экономики, располагая целой армией собственных служащих, надзирателей, шпиков, даже собственной полицией, которая разъезжала по стране на мотоциклах и не подчинялась никаким местным законам.
Боже мой, до сих пор все так и было. Но со вчерашнего дня вьется на горизонте дымок американского миноносца, один вид которого служил для коменданта, сохраняющего верность правительству, своеобразным предупреждением: мол, на худой конец Адамс всегда сможет укрыться на его палубе.
А началось все так просто. Летом 1950 года рабочие опыляли ядовитым раствором банановые плантации на Тихоокеанском побережье, чтобы защитить их от каких-то болезней. Как всегда, несколько человек при этом пострадали, некоторые даже ослепли. Нечто подобное случалось и раньше, но на этот раз вмешались коммунисты, объединившиеся с профсоюзами. Они потребовали улучшения условий труда, выплаты пенсий инвалидам и пострадавшим. При этом произносились громкие подстрекательские речи. Когда на следующий год ураган уничтожил посадки на больших площадях, хозяева уволили значительное число наемных рабочих, контракты с которыми еще не утратили силы. Правительство же потребовало от компании новых капиталовложений на льготных условиях, пригрозив, что в противном случав пострадавшие районы вряд ли удастся возродить.
Была допущена грубая ошибка. Самуэл Адамс еще тогда догадался, что земля просто истощилась, а в бостонском филиале «Юнайтед фрут компани» полагали, что все пойдет, как прежде, если последует соответствующий звонок из Вашингтона, вслед за которым на побережье высадятся американские морские пехотинцы и свергнут неугодное правительство, как случалось уже в 1908 году в Никарагуа, в 1924 году в Гондурасе, в апреле 1920 года в Гватемале. Все эти банановые республики два, три, а некоторые даже пять раз подвергались агрессиям, что не мешает в настоящее время их представителям гордо восседать в ООН и требовать, чтобы их государства считались суверенными.
Три года назад уволенные наемные рабочие обратились в свои профсоюзы с жалобой, требуя возмещения убытков. Жалоба прошла множество инстанций, пока не была рассмотрена апелляционным судом, который вынес в феврале 1952 года приговор, предусматривающий реквизицию объектов компании, если она не возместит убытки…
Такого прежде никогда не было. Правда, поначалу все шло как будто гладко. Но спустя четыре месяца, несмотря на различные препятствия, был принят закон об аграрной реформе, а в феврале 1953 года издан правительственный декрет, согласно которому у компании было реквизировано восемьдесят три тысячи гектаров земли, что составило восемьдесят процентов всех земельных угодий, расположенных на Тихоокеанском побережье. Осенью началось отчуждение этих земель с выплатой соответствующей компенсации. Но как выглядело это на деле? Кабинет Арбенса настаивал на сумме, которую компания ежегодно выплачивала в виде налогов, а именно на сумме шестьсот тысяч долларов. Она и была выплачена. Фактически же стоимость этих земель исчислялась в шестнадцать миллионов долларов.
В Бостоне разбушевались и послали нескольких парней наподобие Брандона, ориентировавшихся на правых, проверить, не устарел ли Адамс для столь важного поста. Боже мой, чего он только не предпринимал, чтобы отвести от себя опасность! В Гватемалу потекли деньги, предназначенные для подкупа, проводились шумные кампании по радио и в прессе, среди населения распространялись самые невероятные слухи, прокатилась волна покушений на левых лидеров, были уничтожены несколько красных, верховный суд вдруг заявил, что закон об аграрной реформе принят в нарушение конституции, повысились железнодорожные тарифы, снабжение столицы электроэнергией велось о перебоями — и все это делалось, чтобы оказать давление на правительство Арбенса, которое примерно раз тридцать пытались свергнуть…
Мысли американца внезапно оборвались, так как из селектора донесся голос секретарши:
— Мистер Адамс, к вам пришел капитан правительственных войск. Вы его примете или пусть подождет?
Адамс сразу почувствовал, как учащенно вабилось его сердце. «Неужели дело зашло так далеко, что они решили занять порт, а меня вышвырнуть вон?» — подумал он, а вслух спросил:
— Его фамилия?
— Если я правильно поняла, это капитан Круцфер.
— Круцфер? О'кэй! — Глубоко вздохнув, Адамс рассмеялся, и десятки морщинок мгновенно разбежались от уголков глаз к вискам: — Пусть кабальеро подождет несколько минут в приемной.
— Офицер из армии Арбенса? — спросил Брандон.
— Да-да, из армии… — пробормотал Адамс, невольно припоминая, как по поручению компании организовывал на ее деньги многочисленные перевороты, после того как десятилетие назад сбежал диктатор Хорхе Убико, прекрасно ладивший с американцами. Особенно хорошо запомнился Адамсу последний путч, предпринятый в марте 1953 года. Тогда в департаменте Салама восстали местные землевладельцы и их окружение. На их одеждах были изображены кресты, наподобие тех, что носят куклуксклановцы. Они называли себя «слугами армии Христа», а когда пришли правительственные войска, немедля побросали оружие, за которое было заплачено шестьдесят четыре тысячи долларов. У Адамса была хорошая память на цифры.
— Правительство так называемого Народного фронта, — продолжал он, — довольно крепкий орешек. Вы не думали о том, как его расколоть? За последние годы вы имели возможность неоднократно убедиться, что происходит это не самопроизвольно и не под воздействием извне.
— Я вас что-то не понимаю, — заметил Брандон. — Да и не силен я в философии.
Его слова могли показаться невежливыми, но Брандону порядком надоело выслушивать всякую чепуху. Ему было предписано проделать путь в триста километров до Гватемалы, чтобы встретиться там с послом США Перифоем, прибывшим из Греции для приобретения опыта свержения коммунистических режимов. Перифоя наверняка снабдили для этого хорошими рецептами. Но Брандон не был уверен, что командование правительственных войск разрешит ему поездку через район военных действий. Если он такого разрешения не получит, придется сесть на моторный катер и на нем отправиться в Пуерто-Кортес, оттуда, пересев в самолет мятежников, лететь в Тегусигальпу, а затем самолетом компании «Пан-америкен» через Сан-Сальвадор лететь в Гватемалу, сделав черт знает какой крюк, в то время как в директорате компании с нетерпением ожидают его доклада.
— Сейчас вы меня поймете, — снова заговорил Адамс. — Не забывайте, какой опыт можно приобрести, если длительное время сидеть в Центральной Америке и смотреть на происходящие события открытыми глазами. А теперь будьте особенно внимательны, возможно, вы извлечете из этого пользу для себя. — Он нажал клавишу селектора и бросил в микрофон: — Попросите капитана войти.
Капитан Круцфер оказался низкорослым, с желтым костистым лицом и впалыми щеками, что свидетельствовало: он страдает либо малярией, либо каким-нибудь желудочным недугом.
— Здравствуйте, — приложил капитан руку к козырьку фуражки. — Кабальеро, я прибыл, чтобы сообщить вам, что военная комендатура Пуэрто-Барриоса, к сожалению, не может разрешить вашему сотруднику поездку в Гватемалу.
