выступал против подобных, как он говорил, выходок. Даже если группа вернется в полном составе, Ахвледиани ему долго еще этого не забудет.
Какую пользу принесет успех в корсуньских казармах? Конечно, двести солдат из разных подразделений еще долго будут говорить и думать о том. что они увидели в кинозале. Значит, это все равно что двести раз по двадцать, а то и больше. Но группа пока не перешла линию фронта. А Гейнца, возможно, уже схватили, допросили, быть может, уже…
— «Береза»… Я — «Тополь»… Я — «Тополь»… Возвращаемся через четыре часа. Приблизительно двадцать километров восточнее…
Эрнст остановился, услышав шум мотора. Все выжидательно посмотрели на обледенелую дорогу. И прежде чем на дороге показалась машина, семеро человек уже снова шли по обочине.
Эрнсту не удалось дать указания товарищам. Но они и сами хорошо знали, что не должны ничем себя выдать и быть готовыми к самому худшему.
Шум мотора усилился. Подъехав к группе, машина затормозила. Эрнст повернулся и остановился. Это была штабная машина, из которой неторопливо вылез толстый полковник и, возбужденно размахивая руками, направился к ним.
— Что это такое, лейтенант? Как ваши люди несут оружие? Что за небрежность, черт побери!
Ханнес и Кнопка, шедшие в конце колонны, несли винтовки прикладом вверх, и это разозлило полковника.
Эрнст пробормотал извинения, а про себя подумал: «Эх ты, старая тыловая крыса, знал бы ты…»
Выговорившись, полковник удовлетворенно вернулся к машине. Когда он отъехал довольно далеко, ребята расхохотались.
У следующей деревни они свернули с дороги, на опушке леса снова настроили рацию и вышли на связь.
— «Береза»… «Береза»… Я — «Тополь»…
Майор Ахвледиани подержал еще некоторое время трубку в руках и лишь потом опустил ее на рычаг. Отсутствующим взглядом он оглядел находившихся на КП батальона солдат. Только что полученное известие заставило его совершенно забыть о своем друге, фронтовом корреспонденте лейтенанте Сергее Бродском.
— Что случилось, Зураб? — спросил Бродский, чутьем журналиста уловив возможность получить интересный материал для газеты. — Какие-нибудь новости?
Но Ахвледиани не ответил. Он спешно вышел в соседнее помещение, к радистам. Обратно вернулся невеселый.
Бродского охватило нетерпение.
— Мы с тобой не виделись целую вечность, а от тебя и слова разумного не добьешься. Что-нибудь стряслось с твоими питомцами?
— Они не вышли на связь. — Ахвледиани в сердцах бросил на пол не до куренную папиросу. «Вы несете личную ответственность за безопасность этих немцев», — сказал ему генерал на инструктаже. Майор проклинал тот час, когда согласился задействовать группу Тельгена, хотя знал, что новое наступление частей Советской Армии начнется в самое ближайшее время.
— Они должны были вернуться еще два часа назад, — сказал он, повернувшись к Бродскому, — сам понимаешь, что это означает теперь, когда на нашем участке начались активные действия.
Подойдя к карте, майор ввел своего друга в обстановку, сложившуюся на участке фронта, находившемся против 1-й танковой и 8-й армий гитлеровских войск. Между армиями обозначился разрыв примерно в сто километров.
— Манштейн, командующий группой армий «Юг», беспрерывно атакует внешнее кольцо нашего окружения.
— Но кольцо все же держится?
— Мы несем большие потери.
— А противник?
— Они любой ценой стремятся вырвать оба армейских корпуса из окружения. С этой целью они стягивают в район Русаловка, Ризино мощные ударные группировки, и прежде всего танковые соединения. В штабе предполагают, что они намереваются окружить наши части у Звенигородки. Чтобы опередить их, мы тоже должны стягивать сюда, на наиболее опасные участки, свои войска.
Ахвледиани задумчиво смотрел на карту. Если группа Тельгена рискнет перейти линию фронта там, где о них ничего не знают, можно ждать самого худшего. Да и на территории, захваченной гитлеровцами, на каждом шагу ей грозила опасность. Кроме того, утром была перехвачена и расшифрована радиограмма командования 8-й немецкой армии, тоже не успокоившая Ахвледиани: командование приказало разведотделам всех дивизий установить фамилии солдат вермахта, оказавшихся в русском плену и выступивших против Гитлера, и адреса их семей.
Дверь распахнулась, на пороге появился сержант.
— Товарищ майор, радиограмма от «Тополя»!
Ахвледиани поспешил за сержантом. Он остановился около радиста, внимательно глядя, как тот записывает поступающее донесение.
Когда Бродский подошел к ним, радист вдруг перестал писать.
— Прекратили… — Он потряс наушники, покрутил ручку рации.
— Попробуйте вызвать их еще раз, — глухим голосом приказал Ахвледиани.
— «Тополь»! — заговорил радист. — «Тополь»! Я — «Береза». Я — «Береза». Слушаю вас. Прием… Прием…
Бродский и Ахвледиани приникли к наушникам, в которых, кроме писка и помех, ничего нельзя было услышать.
Пожав плечами, радист положил карандаш на место и сказал:
— «Тополь» не отвечает.
Ахвледиани молча прочел текст, который сержант уже успел записать. «Возвращаемся через четыре часа…» Теперь уже осталось два часа. «Приблизительно двадцать километров восточнее…» Он отдал сержанту записку и вместе с Бродским вернулся к себе.
— «Тополь», «Тополь»… Я — «Береза»… Отвечайте, как меня слышите? Прием… — долго еще доносилось из соседней комнаты.
«Двадцать километров восточнее чего?» — думал Ахвледиани.
Бродский тем временем отыскал на карте Медвежий лес. Он положил карандаш острием вправо и сказал:
— В двадцати километрах восточнее назначенного места уже нет линии фронта.
— Когда группа отходила, там уже был тыл.
— Значит, Медвежий лес как исходная точка отпадает, ее мы должны искать юго-западнее.
Ахвледиани взял циркуль и обвел все населенные пункты, расположенные неподалеку от линии фронта. Потом побежал посоветоваться с начальником штаба. Вернулся он расстроенным.
Бродский все еще стоял у карты.
— Все возможные точки пересечения находятся очень далеко либо от линии фронта, либо от Медвежьего леса. Твои немцы не смогут за такое короткое время пройти пешком это расстояние.
— Группу возглавляет Эрнст Тельген, а он тертый калач. — Ахвледиани попробовал вернуть утраченное настроение.
— Ну? — удивился Бродский, пряча улыбку в серых глазах.
— Очень просто: он мог достать машину. Этот все сделает и еще вернется со щитом.
Они обсудили возможные варианты, но не смогли прийти ни к какому решению. Особенно тревожило Ахвледиани то, что радиопередача внезапно прервалась и группа на связь больше не вышла.
— Поеду в дивизию, — решил он наконец.
— Я с тобой.
Ахвледиани все время торопил шофера, но дорога была забита машинами с незажженными фарами,
