– А что, в России нет автомобилей? – Лицо пожилой миссис осветила улыбка удивления.
Я коротко засмеялся. Или дамочку выпустили из психушки, или, наоборот, она указывает мне мое место…
Угрюмо умолкнув, я повернулся к окну… В вагоне включили освещение – поезд влетел в туннель, не сбавляя скорости, что показалось мне довольно рискованной манерой езды; во всяком случае, перед туннелем принято снижать скорость – зона ограниченной видимости…
Туннель так же внезапно кончился, как и появился, – освещение вагона поглотил густой солнечный свет. И картина за окном стала веселее, насыщеннее красками. Горная гряда как-то боком уходила к хвосту нашего состава. Точно «пояс стыдливости», гряда отделяла аскетичную северную часть страны от легкомысленной южной…
– Джек говорит, что вы из России, – произнесла миссис, пошептавшись со своим спутником. Я кивнул. – Неужели вы из России?
Я еще раз кивнул, стараясь справиться с куском мяса, но он, как назло, плохо прожевывался.
– Да, мэм, я здесь в гостях. А живу в России, в Петербурге. Меня зовут Илья.
Немыслимо исковеркав, миссис повторила мое имя, назвав свое и своего «хазбенда».
Джек хранил суровое молчание, как подобает настоящему мужчине при не совсем понятном кокетстве супруги с незнакомцем.
– Я слышала, что в России по улицам городов бродят медведи, – заявила Джейн, подобно персонажам некогда расхожих статей наших журналистов-американистов.
Мне тогда казалось, что это их придумка, дабы показать невежество американского обывателя, – оказывается, нет. Впрочем, и наши люди хороши. Помнится, на встрече в Сосновом Бору с сотрудниками Ленинградской атомной станции солидный с виду гражданин задал вопрос: «А правда, что в Америке узаконен брак между гражданином и его автомобилем?! Я сам читал в газете, что во Флориде был зарегистрирован подобный брак». Гражданин был серьезен, он был уверен в диких правовых вольностях заокеанской страны, а главное, в массовости подобного дурачества. Что ответить? Я вздохнул и сказал: «Правда». Гражданин сел на место в ореоле всеобщего уважения к его осведомленности о жизни загадочной Америки…
Оставив жестковатый бифштекс, я придвинул розетку с фигурным сиреневым муссом, аппетитно подрагивавшем в такт движению поезда.
– Видите ли, мэм, на улице, где я живу, медведей нет, не буду хвастать. А вот на соседней они встречаются. Особенно в пабах. Сидят, пьют мед, закусывают еловыми шишками.
Старушенция распахнула меленькие гляделки, точно дитя на тюзовском спектакле «Малыш и Карлсон».
– Мистер шутит, – мрачно пробасил Джек, внезапно проявив в своем мирном облике пиратскую свирепость.
«Ну их к бесу, – подумал я. – Чего доброго, дед даст мне в ухо за насмешку над его безмозглой женушкой. Мало мне было здесь скандала в ресторане! Не хватает заиметь репутацию поездного бузотера».
Но громкий смех Джека прервал мои мысли – настоящий американский смех-бельканто. Даже не верилось, что тщедушный старикан может так хохотать.
– Хо-хе-ха… Паб с медведями! – громыхал Джек. – Я представляю… Вы остроумный молодой человек…
Я подхихикнул – больше оттого, что оказался «молодым человеком»; интересно, на сколько мой визави старше меня?
– Джейн, сэр, верит в любую чушь, если слышит ее от незнакомого, – продолжал Джек. – Я рассказываю ей серьезные истории – не верит, а от постороннего – верит всему. И так – все шестьдесят лет, которые мы женаты…
– Оставь, Джек, – произнесла Джейн. – Ты и сейчас говоришь ерунду… Когда ты пришел недавно и сказал, что сломалась сеялка у Тома Бредли, я поверила. А что оказалось? Она вовсе не сломалась, просто их рабочий уехал на Майями с какой-то девкой…
– Вот еще, – растерялся Джек и принялся что-то негромко бормотать, скрежеща, точно таракан в углу.
«Им обоим немногим меньше двухсот лет», – я и впрямь почувствовал себя молодым человеком.
Джейн отмахнулась от мужа сухонькой кистью, похожей на куриную лапку, и обратилась ко мне с просьбой поведать еще что-нибудь о России.
Судя по ее эрудиции, мне придется рассказывать о России примерно с времен Владимира Красное Солнышко… Я пожал плечами и обменялся взглядом с мрачным Джеком – кому приятно, если жена уличает во лжи? И видимо, дело не в сеялке Тома Бредли, тут дело поважнее, и я в это дело оказался невольно втянут… Несколько минут мы сидели молча, в ожидании кофе.
– Неужели ты полагаешь, Джейн, – не выдержал Джек, – что я ходил к этой косоглазой Анжеле?
– Ты? К Анжеле? Ха! – ответила Джейн. – Если бы ты смог одолеть хотя бы полпути до ее ранчо, тебя надо было бы лишить медикера, как симулянта. – Очи Джейн сверкали, она сейчас как будто помолодела. – Ты просто сидел с этим сукиным сыном Бредли в пабе и пил… мед, закусывая еловыми шишками. Но зачем лгать – «сломалась сеялка»?!
Джек взглянул на жену, перевел взгляд на меня, взглянул в окно и тяжко вздохнул. Достал из кармана плоскую коробочку с ментоловыми дольками «Тик-Так», выбил одну и отправил в рот, предъявив на мгновение чудесные белые зубы…
– Многие фермеры Аризоны поставляют в Россию зерно, – проговорил Джек. – Неужели в России нет своего зерна?
– Вы живете в Аризоне? – уклонился я от ответа. – Говорят, очень красивый штат.
