— Нет. Вопрос технический. И разбору здесь не подлежит, — ответил Греков.
Податливо качнулись рессоры, и Смердов уселся в пахнущий бензином кузов.
— Пора худеть. Я свой вес контролирую рессорами, — произнес Рафаэль Поликарпович. — Откажусь- ка я, пожалуй, от хлеба на месяц.
— Помогает? — равнодушно спросил Греков. Он уже сидел в машине и смотрел на ярко освещенный заводской двор.
Шофер приподнялся и проверил, хорошо ли захлопнута задняя дверца.
— Боишься, Вася, что директор вывалится? — Смердов усмехнулся.
Шофер что-то пробормотал и включил стартер. Настороженно, словно приглядываясь к каждому повороту узкого каменного коридора, машина миновала территорию завода и покатила по улице. Грекову иногда казалось, что встречные машины о чем-то переговариваются между собой, надо лишь внимательно прислушаться. Работяга-самосвал, наверное, отпускал очередную шутку относительно тарификации перевозок песка. Серенькая почтовая делилась своими наблюдениями, где что продают в магазинах. А «Волга» с цветными свадебными лентами и болтающимися на ветру резиновыми колбасами хвалилась родственниками жениха…
— Прав он, как ни крути! — Смердов легонько толкнул Грекова локтем.
— Кто он? — спросил Греков, хотя знал, кого имеет в виду директор.
— Любимец ваш, Лепин.
— Да… Пожалуй, — нехотя поддержал Греков. — Возникла обстановка для появления Гмыри, и тот появился. В идеальном своем виде: добросовестный работник, а по существу — жулик. Действительно, парадокс.
— Не согласен. Некоторые поступки Гмыри и были заведомо нечестными, но совершались без корысти.
— Так уж и без корысти? А премии, прогрессивки? — Греков постепенно втягивался в разговор. — Выходит, что материальное стимулирование можно направить во вред.
— А все оттого, что не учитываем индивидуальность, — заметил Смердов.
— Возможно, — согласился Греков. — Но ведь то, что как будто идет на пользу нашему заводу, а следовательно, и самому Гмыре, вредит государству. Отсюда вывод: наш завод в его теперешнем виде является институтом, чужеродным нашему государству. Вы как считаете, товарищ директор?
Смердов наклонился к шоферу и попросил ехать его по бульвару. Тот недоуменно пожал плечами — это несколько лишних километров.
— Вася, — укоризненно проговорил Смердов. — Мы о деле беседуем, а ты со своими километрами. Нехорошо. — Он опять повернулся к Грекову. — А если завтра Гмыря уйдет? Люди почувствуют большую ответственность и…
— Вряд ли, — перебил Греков. — Появится другой Гмыря. Он порождение завода. В этом суть. Нужны кардинальные решения.
— Но что мы можем сделать одни? — произнес Смердов. — Мы в общей системе. Мы связаны с поставщиками, с потребителями. Не на острове ведь живем…
— Значит, так и будем работать на холостом ходу? — задумчиво проговорил Греков и добавил: — Нет. Надо вырваться из замкнутого круга.
Разговор их не был похож на спор. Просто каждый высказывал то, о чем думал, в их словах чувствовались взаимное уважение и заинтересованность в общем деле. Но тем не менее Грекову не хотелось продолжать разговор.
— Какие новости, Рафаэль Поликарпович? Скоро сольют наш завод с соседним? — спросил он.
— Не говорите! — огорченно воскликнул Смердов. — Опять звонили из горкома. Днями будет специальное совещание. А ведь сольют. И понесем мы с вами два креста.
— Отправьте в главк письмо, пока не поздно. Поезжайте к министру.
— Что вы! — Смердов махнул рукой. — Москва далеко, а горком через улицу. Дипломатия нужна. А какая — ума не приложу. Главное, отбиваться нечем. Рабочих ведь не хватает, как ни мудри.
— Почему бы горкому самому не связаться с министерством? Зачем они вас уговаривают, не понимаю?
— Вы ребенок, Геннадий Захарович! Они, безусловно, свяжутся с министерством. Да только тогда, когда меня в союзники втянут. А еще лучше, если я сам буду просить министерство о слиянии, тут горком меня и поддержит. — Смердов огорченно отвернулся к окну. Волосы на его затылке топорщились, и Грекову захотелось их пригладить. Он представил, как гладит по голове директора завода, и расхохотался.
— Что с вами? — не оборачиваясь, спросил Смердов.
— Навстречу едет «Жигуленок». Он предупредил нашу «Волгу», что у следующего поворота стоит автоинспектор. И очень строгий.
Смердов проводил взглядом промелькнувший голубой кузов автомашины.
— Вам не удавалось подслушать, о чем иногда переговариваются между собой машины? — спросил Греков.
— Вы, дорогой мой, псих. И демонстрируете это сегодня во второй раз, — сказал Смердов.
— Не заметил. А когда было первый раз?
— В первый раз на заседании парткома. Ваш приказ о типовых испытаниях «Радуг».
Вот оно, начинается. Конечно, ради этого разговора Смердов и предложил ему отпустить «газик» и взялся доставить главного инженера домой на своей машине.
— Не понимаю, зачем вам надо было устраивать спектакль. Держать вечерами людей, выплачивать сверхурочные? — Смердов пристукнул кулаком по спинке сиденья. — И не молчите, пожалуйста! Что произошло? Почему вы не предупредили меня?
— Это вопрос чисто технический, — упрямо произнес Греков.
— А я уже не инженер? Ничего не понимаю? Нет, у вас что-то другое на уме. В Москве за нас спокойны. И вдруг — срыв плана по основной номенклатуре!
Греков привалился к дверце и прикрыл глаза. Ему казалось, что если скорость еще немного прибавить, машина выскользнет из-под него и он очутится на асфальте. И тут он вспомнил раздраженные, глупые реплики Павла Алехина на парткоме. Что это с ним случилось? Многие годы Алехин словно и не замечал его, Грекова. А сегодня полез в спор. Может быть, Татьяна поведала ему о встрече в кафе и он ревнует? Нет, это исключено.
— Лучше б деньги, что выбросили на доводку датчиков, детскому садику отдали. — Смердов вздохнул.
Если бы шофер догадался чуть прибавить скорость! Впрочем, везде понаставлены светофоры с красными глазами. И так будет до самого дома. А там, в жаркой, постоянно пахнущей какой-то едой передней, Греков переоденется, пройдет в кухню, где раздобревшая Шурочка переворачивает на сковородке брызжущую маслом треску. Как она сказала недавно? «Если ты захочешь порушить семейную жизнь, я на все решусь. В горком партии пойду, в Москву буду писать. У нас дите». Черт возьми, столько лет живет в большом городе. Врач, наконец! Дите! А все старуха-сводня, тетя Поля…
— Молчите? — проговорил Смердов. — Только чем кончится ваша молчанка? Послушайте, Греков, а почему вы уверены, что датчики не пройдут типовые испытания?
— Могут не пройти. Они вакуум не держат. Могут сорваться на температурных режимах.
— Но могут и пройти? — с надеждой произнес Смердов.
— Могут и пройти. Для меня эта история с вакуумом — снег на голову. И причина неясна.
— Зачем же вам понадобились типовые при такой ситуации? Боитесь, что ли?
— Не без этого, — сказал Греков. — Боюсь.
— А я не боюсь! Я отменяю типовые своей властью. Перенесу их на следующий месяц. Приборы пошлем заказчикам, работающим в умеренном климате. Слышите? Я отменяю типовые по «Радуге». Завтра будет приказ. Так что с вас ответственность снимаю. Можете спать спокойно.
— Тогда я подам заявление об уходе.
— Что?! — Смердов резко обернулся, словно машина с налета угодила колесом в яму. — Что вы сказали?
