— Какой же ты растяпа, Кит! — не выдержала Марина. — Полчаса над несчастной банкой!
— Просто ему не везет. — Алена откинула со лба волосы.
— Не повезло мне, что я с вами познакомился! — Никита бросил нож и отошел.
— Ты? С нами? Ха! Это мы с тобой познакомились. Мы с Мариной пришли в этот сад раньше тебя.
— Ну и что? — серьезно ответил Никита. — Меня бабушка не пускала.
— Ой, умру! — Марина оглядела неуклюжую фигуру Никиты. — У тебя и бабушка была, Кит? Ой, не могу! У него бабушка была.
— И была! Доктор наук, между прочим, — обиженно произнес Никита. — Физиолог.
— Доктор паук. А ты в кого пошел, Кит? — продолжала Марина. — В меня, да? Или в Аленку?
— Аленку вы не трогайте, плебеи! А ленка диссертацию через год защитит. — Алена обтирала полотенцем посуду. — Еще придете ко мне денег одалживать… Ты, Кит, сколько сейчас стоишь?
— Сто тридцать он стоит, — ответила Марина.
— Сто сорок! — поправил Никита.
— Это когда ж тебе накинули? Или постеснялся обмыть прибавку?
— Постеснялся. Еще приказ не подписан. Скрипкин только вчера из отпуска вернулся, — вздохнул Никита и рассмеялся. Чего это он стал о чем-то спорить? И всерьез! Расстроился из-за каких-то масляных пятнышек на старых брюках…
Никита смеялся. Когда он смеялся, лицо покрывалось веселыми лучиками. Они тянулись к уголкам губ, к уголкам глаз. Склонив голову набок, он смеялся в полное свое удовольствие…
И Марина смеялась. Когда она смеялась, носик, короткий, вздернутый, жадно втягивал воздух…
И Алена смеялась. Она смеялась, обхватив руками затылок и откинув голову…
Они поглядывали друг на друга сквозь зыбкую вязь смеха и уже не помнили причины, вызвавшей смех. Да и была ли причина? Просто им приятно смеяться. Их ничего не стесняло. Они прекрасно знали друг друга много лет. Всю жизнь. Хотя и виделись не так уж часто…
— Кит, Кит… Помнишь, как ты подрался из-за меня с Глебом, помнишь? В школе, — проговорила Алена.
— Дурак был, — хохотал Никита.
— Ты рыцарь был, глупый. Я тебе правилась, ты и подрался… А сейчас? Какой-то Скрипкин, господи! — Алена укоризненно качала головой.
Никита шагнул к стене, снял с крючка автомат и спрятался за шкаф. Он выставил автомат и нажал гашетку. На кончике дула замерцала лампочка, изображающая выстрелы.
— Я тебя убил! Падай! — закричал Никита.
Девушки оглянулись: в дверях стоял Глеб.
Из бесед со свидетелями по делу № 30/74.
«…Почему я его не любил? Трудно ответить. Человек собственных недостатков не замечает. Но в его присутствии я замечал свои недостатки, как это происходило, не знаю… Все началось с одного случая, давно, в детстве. Случай наивный. Детские обиды. Драка из-за девчонки…»
«…Есть ли у меня недостатки, о которых я знаю? Человек прощает себе любые недостатки и ошибки, если о них никто, кроме него, не знает… Почему это вас интересует? Разве это относится к делу?.. В тот вечер Глеб не был пьян. Я в этом уверена».
(запись в деле) «…Вообще я никогда его пьяным не видела. Никогда. К тому же мы сели за стол после прихода Глеба, так что никто из нас к тому времени вина не пробовал…»
— Послушай, Марина, нельзя ли нам привалить к нормальному столу, сесть на обычные стулья? — Никита изнывал, сидя на детском табурете. Казалось, он опустился на корточки.
— Нельзя. Хочу, чтобы вы запомнили мой день рождения.
— И Глеб скис. Ноги затекли, да, Глебыч? — Никита выпрямил колени.
— Глеб, а, Глеб. Нам было весело. Мы встретили тебя с радостью, а посмотри, какая у тебя физиономия! — не выдержала Алена.
— Он печален оттого, что я старею, — мягко проговорила Марина.
— Кстати, сколько тебе сегодня исполнилось-то?
Пожалуй, это была первая фраза, произнесенная Глебом после появления.
Марина вскинула на Глеба зеленоватые с прищуром глаза.
— Двадцать пять. Четверть века. Кажется, я заслужила букетик цветов. Хотя бы стажем…
— Извини. Я слишком торопился.
— Кстати, ты прикатил на «чизетте»? — спросил Никита. — Мы даже не слышали треска…
— Вы очень громко смеялись!
Глеб выбрал поджаристый пирожок, надломил, но есть не стал, положил обратно в тарелку. Помолчал, к чему-то напряженно прислушиваясь, спохватился и улыбнулся.
— Жаль, что ты на мотоцикле. — Алена налила Глебу лимонад.
А Марина вдруг вспомнила о свечах. Она купила две таллинские свечи: толстые, квадратные, зеленые, с подставкой из черненого металла… Колеблющийся свет отодвинул в глубину полки с игрушками. Пуговичные глаза кукол замерцали живым осмысленным блеском.
Никита встал.
— Нам нужен тамада! Предлагаю свою кандидатуру. Нет возражений?
— Нет! — ответила за всех Марина. — Только короче! Пора уже и выпить.
— А куда нам спешить? — Алена достала сигарету, потянулась к свече и прикурила. — Говори, Кит! И помни: есть человек, который выслушает тебя до конца. Даже если ты охрипнешь. Только не забудь — десятый час.
Никита поклонился.
— Недавно мне довелось быть в Грузии, в командировке. Там мне сказали: «Твоя речь, Никита, напоминает горный ручей — не может ни на чем задержаться…» Но я все-таки задержусь. Я не стану говорить о достоинствах нашей именинницы. Их все знают, видят. Я для начала хочу поговорить о другом… Собрались близкие люди. Родные люди, я не боюсь этого слова. Мы знаем друг друга всю жизнь. Хоть мы и прожили неполных тридцать лет, но все равно это тридцать лет…
— Ну тебя к черту, Кит! — Марина протянула фужер и чокнулась с Аленой. — За мое здоровье! Чтобы я была богатой и счастливой. Чтобы мои враги сейчас, в эту минуту, схватили по инфаркту, а друзья выиграли в спортлото по «Москвичу». Ура!
Никита выпил, поставил фужер на стол и включил магнитофон…
Они танцевали медленный танец. Глеб смотрел поверх головы Марины, в его зрачках отражались огоньки свеч.
— Странный ты какой-то. — Марине надоело ловить его взгляд.
— Налили мне лимонад. И еще… — Глеб оставил Марину, плеснул в фужер шампанского. — Кит! — крикнул он. — Почему ты разошелся с женой? Мы давно не виделись. Расскажи, Кит, старым друзьям. Поделись!
Никита в недоумении взглянул на Глеба. С чего это он?
— Расскажи, Кит! Развесели, — не отступал Глеб. Он взял бутерброд и встал позади Никиты и Алены, повторяя их движения.
— Отстань! Ты много о чем рассказываешь? — Никита медленно покачивался в такт музыке.
Марина взяла Глеба за руку, потянула в сторону:
— Перестань! Не все можно вышучивать.
— Все! — выкрикнул Глеб. — Все! Убежден.
Никита обернулся. Его и без того тонкие губы были сжаты и, казалось, провалились, затягивая нос и подбородок.
