пояс.
Аркадий решил не пререкаться с грузчиками – себе дороже. Холодильник хоть и не новый, а лет пять еще протянет, да и где купить сегодня новый, в магазинах кроме кастрюль хоть шаром покати. Казалось, кончик носа Аркадия проделывал какие-то кунштюки, а успокоившись, забавно повис, словно хоботок муравьеда.
– А вы бочком, Евсей Наумович, бочком протиснитесь, – забеспокоился Аркадий-муравьед, соизмеряя взглядом фигуру Евсея со свободной щелью в подъезде. – Я присмотрю за вашей машиной. А ребята уедут, я вас и позову.
– Ничего, ничего, – ответил Евсей. – Я не спешу, не беспокойтесь.
Евсей и вправду не спешил. Его никто не ждал в пустой квартире на третьем этаже.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Адвокат Григорий Ильич Зусь обещал вернуться из тюрьмы к часу дня. Так он и сказал Евсею Наумовичу: вернусь, мол, из тюрьмы к часу, если опоздаю, подождите – в тюрьме всякое бывает. Евсей Наумович еще подумал: что может произойти в тюрьме неожиданного? Запоры, собаки, вертухаи внутренние и наружные. Что может вызвать непридвиденное? А вот что.
В тот день у адвоката оказалось просроченным удостоверение. Пришлось гонять в Коллегию с коньяком и коробкой конфет для секретарши. Дело недолгое, но по уличным заторам растянулось часа на полтора. За это время помещение в тюрьме, где он встречался со своим клиентом – бывшим директором ликероводочного заводика – оказалось занятым коллегой-адвокатом. Пришлось ждать. А когда помещение освободилось, замешкался конвой и бедолагу бывшего директора доставили из камеры с опозданием. Так что вместо двенадцати адвокат Зусь покинул тюрьму в начале второго. А тут еще автомобильные пробки. Литейный проспект был запружен транспортом, словно специально для того, чтобы помешать адвокату вовремя добраться в юридическую консультацию, где его ждал клиент – Евсей Наумович Дубровский.
Всю прошлую неделю Зусь раскручивал это дело. И, несмотря на всяческие ухищрения следователя, добился некоторых результатов. От этого хитрована Мурженко даже фамилию подследственной удалось выудить не без труда. Вообще в итоге всех юридических новаций последнего времени судопроизводство превратилось в вольницу. Хорошо хоть узаконили присутствие адвоката со стороны свидетеля на стадии следствия. Этот Евсей Дубровский, несмотря на самоуверенность и хваткий ум, оказался довольно большим растяпой. Какого черта он дал подписку о невыезде? По материалам дела подписку о невыезде можно было вполне опротестовать, у следователя не было никаких оснований для подобной меры пресечения. Мурженко явно тянет Дубровского на статью. Интересно, что связывает Дубровского с очаровательной Лизой? Честно говоря, Зусь подзабыл свою случайную соседку по креслу в зрительном зале театра и что-то блеял в трубку, пытаясь сообразить, кто ему звонит. А вспомнив, почувствовал некоторую досаду – ему хотелось иного повода для звонка молодой женщины. Но дело есть дело. Еще одна досада занимала мысли адвоката – слишком скромный гонорар он запросил у клиента за ознакомление с делом, всего пять тысяч рублей. Хотел козырнуть великодушием в глазах бабенки, болван. Придется в дальнейшем, при составлении договора, проявить соответствие, согласно «велению времени». Вдоль всего Литейного проспекта то «веление времени» ощерилось радиаторами иномарок – что ни автомобиль, считай десятки тысяч долларов на колесах. В сравнении с ними старенькая адвокатова «лайба» выглядела, как бедная родственница на богатой свадьбе. Еще эта буро-зеленая плюха, что залепила чуть ли не треть лобового стекла. Чертовы вороны словно только и ждали автомобиль Зуся на стоянке у тюремной стены, чтобы пометить его с голых ветвей тополя. Надо бы затереть безобразие, но адвокат торопился к своему клиенту. Зусь снисходительно поглядывал на мерзкую воронью отметину. На следующей неделе в автосалоне ждали поступление новой партии японских автомобилей «тойота» именно того цвета, который заказывал адвокат. Конечно с Евсея Наумовича адвокату особых бабок не срубить – для этого у Зуся есть дела пожирнее, но кто знает, с чего бы следователю так усердствовать, брать подписку о невыезде. Да и девица та, Лизавета, видимо, неспроста пасет пенсионера.
– Хотите кофе?
– Нет! – буркнул Евсей Наумович, глянув в простоватое личико помощницы адвоката.
– Григорий Ильич скоро подъедет. Может, попробуете наш кофе?
– Я кофе не люблю, – бескомпромиссно отрезал Евсей Наумович.
– А чай? – с простодушной надеждой подхватила помощница. – У нас хороший чай. С бергамотом.
– И чай не хочу, – упрямо проговорил Евсей Наумович. – Хочу наконец увидеть Зуся.
То, что день не сложится удачным, Евсей Наумович понял с утра, после того как, проснувшись, пытался вспомнить сон. Но безрезультатно. Память удерживала какие-то контуры, да и те растворялись, как пар в воздухе. Ох, не любил подобное пробуждение Евсей Наумович – четкий сон как-то ориентировал на грядущий день. Сон мог и не сбыться, не в этом дело. Главное – ощущать определенность, пусть даже негативную. Но чтобы так исчезнуть, словно и не было никакого сна? Считай – не ложился спать.
Оставалось полагать, что ничем хорошим день не порадует. И в этом Евсей Наумович убедился сразу, как только откинул одеяло, опустил ноги на пол и нащупал комнатные туфли. А точнее, после того как не обнаружил в квартире Лизу. Как она ухитрилась так тихо уйти! Ведь Евсей Наумович, хоть и расположился на ночь в своем кабинете, но спал обычно довольно чутко. Вчера, когда они вернулись из театра, Лиза предупредила о своем раннем уходе. Ей надо было застать на участке прораба, договориться о замене казенных обоев в будущей квартире. Честно говоря, Евсей Наумович не очень огорчился, он чувствовал себя куда комфортней, если по утрам его никто не стеснял под собственной крышей. Человек в его возрасте, пробудившись, нередко испытывает беспричинное раздражение, да и внешне выглядит не в лучшем виде, особенно в глазах молодой женщины. Взять хотя бы зубной протез. Евсей Наумович привык снимать его на ночь. Надо заметить, что свой зубной протез Евсей Наумович сработал не в какой-то занюханной районной стоматологический поликлинике, а у известного американского врача, когда гостил у сына Андрона два года назад. Работа не из дешевых, но Андрон уже мог себе позволить такой жест, как Евсей Наумович ни сопротивлялся, ссылаясь на то, что и старый протез его устраивает, Андрон был неумолим. Он работал ведущим специалистом в Нью-Йоркском филиале Аэрокосмической корпорации и получал девяноста тысяч долларов в год. И это при всех социальных покрытиях, так называемых бенифитах, что распространялись и на родителей. Так что, разобраться, новый зубной протез отца Андрону особенно ничего и не стоил. Но самое удивительное в той «зубной истории» было участие невестки Гали. Она обложилась множеством стоматологических справочников и каталогов, выуживая из них наиболее подходящего врача, принимающего «бенифиты» Аэрокосмической корпорации. Врач с изумлением рассматривал старый протез Евсея Наумовича и робко попросил его на память: он ничего подобного никогда не видел.
И тем не менее, как бы изящно не выглядел американский протез, но снимать его на ночь и хранить в стакане с водой в присутствии молодой женщины было не очень эстетично. К тому же и желудок нередко во сне проявлял себя нескромной физиологической эскападой, что и при одиночестве факт малоприятный, а уж когда рядом нежное создание.
Что и говорить, возраст есть возраст. Евсей Наумович помнил об этих неудобствах и предусмотрительно перебирался спать в кабинет. Поэтому и не слышал, как Лиза ушла. Так что, поразмыслив, нельзя утверждать, что день с утра задавался неудачным, даже в некотором смысле наоборот. А вот в дальнейшем. И сырое холодное утро, превратившее улицы в пейзаж погруженной в пучину Атлантиды, с хмурыми лицами прохожих, с равнодушными собаками и вороньем, хозяйски ковыляющим по мокрому асфальту. Особенно бесило Евсея Наумовича метро. Нафаршированные людскими телами поезда представлялись Евсею Наумовичу гигантскими сосисками. А втиснувшись в вагон, Евсей Наумович представлял себя частицей фарша, который тискали, перемещали, двигали в любом направлении вне зависимости от личного желания до поры, пока повезет и не пристроишь свой зад на освободившееся место.
Но сегодня Евсею Наумовичу решительно не везло. Стиснутый с боков, он простоял до самого Невского проспекта и едва сумел выбраться на платформу: жаждущие попасть в вагон стеной стояли перед распахнувшимися дверьми, что всегда изумляло Евсея Наумовича своей бестолковостью.
В таком взвинченном настрое Евсей Наумович добрался до консультации адвоката. Где и расположился в кресле, все больше закипая гневом. «Какого черта я торопился?!» – бухтел Евсей Наумович, отказываясь от кофе и от чая. Помощница адвоката пожимала плечами и виновато помалкивала.
– Зато Григорий Ильич – хороший специалист, – вдруг проговорила она. – Григорий Ильич не даст вам
