— Но, — довольно поддержал парень. — Торгаш просил восемь бумаг. Я ему говорю: «Гоша, ты в своем уме?»
— Его что, Гошей зовут?
— Откуда я знаю, как его зовут? Я ему говорю: «Гоша, ты поляны не видишь! За такой прикид — пять бумаг и разбежались». Растопился Гоша.
— Ну а там как? — Слава повел подбородком на дверь кабинета.
— Что там? — не понял парень. — Первый раз, что ли? Главное, не тушуйся. А то начнут тебя выспрашивать — где, с кем… А это дело тихое, лирическое. У каждого свое.
Под сидящим в стороне мужчиной протяжно заскрипел стул.
— Шантрапа! Зяблики… Жизнь себе ломаете, шантрапа!
Прыщеватый вытянул шею, взглянул на гражданина, цыкнул, повернул к Славе красное лицо.
— С тобой тот пупок?
— Первый раз вижу, — ответил Слава.
— И не увидишь, — буркнул мужчина. — Я б определил вам меру наказания. В клетку посадил бы и на площади выставил. Пусть люди видят своих «героев».
— На какой площади, дед? — вежливо спросил прыщеватый.
— Нашел бы на какой, сукин ты сын…
— Ну-у-у, дед, грубиян ты… Ведь и ты не в церковь пришел. Тоже не святой…
— Полотер я. Понял? Жду, когда вас, оглоедов, принимать перестанут. Полы для них драй еще. Тьфу! Фигура! Слюной перешибить, а тоже сюда прикатил… Работать ступай! На завод! Цацкается с вами государство, а вы, гниль на коже… — Мужчина отвернулся в сторону и добавил: — И вправду что гниль. Сразу друг дружку признали…
Над дверью вспыхнул фонарик с надписью «Войдите».
Врач сидел за столом — пожилой, в очках — и что-то писал. Слава шагнул, положил номерок и осторожно присел на край табурета.
— Фамилия. Имя, — произнес врач, не поднимая головы.
— Там написано, — ответил Слава.
Врач поднял голову и скользнул взглядом по хмурой Славкиной физиономии.
— Здесь три истории болезни, какая ваша?
— Ну, Садофьев фамилия.
— Ростислав? — Врач придвинул к себе чистый лист.
Слава молчал.
— Ростислав? — повторил строго врач.
— Там же написано. Ростислав.
— Теперь понятно. Рассказывайте.
— Что?
— Все подряд. — Врач поднял руку и посмотрел на кончик пера.
— И где родился?
— Вам весело? Куда вы пришли?
— В поликлинику.
— В диспансер… Кем работаете?
— Таксист.
— Все понятно.
— Что понятно?
— Хорошо, хоть здесь можно вас встретить, — уклончиво пошутил врач. — А то на стоянках никак вас не дождешься… Женаты?
— Нет.
— Когда это произошло?
— Что?
— Когда вы вступили в связь? И с кем?
— Дней пять назад.
— С кем?
Слава молчал. Врач опять посмотрел на кончик пера, затем несколько раз провел им по краю стола.
— Так будем отвечать или нет? Ладно. Скиньте брюки.
Храбрость, которую поддерживал в себе Слава дерзким тоном, вмиг оставила его.
— Как? Здесь?
— Чего вы так напугались? Лучше бы тогда пугались… Идите за ширму. Я сейчас подойду.
Слава спрятался за высокую прохладную ширму. Металлическая вешалка растопырила бесполезно свои крючки — вешать Славе было нечего… Он присел на край узкого белого лежака… В кабинет кто-то вошел. И, судя по всему, девушка.
«Ее тут не хватало», — притаился Слава.
— Наконец-то! — воскликнул врач. — Я уже прием заканчиваю.
— Извините… Лекция была по глазным. Со вторника перенесли, — ответила девушка. — Все равно вам показывать нечего.
— С утра были пациенты. Сейчас рассосалось…
— Ой, хорошо! — воскликнула девушка.
Слава замер. Голос ему показался очень знакомым.
— Чего же хорошего, Михайлова? — укоризненно проговорил врач. — А зачет? Я за вас буду сдавать? Вы одна остались. Заходите сюда в последнюю очередь, точно это и не предмет.
— Петр Петрович, миленький, не обижайтесь… К вам добираться — полгорода исколесишь, сами знаете.
— Ладно. Судя по историям болезни, должно быть еще три человека, если не сбегут… Один, правда, за ширмой, раздевается.
— Интересный случай?
— Наши случаи, коллега, все интересные… Прошу, Светлана…
Врач подошел к ширме, приглашая студентку.
На светлую ткань ширмы упали расплывчатые тени. Слава обмер. Теперь он фотографически четко знал, кому принадлежал этот голос, этот легкий спотыкающийся смех… Михайлова… Света Михайлова… Студентка-медичка. Та самая студентка, которую он катал по городу за свой счет, к которой бегал в общежитие… Слава сжался и отвернулся к стене.
Врач заглянул в проем ширмы.
— Что ж, молодой человек… Вы еще одеты? Да что с вами?
Слава все больше сворачивал свое длинное тело, пряча лицо в растопыренные ладони.
— Пусть она уйдет, — глухо проговорил он.
— Вы у себя в такси командуйте, молодой человек… Это студентка. Медичка. Без пяти минут доктор… Бросьте! Она и не таких видела-перевидела…
Врач жестом пригласил студентку к ширме, шагнул к Славе и потрепал его по плечу. Резким движением Слава скинул его руку и поднялся во весь рост, так и не отнимая ладоней от лица…
И тут в выжидательной тишине раздался удаляющийся стук каблуков.
— Куда, Михайлова? — воскликнул врач.
Через мгновение хлопнула дверь кабинета.
Солнечный свет пробивал последние желтые листья на лысых деревьях. Лужица тускнела новенькой льдистой корочкой. Слава придавил ее ботинком, и корочка лопнула, раскидывая в стороны извилистые старческие морщинки.
Слава не мог припомнить, было ли когда так паршиво у него на душе, как сейчас. Сунутой в карман рукой он ощущал колкий уголок бумаги — направление на анализы, еще какие-то бумажки, щедро выданные ему врачом.
