к кому? Любопытно, что к покупке коня его по-своему «убеждает» и… сам конь: он уже при первой встрече смотрел на него «мутными глазами, как если бы хотел о чем-то попросить», и при заключении сделки смотрит на будущего хозяина «как бы умоляюще». И умоляющие глаза коня, и зловещий хохот «словака», казалось бы, при продаже сивки сильно продешевившего, но тем не менее сделкой безмерно довольного, и мгновенно проявившаяся привязанность коня к своему новому хозяину, и ни к кому больше, — все это детали, из которых складывается образ четвероногого помощника — представителя нечистой силы, решившей то ли помочь герою в его делах, то ли, напротив, погубить его. Очевидность аналогий с «Фаустом» — особенно с концовкой второй его части — бросается в глаза. И не случайны ли они, эти аналогии? Отнюдь. Прежде всего, любопытно, что и заключительные сцены «Фауста», и повествование о трудовом подвиге Хауке Хайена стали фактами литературы благодаря одному и тому же событию — грандиозному наводнению в ночь с 3 на 4 февраля 1825 года. Гёте был тогда настолько потрясен описанной в газетах катастрофой в Шлезвиге, что решил завершить свой «Опыт учения о погоде» («Versuch einer Witterungslehre») научной статьей о приливах и отливах. Исследователь Гёте Карл Ломайер еще в 1927 году указал на то обстоятельство, что море, изображенное автором в четвертом и пятом актах второй части «Фауста», представляет по описаниям именно Северное море и что два последних акта содержат фактически описание февральского наводнения 1825 года{24}.
Что касается Шторма, то он сам в 8-летнем возрасте был свидетелем этого опустошительного для Хузума природного бедствия. Как житель Северной Фрисландии он прекрасно знал своеобразие здешних природных условий, и тем не менее для такого специфического рода деятельности, как строительство плотин, ему, как и в свое время Гёте, необходима была консультация специалиста. В случае с Гёте таким консультантом, как известно, являлся земляк Т. Шторма профессор терапии Йоханн Христиан Райль. Шторма же при работе над «Всадником» консультировал в специфических вопросах его друг, уполномоченный эксперт по эксплуатации плотин Христиан Эккерман.
Й.-Х. Райль, декан медицинского и почетный доктор философского факультетов в университете Галле, знаменитый врач, пациентами которого были, помимо Гёте, Шлейермахер и Вильгельм Гримм, Клеменс Брентано и прусская королевская чета, по праву считался личностью незаурядной. Публицист Л. Берне, проживавший одно время в его доме в Галле, оставил, например, описание знаменитого парка Гибихенштайн, разбитого Райлем на земле, подаренной ему прусским королем. Как и Фауст в последних актах трагедии, доктор Райль также создавал по-своему «райский уголок» на пустыре.
Японский исследователь Йошиаки Миаучи обнаружил следующие точки соприкосновения «Всадника на белом коне» Т. Шторма и второй части «Фауста» Гёте:
1. Для обоих писателей эти произведения — главные в их творчестве, оба работали над ними фактически всю жизнь;
2. И в трагедии Гёте, и в новелле Шторма за главный герой стремится отвоевать землю у моря для счастья будущих поколений;
3. И Хауке Хайен, и Фауст — яркие индивидуальности, способные руководители, стоящие в центре задуманного ими дела;
4. Осуществив свой замысел, оба героя гордятся сделанным: Фауст — тем, что «Не сметет веков движенье / Следа, оставленного мной»{25}, Хауке Хайен — тем, что народ увековечил его имя в названии построенной плотины;
5. В обоих произведениях присутствует мотив принесения человеческой жертвы как залога прочности будущей плотины;
6. И там, и там есть мотив искупления вины героев: «Фауст совершал в своей жизни одно злодейство за другим, но в конце построил 'райскую жизнь' для людей, и за это Бог его, по-видимому, пощадил, ибо призвал его душу в рай. Хауке Хайен же жил праведно, но когда увидел дело рук своих разрушенным, то бросился вместе с конем в воду и исчез навсегда»{26}. Поскольку он не был по-христиански погребен, то не смог попасть в рай, и спасшейся его душу можно, на взгляд японского автора, считать потому, что Хауке Хайена любят не только в Германии, но и во всем мире.
Исследователь почему-то совсем не упоминает при этом как раз о главном сходстве: герой Шторма, как и Фауст, пользуется для достижения своих праведных целей дьявольской силой. Правда, это лишь уверенное предположение его односельчан, однако факты, связанные с образом белого коня Хауке Хайена, подобраны и представлены автором таким образом, что читателю трудно подобное предположение опровергнуть, как трудно и интерпретировать этот образ в рамках бытового реализма. Во «Всаднике» Шторма есть свой Фауст (Хауке Хайен) и свой Мефистофель, негативные и позитивные потенции которого автор как бы раскладывает на плечи двух персонажей. В роли дьявола вредящего, но как раз этим и побуждающего своего оппонента энергичнее двигаться вперед, предстает вечный соперник Хауке Оле Петерс, тогда как в роли дьявола-соратника может как раз рассматриваться фигура белого коня.
«Пусть чудо летит не как ночная и не как дневная бабочка, но как сумеречная птица»{27}, — сказал когда-то Жан-Поль, и именно такая «сумеречная» фантастика была всего более по сердцу Шторму, у которого она принимает облик романтического «неслыханного происшествия» (Л. Тик).
Хауке Хайен — самый известный из героев Т. Шторма и, по-видимому, может с большим основанием называться героем идеальным, что вовсе не означает его непогрешимости. Он представляет как раз тот случай, когда пороки и слабости человека являются продолжением его достоинств. Недостатки и пороки Хауке — это, в сущности, отрицательные черты едва ли не любой сильной личности: бескомпромиссность при достижении поставленной цели, авторитарный тип мышления, непоколебимая вера в силу силы, этический максимализм и презрение к людским слабостям, своеобразный эгоцентризм и безграничная уверенность в себе и своих возможностях, переходящая при известных обстоятельствах в самоуверенность.
Как уже упоминалось, у Хауке Хайена было несколько исторических прототипов, среди которых чаще всего называют французского эмигранта-гугенота Жана Анри Демерсье, предложившего свой проект профиля фрисландской плотины, а также пытливого фриза-самоучку Ганса Моммзена. Однако и в творчестве самого Шторма были персонажи, послужившие литературными «предтечами» главного героя. Одним из них можно считать Ганса Кирха из более ранней новеллы писателя «Ганс и Хайнц Кирх» (1882) с той лишь разницей, что воля и энергия «всадника на белом коне» в большей мере направлены на достижение общественного блага, хотя о своем личном благосостоянии Хауке тоже не забывает, скупая при случае участки земли, отвоеванной у моря.
Часто Хауке бывает порывист и вспыльчив, чрезмерно горяч и даже жесток (все тот же эпизод с убийством ангорского кота), может проявить минутную слабость (из-за нее и произойдет катастрофа на стыке старой и новой плотин), но может и очертя голову пойти один против всех, наперекор любому врагу и чужой воле. Здесь показателен эпизод стычки с рабочими, заживо закапывавшими собачонку в корпус плотины. Эта спасенная смотрителем собачка по кличке Перле (Жемчужина) станет впоследствии членом семьи Хайенов и верной подругой для его маленькой дочки Винке.
Противоречивые оценки вызывают и отдельные поступки главного героя, причем иногда читатель может их расценить просто как изъяны в психологических мотивировках, как результат авторского недосмотра. Это касается, в частности, деятельности юного Хауке в бытность его еще младшим батраком у прежнего смотрителя Теде Фолькертса, и представляется тем более важным, что касается главной проблемы новеллы, в раскрытии которой автору не удалось избежать противоречий, — проблемы взаимоотношений героя с односельчанами и окружающим миром.
Так, пытаясь открыть благодушно-нерадивому смотрителю Теде Фолькертсу глаза на нарушения и неполадки на вверенной ему плотине, юный Хауке начинает перечислять различные мелкие прегрешения односельчан, усугубляющие непорядок, как бы требуя от должностного лица, чтобы тот власть употребил. То есть, в сущности, герой — пусть из самых благих побуждений — занимается деятельностью, которую принято называть наушничеством и доносительством, и это, по логике вещей, должно было бы стать первым камнем преткновения, поводом для отчуждения между Хауке и односельчанами. Но автору в данном случае нужно было как раз обратное: показать, что деятельность молодого человека как негласного «советника» смотрителя приносит благие плоды и что это находит поддержку у тех, кто «не был в чем-либо замешан либо просто сочувствовал общему делу». Данная фраза из текста новеллы позволяет предположить, что среди жителей деревни людей сознательных и с такой «просветительской»
